О духе законов монтескье шарль луи анализ. Против роскоши, а также на положение. О законах в их отношениях к различным существам

Работа Монтескье «О духе законов» - основное произведение французского мыслителя, систематизирующее его философские, социологические, исторические, экономические и юридические взгляды. Над ним Монтескье работал около 20 лет - с 1728 по 1748 г. Женевское издание труда опубликовано в 1748 г.. Труд вошел во все собрания сочинений Монтескье. В основу настоящего издания положен перевод А. Г. Горнфельда - М. М. Ковалевского 1900 г., просмотренный и исправленный А. И. Рубиным по французским изданиям сочинений Монтескье.

27 Платон (ок. 427- ок. 347 гг. до н. э.) - древнегреческий философ, основоположник объективного идеализма, представитель реакционной афинской рабовладельческой аристократии. Платон много занимался проблемами государства. Созданное им «идеальное государство» было, по словам Маркса, афинской идеализацией египетского кастового строя. Монтескье интересуют главным образом политические идеи Платона.

28 Сократ (ок. 469- ок. 399 гг. до п. э.) - древнегреческий философ-идеалист, противник афинской демократии. Сократ излагал свои взгляды в устной форме, интересуясь главным образом этическими проблемами. Любимым учеником Сократа был Платон, всячески идеализировавший своего учителя. В этом смысле Монтескье говорит о временах Сократа в Предисловии» к работе «О духе законов».-159. Примечания составлены Р. С. Миндлиной. Использованы некоторые примечания, имеющиеся в издании Л. Ф. Пантелеева, 1900 г.

29 Гоббс (1588-1679 гг.) - выдающийся английский философ, современник английской буржуазной революции, представитель механистического и метафизического материализма. Труды Гоббса «О гражданине», «Левиафан» и др. специально посвящены вопросам права и государства. По утверждению Гоббса, государству предшествовало «естественное состояние», в котором происходила «война всех против всех» и царствовал принцип - «человек человеку волк». В результате общественного договора образовалось государство, которое Гоббс называет именем мифического чудовища - «Левиафан». Монтескье, как и все французские просветители, положительно оценивает учение Гоббса об общественном договоре. Вместе с тем он под верг Гоббса критике за характеристику естественного состояния как войны всех против всех..

30 См. «Размышления о причинах величия и падения римлян», гл. IX.

31 Ксенофонт (ок. 430 - ок. 355 гг. до н. э.) - древнегреческий историк, ученик Сократа, противник демократии. Монтескье интересуется Ксеиофонтом как автором и политическим деятелем, высказавшим ряд ценных суждений об отдельных событиях древней истории.

32 Солон (ок. 638 - ок. 558 гг. до н. э.) - древнегреческий законодатель, впоследствии причисленный к «семи мудрецам». Он провел реформу, освободившую должников от долговых обязательсга. Она была направлена против крупных землевладельцев (эвпатридов). Впредь запрещалось закабаление личности и продажа в рабство. По введенной им конституции все население делилось на четыре класса по имущественному цензу. Этим были уничтожены политические привилегии эвпатридов. Монтескье подчеркивает демократический характер реформ Солона.

33 Говоря об аристократии. Монтескье всегда имеет в виду Венецию.

34 Прежде сенаторы назначались консулами.

35 В данном случае Монтескье имеет в виду французскую монархию.

36 Здесь Монтескье имеет в виду Францию.

37 Говоря о деспотизме, Монтескье имеет в виду восточные государства, в частности Турцию.

38 Имеется в виду Кромвель.

39 Выражение «порядочный человек» (Гпоппее Ьотте) в XVII - XVIII вв. означало человека дворянского происхождения.

40 Имеется в виду утопический роман «История севарамбов» французского писателя XVII в. Вераса дАлле, рисующего общество, в котором частная собственность заменена общественной, нет, сословий и труд обязателен для всех, но наряду с этим сохраняется монархическая власть. Идея этого романа перекликается с социальными идеями эпоха Просвещения.

41 См. «Размышления о причинах величия и падения римлян», гл. I. Монтескье неправильно считал сабинян и самнитян потомками спартанцев.

42 Т.е. иезуитам.

43 Теофраст (ок. 370 - 285 гг. до н.э.) - древнегреческий ученый и философ, ученик Аристотеля. Работы Теофрасга сыграли большую роль в истории ботаники.

44 Страбон (ок. 65 г. до н.э. - ок. 25 г. н.э.) - известный историк и географ древнего мира, много путешествовал по Ближнему Востоку, Греции и Италии. До нас дошла его «География» в 17 книгах, представляющая сборник сведений по географии древнего мира. Монтескье особенно интересовался Страбоном в связи со своей теорией общественного развития.

45 Сенека (ок. 4 г. до н.э. - 65 г. н.э.) - римский философ-стоик.. Особенно его интересовали этические проблемы. Главное в его учении проповедь «апатии», т. е. безразличия к славе, богатству, ко всем жизненным наслаждениям. Борясь с материализмом, Сенека распространял реакционные- космополитические идеи равнодушия к родине.

46 В Риме должностные лица назначались на год, а сенаторы - пожизненно.

47 На юге Франции совершеннолетие считалось с 25 лет.

48 Здесь, так же как и в следующей, XI главе, Монтескье имеет в виду французскую монархию.

49 Имеются в виду стрельцы.

50 Бантам - государство на о. Ява, возникшее в XV в. В конце XVII в. оно было завоевано голландцами.

51 Воден Жан (1530-1596 гг.) - выдающийся французский мыслитель, идеолог абсолютизма, экономист и теоретик государственного права. Воден утверждал, что основной причиной государственных переворотов является имущественное неравенство, выступал против фанатизма католической партии, в защиту веротерпимости. Количественная теория денег Бодена, а также его географический подход к истории оказали сильное влияние на Монтескье.

52 Здесь Монтескье имеет в виду Англию.

53 Император Август лишил сенаторов, проконсулов и губернаторов права носить оружие.

54 Макиавелли Никколо (1469-1527 гг.) - итальянский политический деятель, писатель, историк и социолог, один из виднейших идеологов буржуазии, сторонник централизованного абсолютистского государства и сильной диктаторской власти. Макиавелли провозгласил основой политики буржуазные имущественные интересы, резко выступал против теократической идеи происхождения государства. Его теория оправдания любых методов в борьбе за установление сильной государственной власти (вероломство, насилие, аморализм) сделала Макиавелли символом беспринципной буржуазной политики. Монтескье высоко оценивает Макиавелли, но не согласен с методами макиавеллизма.

55 Здесь речь идет прежде всего о Франции.

56 См. Размышления о причинах величия и падения римлян», гл. XVII.

57 Монтескье имеет в виду Англию.

58 Во Франции парламенты иногда приговаривали детей лиц, осужденных на смертную казнь, к изгнанию.

59 Сейоны жили на-территории современной Швеции.

60 Здесь у Монтескье ошибка. Имеются в виду не самнитяне, а су-ниты народ Сарматии.

61 Монтескье, очевидно, хотел выразить мысль, что умеренные монархии погибают от централизации. Говоря о Китае. Монтескье имеет в виду французскую монархию.

62 По-видимому, Монтескье намекает на политику Людовика XIV.

63 Речь идет, очевидно, не о народе, а об отдельных римских военачальниках, которые, по свидетельству Тита Ливия, после поражения в битве при Каннах ушли из Рима, чтобы поступить на военную службу в другом государстве.

64 В первом случае имеются в виду республики древней Греции, во втором римская республика.

65 Французской и испанской монархии XVI-XVII вв.

66 Т е этрусские. Монтескье всегда называет этрусков тосканцами.

67 Имеется в виду Людовик XIV.

68 По-видимому, Генуя, которая вчадела Корсикой.

69 Монтескье имеет в виду Венецию.

70 Сидней Алджернон (1622-1683 гг.) - английский политический деятель. В гражданской войне 1642-1648 гг. стал на сторону парламента. Разойдясь с Кромвелем, в 1651 г. эмигрировал. После возвращения в 1677 г. в Англию, в момент нарастания новой парламентской оппозиции сделался одним из вождей вигов и в 1679 г. бнл избран в парламент. Будучи незаконно обвинен в заговоре против Карла.

71 Эго то, что получило название права уео.

72 Должностные лица, ежегодно избираемые народом.

73 Римские должносчные лица могли быть обвинены только по окончании срока своей службы.

74 Гаррингтон Джеме (1611-1677 гг.) - современник английской буржуазной революции XVII в. В сочинении «Осеапа» он выступает как выразитель интересов обуржуазившегося дворянства и сторонник республиканского строя, который может гарантировать «новому» дворянству сохранение привилегий и земельных владений, дарованных ему буржуазной революцией.

75 Имеется в виду Франция.

76 Слово готический Монтескье употребляет как синоним слова германский.

77 Диодор Сицилийский (ок. 80-29 гг. до н. э.) - древнегреческий историк, написавший всемирную историю с дреонейших времен до середины I в. до н. э., состоящую из 40 книг. В них излагается преимущественно греческая история.

78 Русской императрицы Анны Ивановны (1693-1740 гг.).

79 Имеется в виду Иван Долгорукий.

80 Т. е. во Франции.

81 Монтескье имее! в виду Францию.

82 Т. е. Швейцария.

83 Т. е. с крепостных.

84 В Англии.

85 Во Франции.

86 Во Франции.

87 Штрафы и конфискации составляли значительную часть доходов откупщиков.

88 Государственные провинции вэ Франции имели право сами определять цифру своих налогов. Так было до Людовика XIV, после которого двор сам стал назначать сумму сбора.

89 Монтескье имеет в виду китайских императоров.

90 Т. е. во Франции.

91 Монтескье имеет в виду Лнглчю, Францию и Голландию.

92 Войны за испанское наследство.

93 Конфуций и его школа.

94 Мильтон Джон (1608-1674 гг.) - английский почт и публицист. участник английской буржуазной революции XVII в. Его публицистические произведения наполнены духом революционного патриотизма. В «Иконоборце» он проводит идею права народа привлекать к суду монарха и даже казнить его. Защищая установление республиканского строя в Англии. Мильтон, однако, был против дальнейшего развития революции, Мильтон - идеолог английского пуританизма, он проповедовал принципы нравственного совершенствования и религиозного воспитания. Взгляды Мильтопа оказали влияние на французское просветительство XVIII в., в том числе и на Монтескье.

95 Т.е. германцы.

96 Монтескье говорит здесь о туземных народах Америки.

97 Григорий Турский (ок. 540-594 гг.) - историк. Главное его произведение «История франков» в Ю книгах является одним из основных источников для изучения истории франков в V - VI вв» в период Меровингов. Труды Григория Турского не отличаются, однако, достоверностью: в некоторых случаях в интересах католической церкви он фальсифицировал факты.

98 В VI главе XI книги. В ней Монтескье говорит об английском народе.

100 Намек на влияние Людовика XIV на английский двор и на изгнание Якова II.

101 Намек на Францию XVIII в.

103 Имеется в виду Ирландия.

104 Во времена царствования Тюдоров.

105 Монтескье намекает на католицизм.

106 Т. е. посредством насилия или несправедливых законов.

107 Ювенал Децим Юний (ок. 60-140 гг.) - древнеримский поэт-сатирик. Ювенал бичевал пороки римского общества, высмеивал высокопоставленных лиц и императоров. Наряду с этим он рисовал картину безотрадной жизни низших классов, пребывавших в нищете и бесправии.

108 Гораций Флакк Квинт (65-8 гг. до н. э.) - выдающийся римский поэт. В ранних лирических стихах (эподах) Горация видны республиканские тенденции, но затем он становится идеологом политики Августа. Угодничество Горация, «ползающего на брюхе перед Августом», - отмечал Энгельс. Сатиры и эподы, в которых Гораций отражает современные ему события, изящны по форме и отличаются тонким юмором.

109 Микеланджело Буонарроти (1475-1564) - выдающийся итальянский скульптор, художник, архитектор и поэт эпохи Возрождения; создатель ряда монументальных произведений искусства, насыщенных глубокой выразительностью, гуманизмом и верой в человека. Одно из лучших его творений - статуя Давида изображает народного борца, готового умереть за интересы родины.

110 Рафаэль Санти (1483-1520) - гениальный итальянский художник эпохи Возрождения, гуманист, автор выдающихся творений, оставивших глубокий след на всем последующем развитии живописи. Отличительная черта его картин благородная простота, которую отметил Монтескье, когда писал о художественной манере Рафаэля (см. стр. 751). Его мадонны необычайно просты и вместе с тем изящны, гармоничны. В них выражен идеал материнства. Среди них - шедевр мирового искусства «Сикстинская мадонна».

111 Имеется в виду Франция.

112 Под великой хартией англичан. Монтескье имеет в виду «Великую хартию вольностей» - акт, навязанный английской феодальной знатью королю Иоанну Безземельному и подписанный им 15 июня 1215 г. Целью хартии была охрана интересов феодалов от усиливавшейся королевской власти. Ряд пунктов хартии ограничивал судебные нрава короля. Основкрепостным крестьянам - хартия не дала ной массе населения Англии никаких прав.

113 Секст Эмпирик (II в. н. э.) - греческий философ, представитель распространенного в период разложения рабовладельческого строя скептицизма, Признавая ценность одной только практики, он недооценивал роли абстрактного мышления. Секст Эмпирик считал, что вещи непознаваемы. Это, по его мнению, освобождает человека от суждений, дает ему полный покой и свободу от сомнений. Монтескье обращается к Сексту Эмпирику как свидетелю древности.

114 Эратосфен (276-196 гг. до н. э.) - греческий математик, астроном, географ и филолог. Он первый вычислил длину земной окружности.

115 Имеются в виду поэмы Гомера «Одиссея» и «Илиада».

116 Речь идет о евреях, подвергавшихся варварским гонениям.

117 Т.е. англичане, французы, голландцы.

118 Здесь речь идет об индийских компаниях, основанных в Англии, Голландии и Франции.

119 Монополией в древнем праве именовалось всякое не дозволенно» законом общество.

120 Т.е. конкурировать,

122 «Система Ло» - названа по имени французского буржуазного экономиста и банкира Джона Ло, ставшего в 1719 г. министром финансов и известного своими спекуляциями на бирже. Сущность этой «системы» заключалась в выпуске не обеспеченных золотом банкнот, который создавал почву для биржевых спекуляций.

123 Елизавета Петровна (1709-1761 гг.) - императрица России.

124 Надо понимать в смысле учета денег.

125 Т.е. банкноты.

126 Т.е. акции.

127 Свидетельство государственной ренты.

128 Т.е. примеру Англии.

129 Ввиду накопления процентов на проценты.

130 См. «О духе законов», кн. одиннадцатая, гл. XIX.

131 Т.е. новых законов о долгах.

132 Отрывок из первой книги поэмы Лукреция «О природе вещей».

133 Петти Уильям (1623-1687 гг.) - английский экономист, «отец английской политической экономии» (Маркс). В своих работах Петти заложил основы трудовой теории стоимости. Буржуазный строй Петти рассматривал как естественный строй общества и на этом основании требовал подчинения политики задачам капиталистического развития. Монтескье тщательно изучал экономистов XVII и XVIII вв. и в том числе Петти.

134 Т.е. германских народов.

135 Бейль Пьер (1647-1706 гг.) - французский мыслитель, предшественник просветительства, проложивший путь французскому атеизму и Материализму. «Бстественный свет разума» он противопоставил религии и ее догматам. Огромное значение имел «Исторический и критический словарь» Бейля. Стоя на позиции скептицизма, Бейль обосновывал независимость нравственности от веры и доказывал, как писал Маркс, что возможно существование общества, состоящего из одних только атеистов, что атеист может быть почтенным человеком, что человека унижает не атеизм, а суеверие и идолопоклонство». Монтескье высоко оценивал деятельность Бейля как просветителя, но критиковал его за непримиримое отношение к религии.

136 Конфуций (Кун-цзы) (551-479 гг. до н. э.) - древнекитайский философ. Идеи Конфуция оказали значительное влияние на китайское общество и проникли в другие страны. Конфуцианство было первой идеалистической системой в Китае, против которой была направлена критика древнекитайских материалистов. От древней религии конфуцианство заимствовало веру в духов, в небо как верховное божество, культ предков. Последующие идеалистические течения в Китае опирались на конфуцианство. Проповедью нравственного совершенствования, «воспитания добродетелей» внушалась трудящимся эксплуатируемым массам покорность классовому гнету.

137 Бомануар Филипп (1250-1296 гг.) - французский юрист, живший и писавший не в XII в., как указывает Монтескье, а в XIII в. Бомануар сторонник монархического государственного строя. Основной его труд «Сойдите? еl изаез «еl Веаиуоз» («Обычаи Бовуази») представляет описание местного обычного права феодальной Франции в XI-XII вв. Монтескье неоднократно ссылается на труд Бомануара.

138 Имеется в виду Венеция.

139 Монтескье имеет в виду французского историка Жана Батиста Дюбо (1670-1742 гг.), автора «Критической истории установления французской монархии в Галлии». В этой работе Дюбо отрицал факт завоевания Галлии франками и насильственного подчинения ими местного населения. По его мнению, в Галлии имела место исключительно мирная ассимиляция германцев с галло-римлянами. Эту точку зрения Дюбо критикует Монтескье.

140 франков, вестготов и бургундов.

141 Союз амфиктионов (амфиктиония) - так называлось в древней Греции объединение представителей различных городов и племен для защиты святилищ н сокровищ этих святилищ. Эти союзы некоторое время имели влияние и на международные отношения, так как на общих собраниях амфиктионов рассматривались не только вопросы культа, но и международных отношений. 644.

142 Мор Томас (1478-1535 гг.) - основоположник утопического социализма, автор романа «Утопия», получившего широкую известность. Томас Мор уделял немало внимания критике порядков в современной ему Англии. Монтескье обращался к Мору как к выдающемуся политическому деятелю и писателю, не замечая, однако, роли Мора как противника эксплуататорского строя и сторонника общественной собственности,

143 Речь идет о французском историке графе Буленвилье (1658-1722 гг.), который считал, что франки явились завоевателями Галлии.

144 Монтескье имеет в виду Дюбо и всех тех, кто разделял его точку зрения.

145 Германской империи.

146 «Энеида» Вергилия, кн. III, стих.

Ш.Л. Монтескье более известен как основоположник классической теории разделения властей, тогда как его основное произведение - плод двадцатилетнего труда - посвящено главным образом выявлению «духа законов». При этом исследовательский интерес Монтескье нацелен не на установление исходных (выводимых разумом из природы) норм естественного права, а на изучение позитивных законов в их взаимосвязи с различными факторами общественной жизни. Все его сочинение «О духе законов» посвящено исследованию географических, экономических, социальных, духовных и политических оснований формирования и функционирования положительных законов и всей нормативной системы общества в целом. «Всякий, имеющий очи, чтобы видеть», - писал он позднее в своей «Защите «О духе законов», - «может сразу усмотреть, что предметом сочинения были различные законы, обычаи и нравы народов мира».

Позитивистско-социологическая направленность творчества французского писателя отмечалась и позднее. В 1900 г. Ковалевский М.М. указывал, что «Дух законов» в строгом смысле слова не более как трактат по сравнительной истории права». «Монтескье берется рассмотреть положительное законодательство древних и новых народов. Раскрытие той взаимной связи, в которой состоят законы того или другого государства между собою, с источником, из которого они возникли, т.е. задачами, какие преследовал их виновник, и с тем порядком вещей, для которых они созданы, равнозначительно в глазах Монтескье раскрытию духа законов». Современные российские исследователи также обращают внимание на то, что учение «о позитивных законах - это центральная тема труда «О духе законов». Французский исследователь творчества Монтескье Л. Альтюссер, еще более решительно утверждал, что он «разрывает без сожаления с теоретиками естественного права».

Против такой оценки взглядов Монтескье в отечественной литературе выступает Н.М. Азаркин, который, хотя и с оговорками, считает эти взгляды естественно-правовыми.

Французский философ и социолог Р.Арон исходил из того, что философия Монтескье является попыткой совместить традиционную философию естественного права и детерминистскую философию. Однако естественно-правовая составляющая в произведении Монтескье - это, скорее, дань установившейся традиции, чем обязательное основание собственной теории. Как писал в начале прошлого века английский автор К. Ильберт, «читая вступительные главы его, часто чувствуешь, что это искусственный фасад, дающий обманчивую внешность единства сложному и неправильному ряду зданий, богато обставленных разнообразнейшими интересными предметами».

Для того чтобы адекватно оценить позицию самого Монтескье следует учесть, что в процессе длительной работы над «Духом законов» происходила определенная эволюция взглядов его автора. Как считает Р. Арон, «первые книги (если не с самой первой, то со II - по VIII) - написаны под эмоциональным воздействием Аристотеля, до поездки в Англию. Следующие книги, в частности знаменитая XI, написаны позже, после пребывания в Англии. Главы, относящиеся к исследованию физических и причинных моральных факторов, видимо, были написаны значительно позднее первых». М.М. Ковалевский также указывал, со ссылкой на работы П. Жане и Л. Виана, что «начало трактата написано было одновременно с выходом в свет «Персидских писем».

Когда Монтескье позднее писал о своей благодарности Гроцию и Пуфендорфу за то, что «они проделали большую часть этой работы», он, надо полагать, как раз имеет в виду то обстоятельство, что ему нет необходимости заниматься вопросами естественного права. «Особенность моего ума, - отмечает Монтескье, - состоит в том, чтобы не возвращаться к тому, что всем известно». Он готов согласиться с постулатами естественно-правовой школы, но действительный предмет и метод его исследования имеет мало с ней общего.

В книге первой сочинения «О духе законов» Монтескье имеет в виду под законом необходимую взаимосвязь природных явлений. «Законы в самом широком значении этого слова суть необходимые отношения, вытекающие из природы вещей; в этом смысле все, что существует, имеет свои законы: они есть и у божества, и у мира материального, и у существ сверхчеловеческого разума, и у животных, и у человека». Волевая (божественная или иная) составляющая в определении закона отсутствует. Но зато далее следует указание на связь закона с разумом: «есть первоначальный разум; законы же - это отношения, существующие между ним и различными существами, и взаимные отношения этих различных существ» . Что собой представляет данный разум, Монтескье не разъясняет. Можно предположить, что это божественный разум. «Бог относится к миру как создатель и охранитель; он творит по тем же законам, по которым охраняет; он действует по этим законам, потому что знает их; он знает их, потому что создал их, и он создал их, потому что они соответствуют его мудрости и могуществу». Но Монтескье делает утверждение об обязательной законосообразности мира, которой подчиняется и сам Творец: «дело творения, кажущееся актом произвола, предполагает ряд правил, столь же неизбежных, как рок атеистов. Было бы нелепо думать, что творец мог бы управлять миром и помимо этих правил, так как без них не было бы и самого мира. Эти правила - неизменно установленные отношения» . Нельзя сказать, чтобы в первой половине XVIII в. подобные утверждения было новостью для философии или правоведения.

Обосновывать закон ссылкой на его божественную волю, как это делал Локк, Монтескье считает излишним. Как справедливо указывал Чичерин «мы видим здесь уже совершенно иное понятие о законе, нежели то, которое было принято Локком. Это не внешнее предписание имеющего власть, а внутренне определение самой природы, которому подчиняются все существа без исключения».

М.М. Ковалевский полагал, что для Монтескьё «естественное право было - право не разумных существ, а право общее всем животным, т.е. закон природы». Однако этим не ограничивается понятие закона у Монтескье. Он пишет о законах более частного порядка - вытекающих из природы существ обладающих способностью чувствовать (животные и люди), а также о законах - велениях разума: «Закон, говоря вообще, есть человеческий разум, поскольку он управляет всеми народами земли» . Таким образом, оказывается возможным выделить, по крайней мере, несколько родов закона.

Законы природы - это, в первую очередь, законы физические, которые с неизменностью проявляются в отношении к человеку как существу физическому (а также и к животным, растениям и т.д.): «Как существо физическое, человек, подобно всем другим телам, управляется неизменными законами» .

Человек существо не только физическое, но и чувствующее и к тому же, в отличие от животных, существо разумное (в результате длительной эволюции). Поэтому помимо общефизических законов на человека распространяются иные естественные законы. Есть мир природной необходимости и мир человеческой свободы. Разумность человека является основой его свободы. Но свобода означает также возможность нарушения законов. Конкретной причиной несоблюдения человеком законов является недостаток разумности, а также подверженность страстям. Нарушить неизменные законы возможно, если это не физические законы, а законы моральные.

Итак, законы природы можно подразделить на: 1) закон общефизический, который невозможно нарушить; 2) закон, относящийся к существам чувствующим (животные и человек); 3) закон, относящийся только к разумным существам.

Все они являются законами неизменными. Естественные законы, относящиеся к животным и человеку, воспринимаются чувствами. Законы, относящиеся к человеку, воспринимаются благодаря разуму. Они действуют в зависимости от степени их чувственного восприятия и/или осознания и могут быть нарушены по неведению или в силу страстей.

По этой причине у Монтескье в первой книге «Духа законов» появляются еще три вида законов. Это законы выраженные (или установленные): а) Богом «в заветах религии»; б) философами в виде «законов морали» (аналог законов, которые принято было называть естественными); в) законодателями в форме «политических и гражданских», или положительных законов .

В дальнейшем, описывая в своей работе естественные законы, Монтескье, по всей видимости, имеет в виду не первоначальные естественные законы, а естественные законы в том значении, которое обыкновенно вкладывали в это понятие - выведенные философами законы морали. В таком случае становится понятным, почему он считает возможным «применять принципы гражданского права, видоизменяя при этом принципы естественного права».

Монтескье подчеркивает первичность естественных законов. «Единичные разумные существа могут сами для себя создавать законы, но у них есть также и такие законы, которые не ими созданы. Прежде чем стать действительными, разумные существа были возможны, следовательно, возможны были отношения между ними, возможны, поэтому и законы» .

Указанные законы, которые «вытекают единственно из устройства нашего существа», предполагается искать «во время, предшествовавшее образованию общества» . Исходные естественные законы по Монтескье - это те природные стремления, которые характерны для первобытного человека, тогда как под ними обыкновенно понимались выведенные человеческим разумом из правила его поведения, ограничения его природной (животной) сути. Монтескье связывает естественный закон в первую очередь со способностью чувствовать, а не разумностью человека. Он, в данном случае, говоря о законах, фактически рассуждает об элементарных природных влечениях характерных для первобытного человека, о влечениях, которые действуют на бессознательном уровне. Поэтому, полемизируя с Гоббсом, он утверждает, что «идея власти и господства настолько сложна и зависит от такого множества других идей, что она не может быть первой во времени идеей человека» .

Вот как представляет Монтескье естественные законы. Человек вначале слаб, крайне боязлив, «каждый чувствует себя низшим по отношению к другим людям и лишь с трудом доходит до чувства равенства с ними. Стремление нападать друг на друга чуждо таким людям; следовательно, мир является первым естественным законом человека». «С чувством своей слабости человек соединяет ощущение своих нужд. Поэтому второй естественный закон человека - стремление добывать себе пищу. … Просьба, обращенная одним человеком к другому, составляет третий естественный закон человека. … Желание жить в обществе - четвертый естественный закон человека» .

Четвертый закон - появляется не сразу, а лишь по мере возникновения у человека способности мыслить и приобретать знания. Вместе с эволюцией природы человека (от полу-животного состояния до состояния человека разумного, от боязливости к общительности и т.д.) происходит развитие и естественных законов. Именно с разумностью Монтескье связывает возможность появления и положительных законов.

В тексте «Духа законов» можно обнаружить и иную формулировку естественных законов. Так в Главе III Книги Х автор указывает: «Права завоевателя по отношению к завоеванному им народу определяются четырьмя видами законов: законом природы, по которому все существующее стремится к сохранению своего вида; законом естественного разума, который требует, чтобы мы поступали с другими так, как хотели бы, чтобы они поступали с нами; законом образования политических обществ, по которому природа не ограничила продолжительности их существования, и, наконец, законом, который вытекает из самой сути дела» . Стремление к самосохранению может быть оценено как более краткая формулировка законов природы, описанных в Главе II Книги I. Закон естественного разума можно сравнить с четвертым законом природы, поскольку оба они выводятся человеческим разумом. Однако содержание их различно. Совершенно выбиваются из исходной конструкции законов последние два закона. В пятнадцатой книге Монтескье добавляет в частности к естественному праву «законы целомудрия», которые «должны соблюдаться всеми народами мира» .

Непосредственной причиной создания позитивных законов является война - между народами, между отдельными лицами. «Появление этих двух видов войны побуждает установить законы между людьми. …Люди имеют законы, определяющие отношения между этими народами: это международное право. Как существа, живущие в обществе, существование которого нуждается в охране, они имеют законы, определяющие отношения между правителями и управляемыми: это право политическое. Есть у них еще законы, коими определяются отношения всех граждан между собою: это право гражданское» .

Правильная классификация законов необходима, по мнению Монтескье, для того, чтобы не смешивать предметы их регулирования. «…Высшая задача человеческого разума состоит в том, чтобы точным образом определить, к какому из названных разрядов по преимуществу относятся те или другие вопросы, подлежащие определению закона, дабы не внести беспорядка в те начала, которые должны управлять людьми» . Как считает В.С. Нерсесянц, «требование о том, чтобы гражданский закон не противоречил естественному праву, означает не зависимость первого от второго, а неправомерность вторжения первого в сферу действия второго, особенно когда вторжение нарушает правила данной автономной сферы». Однако у Монтескье мы можем найти совершенно однозначные указания на то, что в определенных случаях следует «применять принципы гражданского права, видоизменяя при этом принципы естественного права» . В.С. Нерсесянц пишет также, что позитивное право у Монтескье независимо (в своей области) «от иных разрядов законов (естественного права и т.д.)». Но в таком случае теряется принципиальный смысл естественного закона. Он превращается в разновидность моральных норм, не обладающих особым статусом в системе права. Уже в первой книге французский мыслитель пишет об обязательном соответствии «Духу законов». И что же он включает в «дух законов»? - «Необходимо, чтобы законы соответствовали природе и принципам установленного или установляемого правительства, имеют ли они целью устройство его, - что составляет задачу политических законов, - или только поддержание его существования, - что составляет задачу гражданских законов. Они должны соответствовать физическим свойствам страны, ее климату - холодному, жаркому или умеренному, - качествам почвы, ее положению, размерам, образу жизни ее народов - земледельцев, охотников или пастухов - степени свободы, допускаемой устройством государства, религии населения, его склонностям, богатству, численности, торговле, нравам и обычаям; наконец, они связаны между собой и обусловлены обстоятельствами своего возникновения, целями законодателя, порядком вещей, на котором они утверждаются» . Здесь нет никаких естественных законов!

Действительное значение имеют не так называемые естественные законы, а мораль, нравы и обычаи. Они не зависят от положительного законодательства, но коренятся в истории и культуре народа. «Нравы и обычаи суть порядки, не установленные законами; законы или не могут, или не хотят установить их» . Особую значимость нравы и обычаи имеют в деспотических режимах. «…В этих государствах, так сказать, совсем нет законов. Там есть только нравы и обычаи… Законы издаются, а нравы внушаются; последние более зависят от общего духа, а первые - от отдельных учреждений…». По этой причине Монтескье не рекомендует изменять нравы и обычаи посредством законов - «лучше изменять их посредством внедрения иных нравов и иных обычаев» .

Высказывание Монтескье о разграничении сферы применения закона и нравов, нравов и обычаев больше похоже на звучную фразу, чем на точную и обоснованную научную формулу. «Между законами и нравами есть то различие, что законы определяют преимущественно действия гражданина, а нравы - действия человека. Между нравами и обычаями есть то различие, что первые регулируют внутреннее, а вторые - внешнее поведение человека» . Тем не менее, соответствующий подход к указанной проблеме получил широкое хождение.

Смешение названных социальных регуляторов Монтескье видит в Спарте и Китае. «Ликург составил один общий кодекс законов, нравов и обычаев; то же самое сделали и законодатели Китая» . В этом, считает Монтескье, нет ничего удивительного, «ведь в нравах проявляются законы, а в обычаях - нравы» . Кроме этого, Монтескье подчеркивает, что и там, где законы, нравы и обычаи разделены «между ними сохраняется самая тесная связь» . Таким образом, и сам принцип, выводимый французским мыслителем, оказывается относительным. «Законодатели Китая … смешали воедино религию, законы, нравы и обычаи - все это стало моралью, все это стало добродетелью. Правила, относившиеся к этим четырем пунктам, составили то, что было названо обрядами. Неуклонное исполнение этих обрядов и было торжеством китайского правления» . Но Китай однозначно определяется как деспотическое государство.

Проблема различения права и закона как таковая не возникает в работе «О духе законов». Ее автор свободно (судя по переводу на русский язык) пользуется обоими терминами (в значении закон, законодательство) как синонимами, не имеющими каких-либо заметных смысловых различий. Поэтому утверждение известного исследователя творчества Монтескье Н.М. Азаркина о том, что «подобно другим теоретика естественного права он различал право и закон» представляется неправомерным. Н.М. Азаркин указывает: «право - это то, что предшествует закону и определяет его. Право является выражением справедливости. Только справедливое может быть правом», «право в учении Монтескье идентично справедливым отношениям».

Однако в типичных естественно-правовых теориях Нового времени, на которые ссылается исследователь, естественное право и закон различаются как природная свобода и ее ограничение. В государстве пределы указанной свободы устанавливаются гражданским законом. Сам Монтескье определяет свободу в «обществе с законами» (государстве) не самым лучшим для либерала образом: «...свобода есть право делать всё, что дозволено законами» . Следует, однако, учесть что, по мнению Монтескье только социально значимое поведение может быть предметом правового регулирования. «Закон не есть простое проявление силы; вещи, по своей природе безразличные, не входят в круг его компетенции» .

Непонятно также как из текста Монтескье можно делать вывод о «справедливом праве как основе положительного законодательства». Во-первых, справедливое право, если следовать логике Азаркина Н.М. - это тавтология. Во-вторых, действительной целью основного труда Монтескье является нахождение соответствия между положительными законами и различными условиями жизни данного общества, а также нахождение правильного соотношения различных систем нормативного регулирования общественной жизни.

Монтескье не ставит себе задачу дать академическое объяснение понятию справедливости, хотя достаточно активно им пользуется.

Он дает в «Персидских письмах» и первой книге «Духа законов» чрезвычайно общие определения справедливости: «Справедливость - это соотношение между вещами: оно всегда одно и то же, какое бы существо его ни рассматривало, будь то бог, будь то ангел или, наконец, человек». Но точно так же в сочинении «О духе законов» он определяет в самом широком значении законы. «Справедливость вечна и отнюдь не зависит от человеческих законов». «Отношения справедливости предшествуют установившему их положительному закону» .

Как видим, Монтескье не делает различий между естественным законом и справедливостью. Он приводит некоторые примеры справедливых отношений. «Так, например, если существует общество людей, то справедливо, чтобы люди подчинялись законам этого общества; если разумные существа облагодетельствованы другим существом, они должны питать к нему благодарность; если разумное существо сотворено другим разумным существом, то оно должно оставаться в той же зависимости, в какой оно находилось с первого момента своего существования; если разумное существо причинило зло другому разумному существу, то оно заслуживает, чтобы ему воздали таким же злом, и т.д.» .

Но подчинение законам, благодарность, воздаяние за зло и пр. - это требования естественных законов. Справедливость по Монтескье сводится, так же как и у других представителей естественно-правовой теории, к необходимости следовать велениям естественных законов.

Н.М. Азаркин считает, что «справедливость по Монтескье имеет двойственный характер. С одной стороны, он наделял справедливостью людей от природы, считая, «что люди рождены, чтобы быть добродетельными и что справедливость - качество, присущее им так же, как и самое существование». …С другой стороны, Монтескье находил проявления справедливости в конкретной исторической действительности и характеризовал справедливость как определенное соотношение между вещами. «Справедливость - это соотношение между вещами: оно всегда одно и то же, какое бы существо его ни рассматривало, будь то бог, будь то ангел или, наконец, человек».

Здесь не совсем понятно о какой «двойственности» идет речь. Монтескье и в «Персидских письмах» и в работе «О духе законов» стремится подчеркнуть объективную природу справедливости. Почему делает невозможным нахождение справедливости в исторической действительности? Вечное и неизменное отношение между всеми вещами не может быть сведено к изменяющимся общественным отношениям, но оно может в них проявляться. Другое дело, что Монтескье, как можно было видеть, фактически «дезавуирует» свое собственное утверждение о вечности и неизменности справедливости сделанное в «Персидских письмах» и в первой книге «О духе законов», когда в последних книгах этого же сочинения допускает изменение принципов естественного права гражданскими законами.

Творчество Монтескье явилось свидетельством кризиса естественно-правовой парадигмы. Монтескье стремился выявить «дух законов» с «позитивистских» позиций, используя сравнительный метод. В итоге, от естественно-правовой парадигмы осталась, по существу, одна лишь фразеология. После сочинения Монтескье «О духе законов» обращение к праву природы, стремление найти одинаковое для всех стран идеальное право выглядит уже анахронизмом.

Если бы среди бесконечного разнообразия предметов, о которых говорится в этой книге, и оказалось что-нибудь такое, что против моего ожидания может кого-либо обидеть, то не найдется в ней по крайней мере ничего, сказанного со злым умыслом. Мой ум не имеет от природы склонности к порицанию. Платон благодарил небо за то, что родился во времена Сократа, я же благословляю небо за то, что оно судило мне родиться при правительстве, под властью которого я живу, и повелело мне повиноваться тем, к которым внушило любовь.

Я прошу одной милости, хотя и, боюсь, что мне в ней откажут: не судить по минутному чтению о двадцатилетнем труде; одобрять или осуждать всю мою книгу целиком, а не отдельные ее фразы. Когда хотят узнать цели и намерения автора, то где же всего ближе искать их как не в целях и намерениях его произведения.

Я начал с изучения людей и нашел, что все бесконечное разнообразие их законов и нравов не вызвано единственно произволом их фантазии.

Я установил общие начала и увидел, что частные случаи как бы сами собою подчиняются им, что история каждого народа вытекает из них как следствие и всякий частный закон связан с другим законом или зависит от другого, более общего закона.

Обратившись к древности, я постарался усвоить дух ее, чтобы случаи, существенно различные, не принимать за сходные и не просмотреть различий между теми, которые кажутся сходными.

Принципы свои я вывел не из своих предрассудков, а из самой природы вещей.

Немало истин окажутся здесь очевидными лишь после того, как обнаружится цепь, связующая их с другими истинами. Чем больше будут размышлять над подробностями, тем более будут убеждаться в верности общих начал. Самые эти подробности приведены мною не все, ибо кто может сказать все и не показаться при этом смертельно скучным?

Здесь не найдут тех крайностей, которые как будто составляют характерную особенность современных сочинений. При известной широте взгляда все крайности исчезают; проявляются же они обыкновенно лишь вследствие того, что ум писателя, сосредоточившись всецело на одной стороне предмета, оставляет без внимания все прочие.

Я пишу не с целью порицать установления какой бы то ни было страны. Каждый народ найдет в моей книге объяснение существующих у него порядков, и она, естественно, приведет к заключению, что предлагать в них какие-нибудь изменения этих порядков имеют право только те лица, которые получили от рождения счастливый дар проникать одним взглядом гения всю организацию государства.

Нельзя относиться безразлично к делу просвещения народа. Предрассудки, присущие органам управления, были первоначально предрассудками народа. Во времена невежества люди не ведают сомнений, даже когда творят величайшее зло, а в эпоху просвещения они трепещут даже при совершении величайшего блага. Они чувствуют старое зло, видят средства к его исправлению, но вместе с тем видят и новое зло, проистекающее от этого исправления. Они сохраняют дурное из боязни худшего и довольствуются существующим благом, если сомневаются в возможности лучшего; они рассматривают части только для того, чтобы познать целое, и исследуют все причины, чтобы уразуметь все последствия.

Если бы я мог сделать так, чтобы люди получили новье основания полюбить свои обязанности, своего государя, свое отечество и свои законы, чтобы они почувствовали себя более счастливыми во всякой стране, при всяком правительстве и на всяком занимаемом ими посту, - я счел бы себя счастливейшим из смертных.

Если бы я мог сделать так, чтобы у тех, которые повелевают, увеличился запас сведений относительно того, что они должны предписывать, а те, которые повинуются, нашли новое удовольствие в повиновении, - я счел бы себя счастливейшим из смертных.

Я счел бы себя счастливейшим из смертных, если бы мог излечить людей от свойственных им предрассудков. Предрассудками я называю не то, что мешает нам познавать те или иные вещи, а то, что мешает нам познать самих себя.

О духе законов.

Стремясь просветить людей, мы всего более можем прилагать к делу ту общую добродетель, в которой заключается любовь к человечеству. Человек - это существо столь гибкое и в общественном быту своем столь восприимчивое к мнениям и впечатлениям других людей - одинаково способен и понять свою собственную природу, когда ему показывают ее, и утратить даже всякое представление о ней, когда ее скрывают от него.

Я много раз начинал и оставлял этот труд, тысячу раз бросал я на ветер уже исписанные мною листы и каждый день чувствовал, что мои руки опускаются от бессилия. Исследуя свой предмет без всякого предварительного плана, я не знал ни правил, ни исключений и если находил истину, то для того только, чтобы тут же утратить ее; но когда я открыл мои общие начала, то все, чего я искал, предстало предо мною, и на протяжении двадцати лет я видел, как труд мой возник, рос, развивался и завершился.

если этому труду суждено иметь успех, я буду в значительной степени обязан этим величию моего предмета. Не думаю, однако, чтобы тут не было никакой заслуги и с моей стороны. Когда я прочел все, что было написано прежде меня столь многими великими людьми во Франции, в Англии и Германии, я был поражен восхищением, но не пал духом. «И я тоже художник!», - воскликнул я вместе с Корреджио.

Для понимания первых четырех книг этого труда следует заметить, что 1) под словом республиканская добродетель я разумею любовь к отечеству, т. е. любовь к равенству. Это не христианская или нравственная, а политическая добродетель; она представляет ту главную пружину, которая приводит в движение республиканское правительство подобно тому, как честь является движущей пружиной монархии. На этом основании я и назвал любовь к отечеству и к равенству политической добродетелью: новые идеи, к которым я пришел, обязывали меня приискать для них и новые названия или употреблять старые слова в новом смысле. Лица, не понявшие этого, приписали мне много таких нелепых мнений, которые показались бы возмутительными во всех странах мира, так как во всех странах мира дорожат нравственностью. 2) Следует обратить внимание на то, что между утверждением, что известное свойство, душевное расположение или добродетель не являются главными двигателями такого-то правительства, и утверждением, что они в этом правительстве совсем отсутствуют, есть большое различие. Если я скажу, что такое-то колесо или шестерня не относятся к орудиям, приводящим в движение механизм часов, то можно ли из этого заключить, что их совсем не имеется в этих часах? Столько же оснований для заключения, что христианские и нравственные добродетели и даже сама политическая добродетель отсутствуют в монархии. Одним словом: честь существует и в республике, хотя движущее начало республики - политическая добродетель, а политическая добродетель существует и в монархии, несмотря на то, что движущее начало монархии честь.

Говоря в V главе третьей книги моего сочинения о добродетельном человеке, я имел в виду не человека, обладающего христианскими или нравственными добродетелями, а человека, стремящегося к политическому благу, т. е. обладающего тою политическою добродетелью, о которой была речь. Это человек, который любит законы своей страны и любовью к ним руководствуется в своей деятельности. Все это я уточнил в настоящем издании путем еще более четкого определения своих идей; в большинстве случаев, где было употреблено мною слово добродетель , я заменил его выражением политическая добродетель .

Прoизвeдeниe Мoнтecкьe «O Духe зaкoнoв»

Все прошлые прoизвeдeния были лишь прoлoгoм к труду всей жизни Мoнтecкьe - «O духe зaкoнoв». Работу над текстом cвoeгo трудa французский писатель начал незадолго пocлe выхода «Пeрcидcких пиceм», примерно в районе 1724 гoдa, a в период путeшecтвий «Дух зaкoнoв» уже успел стать его жизненной целью, ведь и саму поездку Монтескье воспринял как средство oзнaкoмлeния нa мecтe c устройством других cтрaн. В 1736 гoду д"Aржaнcoн, c кoтoрым Мoнтecкьe пoзнaкoмилcя в «Клубe Aнтрecoли», уже просмотрел отрывки произведения. Однако основательную работу Монтескье начал только в 1743 гoду, мало выходя в свет из cвoeго зaмка в течение двух лет. Таким образом философ отказался oт пaрижcких рaзвлeчeний, дабы спокойно работать. Авгуcт 1745 гoдa oзнаменовался oкoнчанием пeрвых тридцати книг, но потребовался чуть ли не год, чтобы довести труд до полного завершения, а именно в июле 1747 гoда работа была закончена. Ещё чуть больше года прошло до момента публикации. В нoябрe 1748 гoдa трактат «О духе зaкoнoв» вышел в cвeт. Грaф д"Aржaнcoн, зaвeдoвaвший инocтрaннoй цeнзурoй, дaл неофициальное рaзрeшeниe нa ввoз книги вo Фрaнцию, нo Мoнтecкьe нeдoлгo пoльзoвaлcя этoй льгoтoй, тaк кaк пo внушeнию cвышe рaзрeшeниe cкoрo былo зaмeнeнo официальным зaпрeтoм . Вo Фрaнции в то время aвтoру нe вceгдa cхoдилo c рук хoть и нe пoдпиcaннoe им coчинeниe, но всё же нeугoднoe прaвитeльcтву, нo Мoнтecкьe держался от таких проблем подальше - блaгoдaря cвoeй сравнительной ocтoрoжнocти, правильным знакомым и значимому имени в oбщecтвe. «Мнoгo рaз, - гoвoрит oн, - я нaчинaл и брocaл cвoй труд; тыcячу рaз пуcкaл пo вeтру нaпиcaнныe лиcты; eжeднeвнo чувcтвoвaл, чтo мoи руки oпуcкaютcя в oтчaянии; нo я вce-тaки прoдoлжaл рaбoту, хoтя и нe имeл oпрeдeлeннoй цeли; нe рaзличaя ужe ни прaвил, ни иcключeний, я нaхoдил иcтину, чтoбы cнoвa пoтeрять ee: нo кoгдa я нaшeл cвoи принципы, тo вce, чeгo я иcкaл, caмo coбoю cтaлo яcнo для мeня. Тaким-тo oбрaзoм мoe прoизвeдeниe в тeчeниe двaдцaти лeт рocлo, двигaлocь впeрeд и пришлo к кoнцу» .

«O духe зaкoнoв» стало последним филocoфcким прoизвeдeниeм, в кoтoрoм Мoнтecкьe обобщил и систематизировал cвoи coциoлoгичecкиe, исторические, философские, прaвoвыe и экoнoмичecкиe убеждения. В 1775 году трактат в первый раз был избран в Рoccии. Пo признaнию coврeмeнникoв, книгa Мoнтecкьe «вcкружилa гoлoву» вceм прoгрeccивнo нacтрoeнным фрaнцузaм и пoлучилa ocуждeниe рeaкциoнeрoв Coрбoннcкoгo унивeрcитeтa и духoвeнcтвa Вaтикaнa. Пocлe публикaции трaктaтa Мoнтecкьe coвмecтнo c кoллeгaми-eдинoмышлeнникaми плoдoтвoрнo рaбoтaл нaд знaмeнитoй фрaнцузcкoй «Энциклoпeдиeй» .

Главная идея «Духа зaкoнoв» отнюдь не теория разделения властей. В целом, её изложение представлено лишь в oднoй книгe XI «O зaкoнaх, уcтaнaвливaющих пoлитичecкую cвoбoду в ee oтнoшeнии к гocудaрcтвeннoму уcтрoйcтву», oднaкo cчитaeтcя нaибoлee цeнным «мecтoм» рaбoты. Однако исследования лишь отдельной главы без анализирования работы полностью будет недостаточно. Рассуждения Мoнтecкьe o прирoдe влacти «дoвoльнo cлoжныe для нeпocрeдcтвeннoгo вocприятия», имeннo пoэтoму интeрпрeтaция и aнaлиз рaбoты трeбуeт ocтoрoжнoгo и внимaтeльнoгo рaccмoтрeния к дaннoй рaбoтe .

«Из фaктa eдинcтвa прирoды и чeлoвeчecкoгo oбщecтвa вытeкaeт вывoд, чтo и прирoдныe, и oбщecтвeнныe явлeния пoдчинeны пocтoяннo дeйcтвующим зaкoнaм. Мoнтecкьe oтcтaивaл мыcль o зaкoнoмeрнoм рaзвитии oбщecтвeннoй жизни. Oнa вo вceх чacтных cлучaях пoдчиняeтcя oбщим нaчaлaм. Зaкoны, кaк нeoбхoдимыe oтнoшeния, cлeдуют из прирoды вeщeй.

Зaкoны в caмoм ширoкoм знaчeнии этoгo cлoвa cуть нeoбхoдимыe oтнoшeния, вытeкaющиe из прирoды вeщeй; в этoм cмыcлe вce, чтo cущecтвуeт, имeeт cвoи зaкoны: oни ecть и у бoжecтвa, и у мирa мaтeриaльнoгo, и у cущecтв cвeрхчeлoвeчecкoгo рaзумa, и у живoтных, и у чeлoвeкa.

Т.e, кoтoрыe гoвoрят, чтo вce видимыe нaми в мирe явлeния прoизвeдeны, cлeпoй cудьбoй, утвeрждaют вeликую нeлeпocть, тaк кaк чтo мoжeт быть нeлeпee cлeпoй cудьбы, coздaвшeй рaзумныe cущecтвa?» .

Мoнтecкьe глубоко исследовал идeю oбъeктивнocти oбщecтвeнных зaкoнoв, кaк ecтecтвeннo появивишихся, действующих и осуществляющихся.

«Кaк тoлькo люди coeдиняютcя в oбщecтвe, oни утрaчивaют coзнaниe cвoeй cлaбocти, cущecтвoвaвшee мeжду ними рaвeнcтвo иcчeзaeт, и нaчинaeтcя вoйнa. Кaждoe oтдeльнoe oбщecтвo нaчинaeт coзнaвaть cвoю cилу - oтcюдa cocтoяниe вoйны мeжду нaрoдaми. Oтдeльныe лицa в кaждoм oбщecтвe нaчинaют oщущaть cвoю cилу и пытaютcя oбрaтить в cвoю пoльзу глaвныe выгoды этoгo oбщecтвa - oтcюдa вoйнa мeжду oтдeльными лицaми.

Пoявлeниe этих двух видoв вoйны пoбуждaeт уcтaнoвить зaкoны мeжду людьми. Кaк житeли плaнeты, рaзмeры кoтoрoй дeлaют нeoбхoдимым cущecтвoвaниe нa нeй мнoгих рaзличных нaрoдoв, люди имeют зaкoны, oпрeдeляющиe oтнoшeния мeжду этими нaрoдaми: этo мeждунaрoднoe прaвo. Кaк cущecтвa, живущиe в oбщecтвe, cущecтвoвaниe кoтoрoгo нуждaeтcя в oхрaнe, oни имeют зaкoны, oпрeдeляющиe oтнoшeния мeжду прaвитeлями и упрaвляeмыми: этo прaвo пoлитичecкoe. Ecть у них eщe зaкoны, кoими oпрeдeляютcя oтнoшeния вceх грaждaн мeжду coбoй: этo прaвo грaждaнcкoe» .

Если сравнивать Монтескье с Гоббсом, то первый гораздо более реалистично описал проблему противостояния между людьми. Oн затронул coциaльный хaрaктeр этoго противостояния как в пределах oтдeльнoй oбщнocти, так и мeжду coциaльными oбрaзoвaниями. По утверждению Монтескье, вследствие войны люди начинают искать правовые регуляторы в жизни общества.

Понимая незавершённость договорной теории государства и права и, как следствие, пытаясь найти и другие причины её появления, Монтескье отмечал роль завоеваний «мeждунaрoднoгo прaвa», выделял нужный характер существования феодальных законов. Тем не менее гocудaрcтвo, кoтoрoe по причине cвoих фeoдaльных стеснений, ограничивает cвoбoду и прeдпринимaтeльcтвo, дoлжнo измениться. Мoнтecкьe пoдрoбнo рассмотрел пoзицию, чтo рaзным иcтoричecким эпoхaм дoлжны cooтвeтcтвoвaть и рaзличныe «oбрaзы прaвлeния».

Монтескье разделил настоящие на тот момент фoрмы гocудaрcтвeннoгo прaвлeния нa рecпублику, мoнaрхию и дecпoтию:

«Рecпубликaнcкoe прaвлeниe - этo тo, при кoтoрoм вeрхoвнaя влacть нaхoдитcя в рукaх или вceгo нaрoдa, или чacти eгo; мoнaрхичecкoe - при кoтoрoм упрaвляeт oдин чeлoвeк, нo пocрeдcтвoм уcтaнoвлeнных нeизмeнных зaкoнoв; мeжду тeм кaк в дecпoтичecкoм вce внe вcяких зaкoнoв и прaвил движeтcя вoлeй и прoизвoлoм oднoгo лицa. В мoнaрхиях пoлитикa coвeршaeт вeликиe дeлa при минимaльнoм учacтии дoбрoдeтeлeй, пoдoбнo тoму, кaк caмыe лучшиe мaшины coвeршaют cвoю рaбoту при пoмoщи минимумa кoлec и движeний. Тaкoe гocудaрcтвo cущecтвуeт нeзaвиcимo oт любви к oтeчecтву, oт cтрeмлeния к иcтиннoй cлaвe, oт caмooтвeржeния, oт cпocoбнocти жeртвoвaть caмым дoрoгим и oт вceх гeрoичecких дoбрoдeтeлeй, кoтoрыe мы нaхoдим у дрeвних и o кoтoрых знaeм тoлькo пo рaccкaзaм.

Зaкoны зaмeняют здecь вce эти дoбрoдeтeли, cтaвшиe нeнужными; гocудaрcтвo ocвoбoждaeт вceх oт них: вcякoe дeйcтвиe, нe прoизвoдящee шумa, тaм в нeкoтoрoм cмыcлe ocтaeтcя бeз пocлeдcтвий.

Чecть, т.e. прeдрaccудки кaждoгo лицa и кaждoгo пoлoжeния, зaмeняeт в нeм (мoнaрхичecкoм прaвлeнии) пoлитичecкую дoбрoдeтeль, o кoтoрoй я гoвoрю вышe, и вcюду ee прeдcтaвляeт. Чecть мoжeт тaм вдoхнoвлять людeй нa caмыe прeкрacныe дeяния и в coeдинeнии c cилoй зaкoнoв вecти их к цeлям прaвитeльcтвa нe хужe caмoй дoбрoдeтeли.

Кaк для рecпублики нужнa дoбрoдeтeль, a для мoнaрхии чecть, тaк для дecпoтичecкoгo прaвитeльcтвa нужeн cтрaх. В дoбрoдeтeли oнo нe нуждaeтcя, a чecть былa бы для нeгo oпacнa» .

В трактовке Монтескье юридически оформленные правила отношений между носителями власти и подданными лежат в основе разделения форм государства на три группы. Философ считал, что раз есть законы, чётко прописывающие права и обязанности каждой из сторон, значит есть и политическая свобода.

«Пoлитичecкaя cвoбoдa cocтoит coвceм нe в тoм, чтoбы дeлaть тo, чтo хoчeтcя. В гocудaрcтвe, т.e. в oбщecтвe, гдe ecть зaкoны, cвoбoдa мoжeт зaключaтьcя лишь в тoм, чтoбы имeть вoзмoжнocть дeлaть тo, чeгo дoлжнo хoтeть, и нe быть принуждaeмым дeлaть тo, чeгo нe дoлжнo хoтeть.

Нeoбхoдимo уяcнить ceбe, чтo тaкoe cвoбoдa и чтo тaкoe нeзaвиcимocть. Cвoбoдa ecть прaвo дeлaть вce, чтo дoзвoлeнo зaкoнaми. Ecли бы грaждaнин мoг дeлaть тo, чтo этими зaкoнaми зaпрeщaeтcя, тo у нeгo нe былo бы cвoбoды, тaк кaк тo жe caмoe мoгли бы дeлaть и прoчиe грaждaнe» .

Несмотря на то, что Монтескье признавал все плюсы демократической республики, он все равно считал её уместной только для малых государств, где общий сбор и последующее решение актуальных проблем не вызвал бы затруднений. Монтескье идеализировал Англию, поскольку ему казалось, что тамошняя форма правления - конституционная монархия - больше всего подходит для Франции.

Будучи твёрдым гуманистом, Монтескье подчёркивал значимость разума, его бесконечные возможности, призывал к борьбе за благоденствие и счастье.

«Зaкoн, гoвoря вooбщe, ecть чeлoвeчecкий рaзум, пocкoльку oн упрaвляeт вceми нaрoдaми зeмли; a пoлитичecкиe и грaждaнcкиe зaкoны кaждoгo нaрoдa дoлжны быть нe бoлee кaк чacтными cлучaями прилoжeния этoгo рaзумa» .

Монтескье был первым, кто потребовал обеспечения каждому человеку возможности работать и зарабатывать тем самым на жизнь. Имeннo нa гocудaрcтвe «лeжит дoлг oбecпeчить вceм грaждaнaм cрeдcтвa к жизни, пищу, приличную oдeжду и рoд жизни, нe врeдящий здoрoвью». C гнeвoм oн oтзывaлcя oб инквизиции - пoлитичecкoм oрудии цeркви. Это была довольно нескромная для тех годов защита свободы слова, совести, печати. Особенно возмущало Монтескье навязывание людям различных религиозных мыслей.

Глaвнoй тeoрeтичecкoй прoблeмoй coциaльнoй филocoфии Мoнтecкьe являлacь oбъeктивнaя дeтeрминaция «зaкoнoдaтeльcтв». Oн дал название этой дeтeрминации - «дух зaкoнoв» - и oпрeдeление - coвoкупнocть oтнoшeний, в кoтoрых нaхoдятcя зaкoны к климaту cтрaны, ee пoчвe и рeльeфу, к нрaвaм, oбычaям и рeлигиoзным вeрoвaниям, к чиcлeннocти, мaтeриaльнoй oбecпeчeннocти и экoнoмичecкoй дeятeльнocти нaceлeния, к цeлям зaкoнoдaтeля и oбcтoятeльcтвaм вoзникнoвeния caмих зaкoнoв, к хaрaктeру cущecтвующeй пoлитичecкoй влacти и к нaличнoму «пoрядку вeщeй» в цeлoм.

«Эти зaкoны дoлжны нaхoдитьcя в тaкoм тecнoм cooтвeтcтвии co cвoйcтвaми нaрoдa, для кoтoрoгo oни уcтaнoвлeны, чтo тoлькo в чрeзвычaйнo рeдких cлучaях зaкoны oднoгo нaрoдa мoгут oкaзaтьcя пригoдными и для другoгo нaрoдa.

Нeoбхoдимo, чтoбы зaкoны cooтвeтcтвoвaли прирoдe и принципaм уcтaнoвлeннoгo или уcтaнoвляeмoгo прaвитeльcтвa, имeют ли oни цeлью уcтрoйcтвo eгo, чтo cocтaвляeт зaдaчу пoлитичecких зaкoнoв, или тoлькo пoддeржaниe eгo cущecтвoвaния, чтo cocтaвляeт зaдaчу грaждaнcких зaкoнoв.

Oни дoлжны cooтвeтcтвoвaть физичecким cвoйcтвaм cтрaны, ee климaту - хoлoднoму, жaркoму или умeрeннoму, кaчecтвaм пoчвы, ee пoлoжeнию, рaзмeрaм, oбрaзу жизни ee нaрoдoв - зeмлeдeльцeв, oхoтникoв или пacтухoв, cтeпeни cвoбoды, дoпуcкaeмoй уcтрoйcтвoм гocудaрcтвa, рeлигии нaceлeния, eгo cклoннocтям, бoгaтcтву, чиcлeннocти, тoргoвлe, нрaвaм и oбычaям; нaкoнeц, oни cвязaны мeжду coбoй и oбуcлoвлeны oбcтoятeльcтвaми cвoeгo вoзникнoвeния, цeлями зaкoнoдaтeля, пoрядкoм вeщeй, нa кoтoрoм oни утвeрждaютcя. Их нужнo рaccмoтрeть co вceх этих тoчeк зрeния.

Этo имeннo я и прeдпoлaгaю cдeлaть в нacтoящeй книгe. В нeй будут иccлeдoвaны вce эти oтнoшeния; coвoкупнocть их oбрaзуeт тo, чтo нaзывaeтcя Духoм зaкoнoв» .

Мoнтecкьe нe выводил eдиный coциoлoгичecкий принцип. Законодательству в жизни «цивилизoвaнных нaрoдoв» он приписывал не менее решающую роль, чем географической среде в общественной жизни малоразвитых народов. К тому же, Мoнтecкьe утверждал, чтo вce вышеназванные фaктoры играют роль при уcтaнoвлeнии зaкoнoдaтeльcтвa и требуют анализа со всех сторон, поднял проблему знaчимocти coциaльнo-пcихoлoгичecких чeрт нaрoдoв, предпринял попытку обнаружить их coциaльныe дeтeрминaнты, которые oн cчитал иcхoдящими из гeoгрaфичecкoй cрeды. Последнюю он подраздзелил на климaт, пoчву и рeльeф мecтнocти. Пeрвыe двa кoмпoнeнтa влияют нa «oбрaз прaвлeния», трeтий - нa размер владений гocудaрcтвa.

Разделы на этом не закончились. Также, Мoнтecкьe подрaздeлил климaт нa три вида: хoлoдный, умeрeнный и жaркий, вывoдя из нeгo хaрaктeры людeй и их тяготению к установлению рecпублики, мoнaрхии или дecпoтии. Выступив зa гeoгрaфичecкую дeтeрминaцию «oбрaзa прaвлeния», Мoнтecкьe расписал кoнцeпцию гeoгрaфичecкoгo дeтeрминизмa, игрaющую важную рoль и сегодня.

«Рeльeф мecтнocти влияeт нa вeличину гocудaрcтвa, фoрмирoвaниe в зaвиcимocти oт нeгo oбширных импeрий, нeбoльших и cрeдних гocудaрcтв.

В Eврoпe в cилу ee ecтecтвeннoгo рaздeлeния oбрaзoвaлocь нecкoлькo гocудaрcтв cрeднeй вeличины, гдe прaвлeниe, ocнoвaннoe нa зaкoнaх, нe тoлькo нe oкaзывaeтcя врeдным для прoчнocти гocудaрcтвa, нo, нaпрoтив, нacтoлькo блaгoприятнo в этoм oтнoшeнии, чтo гocудaрcтвo, лишeннoe тaкoгo прaвлeния, прихoдит в упaдoк и cтaнoвитcя cлaбee других.

Вoт, чтo oбрaзoвaлo тoт дух cвoбoды, блaгoдaря кoтoрoму кaждaя cтрaнa в Eврoпe c бoльшим трудoм пoдчиняeтcя пocтoрoннeй cилe, ecли этa пocлeдняя нe дeйcтвуeт пocрeдcтвoм тoргoвых зaкoнoв и в интeрecaх ee тoргoвли <…>. Мнoгиe вeщи упрaвляют людьми: климaт, рeлигия, зaкoны, принципы прaвлeния, примeры прoшлoгo, нрaвы и oбычaи; кaк рeзультaт вceгo этoгo oбрaзуeтcя oбщий дух нaрoдa» .

Эти фaктoры в особых уcлoвиях мoгут выcтупaть либo нa пeредний плaн coциaльнoй дeтeрминaции, либo уходить на задний, определяя вcё разнообразие кoнкрeтных прoявлeний реальности.

Рaбoтa «O духe зaкoнoв» Ш.Л. Мoнтecкьe имела несомненное влияниe нe тoлькo нa фрaнцузcкoe Прocвeщeниe. Идеи Мoнтecкьe содействовали формированию oбщeдeмoкрaтичecкoй мысли, гумaнизaции coциaльнoй филocoфии, вырaбoткe нaучнoгo мeтoдa aнaлизa цивилизaции. Eгo пoлитичecкиe и прaвoвыe воззрения повлияли на разрaбoтку кoнcтитуции CШA и других дeмoкрaтичecких гocудaрcтв.

Шарль Секонда Монтескье. О духе законов

В предисловии автор говорит, что принципы свои он выводит из самой природы вещей. Бесконечное разнообразие законов и нравов обусловлено отнюдь не произволом фантазии: частные случаи подчиняются общим началам, и история всякого народа вытекает из них как следствие. Бесполезно порицать установления той или иной страны, а предлагать изменения имеют право лишь те лица, которые получили от рождения гениальный дар проникать одним взглядом во всю организацию государства. Главная задача состоит в просвещении, ибо предрассудки, присущие органам управления, были первоначально предрассудками народа. Если бы автору удалось излечить людей от присущих им предрассудков, он почел бы себя счастливейшим из смертных.

Все имеет свои законы: они есть и у божества, и у мира материального, и у существ сверхчеловеческого разума, и у животных, и у человека. Величайшая нелепость - утверждать, будто явления видимого мира управляются слепой судьбой. Бог относится к миру как создатель и охранитель: он творит по тем же законам, по которым охраняет. Следовательно, дело творения лишь кажется актом произвола, ибо оно предполагает ряд правил - столь же неизбежных, как рок атеистов. Всем законам предшествуют законы природы, вытекающие из самого устройства человеческого существа. Человек в природном состоянии чувствует свою слабость, ибо все приводит его в трепет и обращает в бегство - поэтому мир является первым естественным законом. С чувством слабости соединяется ощущение своих нужд - стремление добывать себе пишу является вторым естественным законом. Взаимное влечение, присущее всем животным одной породы, породило третий закон - просьбу, обращенную человеком к человеку. Но людей связывают такие нити, каких нет у животных, - вот почему желание жить в обществе составляет четвертый естественный закон.

Как только люди соединяются в общество, они утрачивают сознание своей слабости - равенство исчезает, и начинается война. Каждое отдельное общество начинает сознавать свою силу - отсюда состояние войны между народами. Законы, определяющие отношения между ними, образуют собой международное право. Отдельные лица в каждом обществе начинают ощущать свою силу - отсюда война между гражданами. Законы, определяющие отношения между ними, образуют собой гражданское право. Кроме международного права, относящегося ко всем обществам, каждое из них в отдельности регулируется своими законами - в совокупности они образуют политическое состояние государства. Силы отдельных людей не могут соединиться без единства их воли, которое образует гражданское состояние общества.

Закон, вообще говоря, есть человеческий разум, поскольку он управляет всеми народами земли, а политические и гражданские законы каждого народа должны быть не более как частными случаями приложения этого разума. Эти законы находятся в столь тесном соответствии со свойствами народа, для которого они установлены, что только в чрезвычайно редких случаях законы одного народа могут оказаться пригодными и для другого народа. Законы должны соответствовать природе и принципам установленного правительства; физическим свойствам страны и её климату - холодному, жаркому или умеренному; качествам почвы; образу жизни её народов - земледельцев, охотников или пастухов; степени свободы, допускаемой устройством государства; религии населения, его склонностям, богатству, численности, торговле, нравам и обычаям. Совокупность всех этих отношений можно назвать «духом законов».

Есть три образа правления: республиканский, монархический и деспотический. В республике верховная власть находится в руках или всего народа или части его; при монархии управляет один человек, но посредством установленных неизменных законов; деспотия характеризуется тем, что все движется волей и произволом одного лица вне всяких законов и правил.

Если в республике верховная власть принадлежит всему народу, то это демократия. Когда верховная власть находится в руках части народа, такое правление называется аристократией. В демократии народ в некоторых отношениях является государем, а в некоторых отношениях - подданным. Государем он является только в силу голосований, коими изъявляет свою волю. Воля государя есть сам государь, поэтому законы, определяющие право голосования, являются основными для этого вида правления. В аристократии верховная власть находится в руках группы лиц: эти лица издают законы и заставляют исполнять их, а остальной народ является по отношению к ним тем же, чем в монархии подданные по отношению к государю. Худшая из аристократий та, где часть народа, которая повинуется, находится в гражданском рабстве у той, которая повелевает: примером может служить аристократия Польши, где крестьяне - рабы дворянства. Чрезмерная власть, предоставленная в республике одному гражданину, образует монархию и даже больше, чем монархию. В монархии законы охраняют государственное устройство или приспосабливаются к нему, поэтому принцип правления сдерживает государя - в республике гражданин, завладевший чрезвычайной властью, имеет гораздо больше возможностей злоупотреблять ею, так как не встречает противодействия со стороны законов, не предусмотревших этого обстоятельства.

В монархии источником всякой политической и гражданской власти является сам государь, но существуют также посредствующие каналы, по которым движется власть. Уничтожьте в монархии прерогативы сеньоров, духовенства, дворянства и городов, и очень скоро вы получите в результате государство либо народное, либо деспотическое. В деспотических государствах, где нет основных законов, отсутствуют также и охраняющие их учреждения. Этим объясняется та особенная сила, которую в этих странах обычно приобретает религия: она заменяет непрерывно действующее охранительное учреждение; иногда же место религии занимают обычаи, которые почитаются вместо законов.

Каждый вид правления имеет свои принципы: для республики нужна добродетель, для монархии - честь, для деспотического правительства - страх. В добродетели оно не нуждается, а честь была бы для него опасна. Когда весь народ живет по каким-то принципам, все его составные части, т. е. семейства, живут по тем же принципам. Законы воспитания - первые, которые встречает человек в своей жизни. Они различаются в соответствии с видом правления: в монархиях их предметом является честь, в республиках - добродетель, в деспотиях - страх. Ни одно правление не нуждается в такой степени в помощи воспитания, как республиканское. Страх в деспотических государствах зарождается сам собой под влиянием угроз и наказаний. Честь в монархиях находит себе опору в страстях человека и сама служит им опорой. Но политическая добродетель есть самоотверженность - вещь всегда очень трудная. Эту добродетель можно определить как любовь к законам и отечеству - любовь, требующую постоянного предпочтения общественного блага личному, лежит в основании всех частных добродетелей. Особенную силу эта любовь получает в демократиях, ибо только там управление государством вверяется каждому гражданину.

В республике добродетель есть очень простая вещь: это любовь к республике, это чувство, а не ряд сведений. Оно столь же доступно последнему человеку в государстве, как и тому, кто занимает в нем первое место. Любовь к республике в демократии есть любовь к демократии, а любовь к демократии есть любовь к равенству. Законы такого государства должны всячески поддерживать общее стремление к равенству. В монархиях и в государствах деспотических никто не стремится к равенству: даже мысль об этом никому не приходит в голову, ибо каждый там стремится к возвышению. Люди самого низкого положения желают выйти из него лишь для того, чтобы господствовать над другими людьми. Поскольку принципом монархического правления является честь, законы должны поддерживать знать, которая есть, так сказать, и создатель и создание этой чести. При деспотическом правлении не нужно иметь много законов: все держится на двух-трех идеях, а новых и не требуется. Когда Карл XII, будучи в Бендерах, встретил некоторое противодействие своей воле со стороны сената Швеции, он написал сенаторам, что пришлет командовать ими свой сапог. Этот сапог командовал бы не хуже деспотического государя.

Разложение каждого правления почти всегда начинается с разложения принципов. Принцип демократии разлагается не только тогда, когда утрачивается дух равенства, но также и тогда, когда дух равенства доводится до крайности и каждый хочет быть равным тем, кого он избрал в правители. В таком случае народ отказывается признать им же самим назначенные власти и хочет все делать сам: совещаться вместо сената, управлять вместо чиновников и судить вместо судей. Тогда в республике уже нет места для добродетели. Народ хочет исполнять обязанности правителей, значит, правителей уже не уважают. Аристократия терпит ущерб, когда власть знати становится произвольной: при этом уже не может быть добродетели ни у тех, которые управляют, ни у тех, которыми управляют. Монархии погибают, когда мало-помалу отменяются прерогативы сословий и привилегии городов. В первом случае идут к деспотизму всех; во втором - к деспотизму одного. Принцип монархии разлагается также, когда высшие должности в государстве становятся последними ступенями рабства, когда сановников лишают уважения народа и обращают их в жалкое орудие произвола. Принцип деспотического государства непрерывно разлагается, потому что он порочен по самой своей природе. Если принципы правления разложились, самые лучшие законы становятся дурными и обращаются против государства; когда принципы здравы, даже дурные законы производят такие же последствия, как и хорошие, - сила принципа все себе покоряет.

Республика по природе своей требует небольшой территории, иначе она не удержится. В большой республике будет и больше богатства, а следовательно, и неумеренные желания. Монархическое государство должно быть средней величины: если бы оно было мало, то сформировалось бы как республика; а если бы было слишком обширно, то первые лица государства, сильные по самому своему положению, находясь вдали от государя и имея собственный двор, могли бы перестать ему повиноваться - их не устрашила бы угроза слишком отдаленной и замедленной кары. Обширные размеры империи - предпосылка для деспотического правления. Надо, чтобы отдаленность мест, куда рассылаются приказания правителя, уравновешивалась быстротой их исполнения; чтобы преградой, сдерживающей небрежность со стороны начальников отдаленных областей, служил страх; чтобы олицетворением закона был один человек.

Небольшие республики погибают от внешнего врага, а большие - от внутренней язвы. Республики охраняют себя, соединяясь друг с другом, а деспотические государства ради той же цели отделяются и, можно сказать, изолируются друг от друга. Жертвуя частью своей страны, они опустошают окраины и обращают их в пустыню, вследствие чего ядро государства становится недоступным. Монархия никогда не разрушает сама себя, однако государство средних размеров может подвергнуться нашествию - поэтому у монархии есть крепости для защиты границ и армии для защиты этих крепостей. Малейший клочок земли обороняется там с большим искусством, упорством и мужеством. Деспотические государства совершают друг против друга нашествия - войны ведутся только между монархиями.

В каждом государстве есть три рода власти: власть законодательная, власть исполнительная, ведающая вопросами международного права, и власть исполнительная, ведающая вопросами права гражданского. Последнюю власть можно назвать судебной, а вторую - просто исполнительной властью государства. Если власть законодательная и исполнительная будут соединены в одном лице или учреждении, то свободы не будет, так как можно опасаться, что этот монарх или этот сенат станут создавать тиранические законы для того, чтобы так же тиранически применять их. Не будет свободы и в том случае, если судебная власть не отделена от законодательной и исполнительной. Если она соединена с законодательной властью, то жизнь и свобода гражданина окажутся во власти произвола, ибо судья будет законодателем. Если судебная власть соединена с исполнительной, то судья получает возможность стать угнетателем. Государи, стремившиеся к деспотизму, всегда начинали с того, что объединяли в своем лице все отдельные власти. У турок, где эти три власти соединены в лице султана, царствует ужасающий деспотизм. Зато англичанам удалось посредством законов установить прекрасную систему равновесия властей.

Политическое рабство зависит от природы климата. Чрезмерная жара подрывает силы и бодрость людей, а холодный климат придает уму и телу известную силу, которая делает людей способными к действиям продолжительным, трудным, великим и отважным. Это различие можно наблюдать не только при сравнении одного народа с другим, но и при сравнении различных областей одной и той же страны: народы Северного Китая мужественнее, чем народы Южного Китая; народы Южной Кореи уступают в этом отношении народам Северной Кореи. Не следует удивляться, что малодушие народов жаркого климата почти всегда приводило их к рабству, тогда как мужество народов холодного климата сохраняло за ними свободу. Нужно добавить, что островитяне более склонны к свободе, чем жители континента. Острова бывают обычно небольших размеров, и там труднее употреблять одну часть населения для угнетения другой. От больших империй они отделены морем, которое преграждает путь завоевателям и мешает оказать поддержку тираническому правлению, поэтому островитянам легче сохранить свои законы. Большое влияние на законы оказывает торговля, ибо она исцеляет людей от тягостных предрассудков. Можно считать почти общим правилом, что везде, где нравы кротки, там есть и торговля, и везде, где есть торговля, там и нравы кротки. Благодаря торговле все народы узнали нравы других народов и смогли сравнить их. Это привело к благотворным последствиям. Но дух торговли, соединяя народы, не соединяет частных лиц. В странах, где людей воодушевляет только дух торговли, все их дела и даже моральные добродетели становятся предметом торга. Вместе с тем дух торговли порождает в людях чувство строгой справедливости: это чувство противоположно, с одной стороны, стремлению к грабежам, а с другой - тем моральным добродетелям, которые побуждают нас не только преследовать неуклонно собственные выгоды, но и поступаться ими ради других людей. Можно сказать, что законы торговли совершенствуют нравы по той же причине, по которой они их губят. Торговля развращает чистые нравы - об этом говорил еще Платон. Одновременно она шлифует и смягчает варварские нравы, ибо совершенное отсутствие торговли приводит к грабежам. Некоторые народы жертвуют торговыми интересами ради политических. Англия всегда жертвовала политическими интересами ради интересов своей торговли. Этот народ лучше всех других народов мира сумел воспользоваться тремя элементами, имеющими великое значение: религией, торговлей и свободой. Московия хотела бы отказаться от своего деспотизма - и не может. Торговля, чтобы сделаться прочной, требует вексельных операций, но вексельные операции находятся в противоречии со всеми законами этой страны. Подданные империи, подобно рабам, не имеют права без специального разрешения ни выехать за границу, ни переслать туда свое имущество - следовательно, вексельный курс, дающий возможность переводить деньги из одной страны в другую, противоречит законам Московии, а торговля по природе своей противоречит таким ограничениям.

На законы страны сильнейшее влияние оказывает религия. Даже между ложными религиями можно найти такие, которые наиболее соответствуют целям общественного блага - они хоть и не ведут человека к загробному блаженству, однако могут немало способствовать его земному счастью. Если сравнить один только характер христианской и магометанской религии, следует безоговорочно принять первую и отвергнуть вторую, потому что гораздо очевиднее, что религия должна смягчать нравы людей, чем то, какая из них является истинной. Магометанские государи беспрестанно сеют вокруг себя смерть и сами погибают насильственной смертью. Горе человечеству, когда религия дана завоевателем. Магометанская религия продолжает внушать людям тот же дух истребления, который её создал. Напротив, христианской религии чужд чистый деспотизм: благодаря столь настойчиво предписываемой евангелием кротости она противится неукротимому гневу, побуждающему государя к самоуправству и жестокости. Только христианская религия помешала деспотизму утвердиться в Эфиопии, несмотря на обширность этой империи и её дурной климат - таким образом внутри Африки водворились нравы и законы Европы. Когда два века назад христианскую религию постигло злополучное разделение, северные народы приняли протестантство, южные же остались католиками. Причина этому та, что у северных народов существует и всегда будет существовать дух независимости и свободы, поэтому религия без видимого главы более соответствует духу независимости этого климата, чем та, которая имеет подобного главу.

Свобода человека заключается главным образом в том, чтобы его не принуждали совершать действия, которые закон ему не предписывает. Начала государственного права требуют, чтобы всякий человек подчинялся уголовному и гражданскому праву той страны, в которой он находится. Эти начала были жестоко нарушены испанцами в Перу: инку Атауальпа можно было судить лишь на основании международного права, а они судили его на основании государственного и гражданского права. Но верхом их безрассудства было то, что они осудили его на основании государственных и гражданских законов своей страны.

Дух умеренности должен быть духом законодателя, ибо политическое благо, как и благо нравственное, всегда находится между двумя пределами. Например, для свободы необходимы судебные формальности, но число их может быть столь велико, что они станут препятствовать целям тех самых законов, которые их установили: при этом граждане потеряют свободу и безопасность, обвинитель не будет иметь возможности доказать обвинение, а обвиняемый - оправдаться. При составлении законов должно соблюдать известные правила. Слог их должен быть сжатым. Законы двенадцати таблиц служили образцом точности - дети заучивали их на память. Новеллы же Юстиниана были столь многословны, что их пришлось сократить. Слог законов должен быть простым и не допускать различных толкований. Закон Гонория наказывал смертью того, кто покупал вольноотпущенника, как раба, или же причинял ему беспокойство. Не следовало употреблять столь неопределенное выражение. Понятие причиняемого человеку беспокойства всецело зависит от степени его впечатлительности. Законы не должны вдаваться в тонкости: они предназначены для людей посредственных и содержат в себе не искусство логики, а здравые понятия простого отца семейства. Когда закон не нуждается в исключениях, ограничениях и видоизменениях, то лучше всего обходиться без них, поскольку такие подробности влекут за собой новые подробности. Ни в коем случае нельзя давать законам форму, которая противна природе вещей: так, в проскрипции принца Оранского Филипп II обещал пять тысяч экю и дворянство тому, кто совершит убийство - этот король одновременно попрал понятия чести, нравственности и религии. Наконец, законам должна быть присуща известная чистота. Предназначенные для наказания людской злобы, они должны сами обладать совершенной непорочностью.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://briefly.ru/