Брэдбери вельд краткое содержание. Вельд. Рассказ Рэя БрэдбериПереводчик: Лев Жданов
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Рэй Брэдбери
Вельд
© Л. Жданов, перевод на русский язык, 2012
© ООО «Издательство «Эксмо», 2012
* * *
1
© Перевод Л. Жданова.
– Джорджи, пожалуйста, посмотри детскую комнату.
– Ачто с ней?
– Не знаю.
– Так в чем же дело?
– Ни в чем, просто мне хочется, чтобы ты ее посмотрел, или пригласи психиатра, пусть он посмотрит.
– При чем здесь психиатр?
– Ты отлично знаешь при чем. – Стоя посреди кухни, она глядела на плиту, которая, деловито жужжа, сама готовила ужин на четверых. – Понимаешь, детская изменилась, она совсем не такая, как прежде.
– Ладно, давай посмотрим.
Они пошли по коридору своего звуконепроницаемого дома типа «Все для счастья», который стал им в тридцать тысяч долларов (с полной обстановкой), – дома, который их одевал, кормил, холил, укачивал, пел и играл им. Когда до детской оставалось пять шагов, что-то щелкнуло, и в ней зажегся свет. И в коридоре, пока они шли, один за другим плавно автоматически загорались и гасли светильники.
– Ну, – сказал Джордж Хедли.
Они стояли на крытом камышовой циновкой полу детской комнаты. Сто сорок четыре квадратных метра, высота – десять метров; она одна стоила пятнадцать тысяч. «Дети должны получать все самое лучшее», – заявил тогда Джордж.
Тишина. Пусто, как на лесной прогалине в знойный полдень. Гладкие двухмерные стены. Но на глазах у Джорджа и Лидии Хедли они, мягко жужжа, стали таять, словно уходя в прозрачную даль, и появился африканский вельд – трехмерный, в красках, как настоящий, вплоть до мельчайшего камешка и травинки. Потолок над ними превратился в далекое небо с жарким желтым солнцем.
Джордж Хедли ощутил, как на лбу у него проступает пот.
– Лучше уйдем от солнца, – предложил он, – уж больно естественное. И вообще, я ничего такого не вижу, все как будто в порядке.
– Подожди минуточку, сейчас увидишь, – сказала жена.
В этот миг скрытые одорофоны, вступив в действие, направили волну запахов на двоих людей, стоящих среди опаленного солнцем вельда. Густой, сушащий ноздри запах жухлой травы, запах близкого водоема, едкий, резкий запах животных, запах пыли, которая клубилась в раскаленном воздухе облачком красного перца. А вот и звуки: далекий топот антилопьих копыт по упругому дерну, шуршащая поступь крадущихся хищников.
В небе проплыл силуэт, по обращенному вверх потному лицу Джорджа Хедли скользнула тень.
– Стервятники…
– Смотри-ка, львы, вон там, вдали, вон, вон! Пошли на водопой. Видишь, они там что-то ели.
– Какое-нибудь животное. – Джордж Хедли защитил воспаленные глаза ладонью от слепящего солнца. – Зебру… или жирафенка…
– Теперь-то уверенным быть нельзя, поздно, – шутливо ответил он. – Я вижу только обглоданные кости да стервятников, которые подбирают ошметки.
– Ты не слышал крика? – спросила она.
– Так с минуту назад?
– Ничего не слышал.
Львы медленно приближались. И Джордж Хедли – в который раз – восхитился гением конструктора, создавшего эту комнату. Чудо совершенства – за абсурдно низкую цену. Всем бы домовладельцам такие! Конечно, иногда они отталкивают своей клинической продуманностью, даже пугают, вызывают неприятное чувство, но чаще всего служат источником забавы не только для вашего сына или дочери, но и для вас самих, когда вы захотите развлечься короткой прогулкой в другую страну, сменить обстановку. Как сейчас, например!
Вот они, львы, в пятнадцати футах, такие правдоподобные – да-да, такие до ужаса, до безумия правдоподобные, что ты чувствуешь, как твою кожу щекочет жесткий синтетический мех, а от запаха разгоряченных шкур у тебя во рту вкус пыльной обивки, их желтизна отсвечивает в твоих глазах желтизной французского гобелена… Желтый цвет львиной шкуры и жухлой травы, шумное львиное дыхание в тихий полуденный час, запах мяса из открытых, влажных от слюны пастей.
Львы остановились, глядя жуткими желто-зелеными глазами на Джорджа и Лидию Хедли.
– Берегись! – вскричала Лидия.
Львы ринулись на них.
Лидия стремглав бросилась к двери, Джордж непроизвольно побежал следом. И вот они в коридоре, дверь захлопнута, он смеется, она плачет, и каждый озадачен реакцией другого.
– Джордж!
– Лидия! Моя бедная, дорогая, милая Лидия!
– Они чуть не схватили нас!
– Стены, Лидия, светящиеся стены, только и всего, не забывай. Конечно, я не спорю, они выглядят очень правдоподобно – Африка в вашей гостиной! – но все это лишь повышенного воздействия цветной объемный фильм и психозапись, проецируемые на стеклянный экран, одорофоны и стереозвук. Вот, возьми мой платок.
– Мне страшно. – Она подошла и всем телом прильнула к нему, тихо плача. – Ты видел? Ты почувствовал? Это чересчур правдоподобно.
– Послушай, Лидия…
– Скажи Венди и Питеру, чтобы они больше не читали про Африку.
– Конечно… конечно. – Он погладил ее волосы.
– Обещаешь?
– Разумеется.
– И запри детскую комнату на несколько дней, пока я не справлюсь с нервами.
– Ты ведь знаешь, как трудно с Питером. Месяц назад я наказал его, запер детскую комнату на несколько часов – что было! Да и Венди тоже… Детская для них – все.
– Ее нужно запереть, и никаких поблажек.
– Ладно. – Он неохотно запер тяжелую дверь. – Ты переутомилась, тебе нужно отдохнуть.
– Не знаю… Не знаю. – Она высморкалась и села в кресло, которое тотчас тихо закачалось. – Возможно, у меня слишком мало дела… Возможно, остается слишком много времени для размышлений. Почему бы нам на несколько дней не запереть весь дом, не уехать куда-нибудь?
– Ты хочешь сказать, что готова сама жарить мне яичницу?
– Да. – Она кивнула.
– И штопать мои носки?
– Да. – Порывистый кивок; глаза полны слез.
– И заниматься уборкой?
– Да, да… Конечно!
– А я-то думал, мы для того и купили этот дом, чтобы ничего не делать самим.
– Вот именно. Я здесь вроде ни к чему. Дом – и жена, и мама, и горничная. Разве я могу состязаться с африканским вельдом? Разве могу искупать и отмыть детей так быстро и чисто, как это делает автоматическая ванна? Не могу. И не во мне одной дело, а и в тебе тоже. В последнее время ты стал ужасно нервным.
– Наверное, слишком много курю.
– У тебя такой вид, словно и ты не знаешь, куда себя деть в этом доме. Куришь немного больше обычного каждое утро, выпиваешь немного больше обычного по вечерам и принимаешь на ночь снотворного чуть больше обычного. Ты тоже начинаешь чувствовать себя ненужным.
– Я?.. – Он помолчал, пытаясь заглянуть в собственную душу и понять, что там происходит.
– О Джорджи! – Она поглядела мимо него на дверь детской комнаты. – Эти львы… Они ведь не могут выйти оттуда?
Он тоже посмотрел на дверь – она вздрогнула, словно от удара изнутри.
– Разумеется, нет, – ответил он.
Они ужинали одни. Венди и Питер отправились на специальный стереокарнавал в другом конце города и сообщили домой по видеофону, что вернутся поздно, не надо их ждать. Озабоченный Джордж Хедли смотрел, как стол-автомат исторгает из своих механических недр горячие блюда.
– Мы забыли кетчуп, – сказал он.
«Детская… – подумал Джордж Хедли. – Что ж, детям и впрямь не вредно некоторое время пожить без нее. Во всем нужна мера. А они, это совершенно ясно, слишком уж увлекаются Африкой». Это солнце… Он до сих пор чувствовал на шее его лучи – словно прикосновение горячей лапы. А эти львы. И запах крови. Удивительно, как точно детская улавливает телепатическую эманацию психики детей и воплощает любое их пожелание. Стоит им подумать о львах – пожалуйста, вот они. Представят себе зебр – вот зебры. И солнце. И жирафы. И смерть.
Вот именно. Он механически жевал пищу, которую ему приготовил стол. Мысли о смерти. Венди и Питер слишком молоды для таких мыслей. А впрочем, разве дело в возрасте? Задолго до того, как ты понял, что такое смерть, ты уже желаешь смерти кому-нибудь. В два года ты стреляешь в людей из пугача…
Но это… Жаркий безбрежный африканский вельд… Ужасная смерть в когтях льва… Снова и снова смерть.
– Ты куда?
Он не ответил ей. Поглощенный своими мыслями, он шел, провожаемый волной света, к детской. Он приложил ухо к двери. Откуда-то донесся львиный рык.
Он отпер дверь и распахнул ее. В тот же миг его слуха коснулся далекий крик. Снова рычание львов… Тишина.
Он вошел в Африку. Сколько раз за последний год он, открыв дверь, встречал Алису в Стране чудес, или фальшивую черепаху, или Аладдина с его волшебной лампой, или Джека Тыквенную Голову из страны Оз, или доктора Дулитла, или корову, которая прыгала через луну, очень похожую на настоящую, – всех этих чудесных обитателей воображаемого мира. Сколько раз видел он летящего в небе Пегаса или розовые фонтаны фейерверка или слышал ангельское пение. А теперь перед ним желтая раскаленная Африка, огромная печь, которая пышет убийством. Может быть, Лидия права. Может, и впрямь надо на время расстаться с фантазией, которая стала чересчур реальной для десятилетних детей. Разумеется, очень полезно упражнять воображение человека, но если пылкая детская фантазия чрезмерно увлекается каким-то одним мотивом?.. Кажется, весь последний месяц он слышал львиный рык, чувствовал даже у себя в кабинете резкий запах хищников, да по занятости не обращал внимания…
Джордж Хедли стоял один в степях Африки. Львы, оторвавшись от своей трапезы, смотрели на него. Полная иллюзия настоящих зверей – если бы не открытая дверь, через которую он видел в дальнем конце темного коридора, будто портрет в рамке, рассеянно ужинавшую жену.
– Уходите, – сказал он львам.
Они не послушались.
Он отлично знал устройство комнаты. Достаточно послать мысленный приказ, и он будет исполнен.
– Пусть появится Аладдин с его лампой, – рявкнул он.
По-прежнему вельд, и все те же львы…
– Ну, комната, действуй! Мне нужен Аладдин.
Никакого впечатления. Львы что-то грызли, тряся косматыми гривами.
– Аладдин!
Он вернулся в столовую.
– Проклятая комната, – сказал он, – поломалась. Не слушается.
– Или что?
– Или не может послуш
конец ознакомительного фрагмента
Внимание! Это ознакомительный фрагмент книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента ООО "ЛитРес".
Рэй Брэдбери
Джорджи, пожалуйста, посмотри детскую комнату.
А что с ней?
Не знаю.
Так в чем же дело?
Ни в чем, просто мне хочется, чтобы ты ее посмотрел или пригласи психиатра, пусть он посмотрит.
Причем здесь психиатр?
Ты отлично знаешь причем. - стоя по среди кухни, она глядела на плиту, которая, деловито жужжа, сама готовила ужин на четверых. - Понимаешь, детская изменилась, она совсем не такая, как прежде.
Ладно, давай посмотрим.
Они пошли по коридору своего звуконепроницаемого дома, типа: «Все для счастья», который стал им в тридцать тысяч долларов (с полной обстановкой), - дома, который их одевал, кормил, холил, укачивал, пел и играл им. Когда до детской оставалось пять шагов, что-то щелкнуло, и в ней зажегся свет. И в коридоре, пока они шли, один за другим плавно, автоматически загорались и гасли светильники.
Ну, - сказал Джордж Хедли.
Они стояли на крытом камышовой циновкой полу детской комнаты. Сто сорок четыре квадратных метра, высота - десять метров; она стоила пятнадцать тысяч. «Дети должны получать все самое лучшее», - заявил тогда Джордж.
Тишина. Пусто, как на лесной прогалине в знойный полдень. Гладкие двумерные стены. На глазах у Джорджа и Лидии Хедли они, мягко жужжа, стали таять, словно уходя в прозрачную даль, и появился африканский вельд - трехмерный, в красках, как настоящий, вплоть до мельчайшего камешка и травинки. Потолок над ними превратился в далекое небо с жарким желтым солнцем.
Джордж Хедли ощутил, как на лбу у него проступает пот.
Лучше уйдем от солнца, - предложил он, - уж больно естественное. И вообще, я ничего такого не вижу, все как будто в порядке.
Подожди минуточку, сейчас увидишь, - сказала жена.
В этот миг скрытые одорофоны, вступив в действие, направили волну запахов на двоих людей, стоящих среди опаленного солнцем вельда. Густой, сушащий ноздри запах жухлой травы, запах близкого водоема, едкий, резкий запах животных, запах пыли, которая клубилась в раскаленном воздухе, облачком красного перца. А вот и звуки: далекий топот антилопьих копыт по упругому дерну, шуршащая поступь крадущихся хищников.
В небе проплыл силуэт, по обращенному вверх потному лицу Джорджа Хедли скользнула тень.
Смотри-ка, львы, вон там, в дали, вон, вон! Пошли на водопой. Видишь, они там что-то ели.
Какое-нибудь животное. - Джордж Хедли защитил воспаленные глаза ладонью от слепящего солнца, - зебру... Или жирафенка...
Теперь-то уверенным быть нельзя, поздно, - шутливо ответил он. - Я вижу только обглоданные кости да стервятников, которые подбирают ошметки.
Ты не слышал крика? - спросила она.
Так с минуту назад?
Ничего не слышал.
Львы медленно приближались. И Джордж Хедли - в который раз - восхитился гением конструктора, создавшего эту комнату. Чудо совершенства - за абсурдно низкую цену. Всем бы домовладельцам такие! Конечно, иногда они отталкивают своей клинической продуманностью, даже пугают, вызывают неприятное чувство, но чаще всего служат источником забавы не только для вашего сына или дочери, но и для вас самих, когда вы захотите развлечься короткой прогулкой в другую страну, сменить обстановку. Как сейчас, например!
Вот они, львы, в пятнадцати футах, такие правдоподобные - да-да, такие, до ужаса, до безумия правдоподобные, что ты чувствуешь, как твою кожу щекочет жесткий синтетический мех, а от запаха разгоряченных шкур у тебя во рту вкус пыльной обивки, их желтизна отсвечивает в твоих глазах желтизной французского гобелена... Желтый цвет львиной шкуры, жухлой травы, шумное львиное дыхание в тихий полуденный час, запах мяса из открытой, влажной от слюны пасти.
Львы остановились, глядя жуткими желто-зелеными глазами на Джорджа и Лидию Хедли.
Берегись! - вскрикнула Лидия.
Львы ринулись на них.
Лидия стремглав бросилась к двери, Джордж непроизвольно побежал следом. И вот они в коридоре, дверь захлопнута, он смеется, она плачет, и каждый озадачен реакцией другого.
Лидия! Моя бедная, дорогая, милая Лидия!
Они чуть не схватили нас!
Стены, Лидия, светящиеся стены, только и всего. Не забывай. Конечно, я не спорю, они выглядят очень правдоподобно - Африка в вашей гостиной! - но это лишь повышенного воздействия цветной объемный фильм и психозапись, проектируемые на стеклянный экран, одорофоны и стереозвук. Вот возьми мой платок.
Мне страшно. - она подошла и всем телом прильнула к нему, тихо плача. - Ты видел? Ты почувствовал? Это чересчур правдоподобно.
Послушай, Лидия...
Скажи Венди и Питеру, чтобы они больше не читали про Африку.
Конечно... Конечно. - он погладил ее волосы. - Обещаешь?
Разумеется.
И запри детскую комнату на несколько дней, пока я не справлюсь с нервами.
Ты ведь знаешь, как трудно с Питером. Месяц назад я наказал его, запер детскую комнату на несколько часов - что было! Да и Венди тоже... Детская для них - все.
Ее нужно запереть, и никаких поблажек.
Ладно. - он неохотно запер тяжелую дверь. - Ты переутомилась, тебе нужно отдохнуть.
Не знаю... Не знаю. - Она высморкалась и села в кресло, которое тотчас тихо закачалось. Возможно, у меня слишком мало дела. Возможно, осталось слишком много времени для размышлений. Почему бы нам на несколько дней не запереть весь дом, не уехать куда-нибудь.
Ты хочешь сказать, что готова жарить мне яичницу?
Да. - Она кивнула.
И штопать мои носки?
Да. - Порывистый кивок, глаза полны слез.
И заниматься уборкой?
Да, да... Конечно!
А я-то думал, мы для того и купили этот дом, чтобы ничего не делать самим?
Вот именно. Я здесь вроде ни к чему. Дом - и жена, и мама, и горничная. Разве я могу состязаться с африканским вельдом, разве могу искупать и отмыть детей так быстро и чисто, как это делает автоматическая ванна? Не могу. И не во мне одной дело, а и в тебе тоже. Последнее время ты стал ужасно нервным.
Наверно, слишком много курю.
У тебя такой вид, словно и ты не знаешь куда себя деть в этом доме. Куришь немного больше обычного каждое утро, выпиваешь немного больше обычного по вечерам, и принимаешь на ночь снотворного больше обычного. Ты тоже начинаешь чувствовать себя ненужным.
Я?.. - он молчал, пытаясь заглянуть в собственную душу и понять, что там происходит.
О, Джорджи! - Она поглядела мимо него на дверь детской комнаты. - Эти львы... Они ведь не могут выйти оттуда?
Он тоже посмотрел на дверь - она вздрогнула, словно от удара изнутри.
Разумеется, нет, - ответил он.
Они ужинали одни. Венди и Питер отправились на специальный стереокарнавал на другом конце города и сообщили домой по видеофону, что вернуться поздно, не надо их ждать. Озабоченный Джордж Хедли смотрел, как стол-автомат исторгает из своих механических недр горячие блюда.
Мы забыли кетчуп, - сказал он.
«Детская... - подумал Джордж Хедли. - Что ж, детям и впрямь невредно некоторое время пожить без нее. Во всем нужна мера. А они, это совершенно ясно, слишком уж увлекаются Африкой». Это солнц е... Он до сих пор чувствовал на шее его лучи - словно прикосновение горячей лапы. А эти львы. И запах крови. удивительно, как точно детская улавливает телепатическую эманацию психики детей и воплощает любое их пожелание. Стоит им подумать о львах - пожалуйста, вот они. Представят себе зебр - вот зебры. И солнце. И жирафы. И смерть.
Вот именно. Он механически жевал пищу, которую ему приготовил стол. Мысли о смерти. Венди и Питер слишком молоды для таких мыслей. А впрочем, разве дело в возрасте. Задолго то того, как ты понял, что такое смерть, ты уже желаешь смерти кому-нибудь. В два года ты стреляешь в людей из пугача...
Но это... Жаркий безбрежный африканский вельд... ужасная смерть в когтях льва. Снова и снова смерть.
Ты куда?
Он не ответил ей. Поглощенный своими мыслями, он шел, провожаемый волной света, к детской. Он приложил ухо к двери. Оттуда донесся львиный рык.
Он отпер дверь и распахнул ее. В тот же миг его слуха коснулся далекий крик. Снова рычанье львов... Тишина.
Он вошел в Африку. Сколько раз за последний год он, открыв дверь, встречал Алису в Стране Чудес или Фальшивую Черепаху, или Алладина с его волшебной лампой, или Джека-Тыквенную-Голову из Страны Оз, или доктора Дулитла, или корову, которая прыгала через луну, очень похожую на настоящую, - всех этих чудесных обитателей воображаемого мира. Сколько раз видел он летящего в небе пегаса, или розовые фонтаны фейерверка, или слышал ангельское пение. А теперь перед ним - желтая, раскаленная Африка, огромная печь, которая пышет убийством. Может быть Лидия права. Может, надо и впрямь на время расстаться с фантазией, которая стала чересчур реальной для десятилетних детей. Разумеется, очень полезно упражнять воображение человека. Но если пылкая детская фантазия увлекается каким-то одним мотивом?.. Кажется, весь последний месяц он слышал львиный рык. Чувствовал даже у себя в кабинете резкий запах хищников, да по занятости не обращал внимания...
Иди, милый, поиграй, маме и папе некогда. У меня столько дел, включи телевизор и не приставай. Тебе что, заняться нечем? Включи компьютер и поиграй, тебе же купили вчера новую игру!
Знакомо? А ведь недавно клялись себе, что вот для этого самого любимого и дорогого вам человечка всегда найдется время выслушать его маленькие проблемы, поговорить о прошедшем дне, поиграть, почитать сказку на ночь. и никакие усталость, проблемы на работе, нехватка денег, подружки и коллеги не помешают вам выполнить это обещание.
И мы честно стараемся его выполнить. Но однажды обстоятельства пересиливают наше желание: мы заняты делами, а наш малыш отправляется в дальнюю комнату, включает компьютер или телевизор, которым теперь суждено стать его лучшими друзьями. Не заметишь, и в отношениях наметилась маленькая трещинка, которая, если не принять срочные меры, быстро превращается в пропасть. И нечего недоумевать, куда делся ласковый и послушный малыш и откуда в ваш дом пробрался капризный и грубый монстр.
Вот о такой семье, доверившей воспитание детей самым лучшим и современным автоматам, эта история. О любви, которая по капле улетучилась, поскольку бездушная техника заменила теплоту человеческих отношений. Она о тех незримых связях, которые образуются между родителями и детьми с каждой совместной игрой, с каждой вместе нарисованной картинкой или прочитанной книжкой. О любви и доверии, которые выстраиваются с добрыми словами и неспешными беседами, хрупкими и нежными, готовыми исчезнуть от всего лишь одного грубого слова или равнодушного взгляда.
Описанная ситуация жуткая и доведена до полного абсурда. Фантазия детей оживила виртуальный мир и создала убийц родителей, отказавшихся выполнять их капризы. Страшно? Не верите? Почитайте новости: подобные истории происходят чаще, чем Вам кажется.
«Вы с женой позволили этой комнате, этому дому занять ваше место в их сердцах. Детская комната стала для них матерью и отцом, оказалась в их жизни куда важнее подлинных родителей». Прочитайте рассказ и подумайте: Вам все еще хочется сказать «Иди, милый, поиграй, маме и папе некогда»?
Оценка: 9
Если воспользоваться образом из рассказа другого классика фантастики, то начало читательского пути в неизведанное можно сравнить с яркой зеленой дверью в белой стене обыденности. Иногда за этой дверью скрывается волшебный таинственный сад полный чудес и мистических существ, гораздо чаще - вещи скучные и будничные, а еще бывает случается самый тривиальный вариант - первые попавшиеся миры чужды и непонятны, тогда ты забываешь о существовании этой зеленой калитки, а она, в ответ, никогда больше не попадается тебе на пути.
Вряд ли этот рассказ был в числе первых прочтенных мной в жанре фантастики произведений, но точно был первым накрепко врезавшимся в память, пробудившим интерес ко всему таинственному и пугающему. Это один из тех текстов, благодаря которым я полюбил фантастику.
Завязка истории удивительным образом предсказывает некоторые современные реалии: Венди и Питеру из будущего, в отличие от своих сказочных прототипов, нет нужды покидать дом, чтобы попасть в волшебную страну, для этого у них есть детская игровая комната. Она полностью завладела их вниманием и вытеснила все остальные интересы, даже родителей, которые, похоже, стали лишь средством доступа к этому диковинному устройству. И в иные моменты, когда родители наказывают и запрещают там играть, они становятся просто еще одной неприятной помехой для своих детей.
Дальнейшее развитие событий сбивает с толку, пугает и навсегда оставляет песок выжженой пустыни на запекшихся губах и животную вонь вперемешку с тяжелым медным привкусом во рту. Яркие объемные образы, жестокая поэзия пронизывающего повседневность насилия и отчужденности между близкими, родными людьми. Иррациональность механики действия комнаты вселяет настоящий страх - ведь сильнее всего пугает неведомое, непонятное, немыслимое, то что с легкостью может превратиться в ночной кошмар.
Рассказ написан шестьдесят с лишним лет назад - по человеческим меркам уже можно выйти на пенсию. В момент написании, ЭВМ занимали несколько этажей, и до уютной приставки «персональная» термину (и самим машинам) было еще много лет, а принципы будущего построения виртуальной реальности связывали скорее с кинематографом, чем с этими громоздкими арифметическими устройствами. Но, как это свойственно любой хорошей литературе, рассказ со временем ничуть не растерял своих сильных сторон, а многие его фантастические элементы и футурологические прогнозы давно проникли в окружающую нас реальность (и не только технические моменты, но и социальные).
Оценка: 10
Рассказ очень сильный и произвел на меня большое впечатление. За несколько минут я испытала все: шок, волнение, недоумение, растерянность, негодование...
Шок от того, что родители сознательно идут на то, чтобы иметь такой дом-машину, которая делает абсолютно все - от готовки еды до завязывания шнурков. В таком доме растворяется личность, она умирает, т.к. ей ничего другого не остается. Все, что она может здесь делать - только чувствовать и наблюдать. А как же жить не развиваясь?
Недоумение и волнение от того, во что превратились дети. Но виноваты ли они? Ведь это родители осознанно произвели подмену натуральных ценностей на яркий, красочный, «живой», но виртуальный мир. Дети формируются из того, что в них вкладывают родители, а так же среда, которая их окружает.
Негодование за то, что мы, некоторые взрослые, позволяем себе лишать себя детей, которых родили. А растерянность за то, что потом порой невозможно исправить или наверстать упущенное. Как растут ребятишки без книжки, прочитанной мамой на ночь, без футбола, сыгранного с отцом не раз в год, а каждый выходной, без совместного просмотра боксерских матчей или фигурного катания, без разглядывания вместе с мамой картинок с красивыми платьями, без ежевечерней прогулки всей семьей с домашним любимцем, без совместного похода в кино, без поездки за город фотографировать бабочек, божьих коровок и пушистые облака, без ласковых, добрых и доверительных слов, сказанных друг другу и т.д. Как они растут если все это заменили бездушные, но такие дорогие машины? От любви к родителям, которые все разрешают, до ненависти к родителям, которые все запрещают всего один шаг. Этот шаг и есть та грань, когда еще можно сказать себе:«нет», но у каждого родителя эта грань своя.
Удивительный рассказ. Рассказ-предупреждение, написанный за десятилетия, до создания всех тамагочи и компьютерных игр.
PS Недавно в новостях говорили о том, что отец, активно погрязшего в компьютерной игре парня, нанял виртуального киллера, чтобы «убить сына» в игре. «Убить» его не смогли, но отношения вконец испорчены. Что это???
Оценка: 10
Прочитала «Вельд» буквально за пару дней до смерти этого Гениального писателя. На самом деле, Брэдбери умер как раз в то время, которое описывал пол века назад. Не зря его называли Пророком. Только 50-60 лет назад он описывал жизнь и проблемы в характерном ему зловеще-спокойном стиле с целью предостережения человечества от описанных событий... И что в итоге? В итоге, мы сейчас живём в этом мире... Мире, который Брэдбери описывал в «...Фаренгейте» и «Вельде». Что касается последнего: просто поражаюсь умению писателя так точно описывать то, чего он не видел. Как будто он действительно охотился в Африке, видел тех львов и всю эту дикую природу, слышал звуки и чувствовал запахи.
Проблемы, которые описывал автор очень актуальны в XXI веке. Отношения между родителями и детьми, виртуальная реальность, зависимость от компьютерных технологий. Вот и в «Вельде» родители (с самыми благими намерениями, как они думали) купили детям «виртуальную комнату» и поручили ей детей на воспитание. А ведь стоит понимать, что живого общения, тепла и понимания ничем не заменишь. Естественно, если дети воспитывались игрушкой - они к ней привыкли, и пойдут на всё (!!!), чтобы остановить обидчика, который пытается её отобрать. Правильно было сказано в предыдущем отзыве, что не стоит удивляться, если поручив детей на воспитание «домику» дети однажды сделают соответствующий вывод.
Согласна, это начинает походить на безумие...но читая рассказ становится безумно страшно: дети забывают всё родное, ценное и идут на леденящее кровь убийство.
В одном из предыдущих отзывов была озвучена правдивая мысль: «В наше время наука и технологии уничтожают наши души. Люди не нуждаются в общении, заботе и ласке».
Рассказ очень поучителен. Брэдбери как нельзя лучше вызвал у меня чувство сопричастности и заставил прожить события в собственной шкуре. Его сочинения не теряют актуальность уже много десятков лет, и будут актуальны и далее. Пока есть люди, любящие литературу - человечество будет ЖИТЬ! Браво, Господин Брэдбери! :)
Оценка: 9
Рассказ пробирает до мурашек. Настолько живо и реалистично написано.
И настолько это нам близко. Эра новых технологий и роботов, которые заменяют наш труд все больше эволюционирует, и когда-то наступит день, когда появятся такие дома где абсолютно все автоматизировано. И чистка зубов, и приготовление пищи. Абсолютно все.
И тогда все описанное Рэем Брэдбери мы узнаем на себе.
Сверхновые технологии помогающие нам только наблюдать за тем, как все делается само собой, и воспитание детей в подобной атмосфере с потаканием им во всем приводит к фатальным последствиям.
Дети, которые считают себя главнее родителей и не хотят расставаться с простой жизнью пойдут на все, чтобы ничего не менять. На все!
Приятного чтения.
Оценка: 9
И опять рассказ о детях и о том, на что они готовы ради отстаивания своих интересов... Дети не хотели ограничивать себя в играх, и мы видим, к чему это привело. Сразу мысль возникла- через 20-25 лет такая же ситуация может быть, допустим, родители запрещают много сидеть в интернете, а ребёнок может сделать то же деяние, что и здесь описанное. Сейчас же дети лет 7 вместо нормальных игр подвижных сидят и играют в телефонах. Уже есть случаи убийств на почве комп. игр. А здесь ещё и проводится та же мысль, что и в «451 градусе»- родители сажают детей перед телевизором, пусть смотрят и не надоедают взрослым. Нечто подобное и здесь.
Что снова обращает внимание- знание детской логики автором. Видно, детские воспоминания о собственном младенчестве сильный отпечаток наложили. Эта тема уже много где встречалась. И удивляет то, как он умеет показать 2 совершенно разные точки зрения на 1 проблему, причем логичными кажутся обе, в данном случае детская логика и взрослая.
Рассказ гениальный, прямо на злобу дня (откуда он знал 50 лет назад, что это начнётся???).
Оценка: 10
Еще один рассказ-предостережение. А от чего же предостережение-то? Дело ведь тут вовсе не в машинах как таковых.
Кинжал хорош для того, у кого он есть. Машина сама по себе ни в чем не виновата. А виноваты родители, которые, вместо того, чтобы со всей строгостью воспитывать отпрысков тешат свою лень, пустив воспитание детей на самотек.
И кто же вырастает, в таком случае - а это хорошо известно, вырастают всяческие маугли, люди-звери. Ребенок - это по рождению звереныш, человеком его делает воспитание. И если в старые времена общество сурово вмешивалось в процесс воспитания и не давало родителям поступать по своему, а детей безжалостно ставило на место (к слову сказать, просто убивая тех, кто не подчиняется), то с развитием техники люди получают возможность жить, не испытывая дискомфорта, вообще без видимого участия прочих людей.
И это приводит к развитию самых мерзких звериных качеств. Молодые львы убивают своего состарившегося отца.
Молодые звери-люди уничтожают своих мешающих им родителей. И неважно, что орудием убийства служит диковинная автоматическая комната - не было бы ее, дети нашли бы другой способ, как в наше время порой дочь «заказывает» родителей, чтобы свободно распоряжаться квартирой.
Так что не компьютерные игры виноваты в преступлениях детей, а родительская лень. И именно об этом рассказ.
Хотя несчастных Джорджа и Лидию мне искренне жаль. Потому что я и сам такой, как они.
Оценка: 9
Отличный очень сильный рассказ. Имена кстати говорящие. Питер и Венди уже подростки, вполне взрослые, но захотели и остались в детве. Честно говоря мне показалось, что дети в этом рассказе прорисованы хуже львов. Как и во многих рассказах Полдня Стругацких в первую очередь увидел страшную халатность. Халатность создателей, позволивших сделать из компьютера убийцу, халатность психологов, которые должны были отслеживать состояние комнаты. Детская была создана именно для контроля за опасными сложными подростками. Правильно было сказано никаких включений на минуточку. Но в этом человеческая природа, мы редко способны делать что-то резко. Хвост проще рубиться по кускам.
Мы все так удивляемся прозорливости Бредбери, но Человек в картинках предупреждал, что это реальные картины будущего. Немного повторюсь перечисляя то, что угадал Бредбери.
1. Дети стали проводить очень много времени с компьютером и как ни странно им даже не понадобилась виртуальная реальность.
2. Очень важный аспект. Дети с компьютером общаться легче чем взрослые. Эти разгильдяи без программистского образования подчинили себе комнату, обойдя как видно не одну защиту. Вот тебе и подростки-хакеры регулярно штурмующие сервер Пентагона.
3. Умный дом это я думаю в данном случае не столько предсказание, сколько идея. Фантасты так долго об этом говорили, что в нем появилась потребность. Вот их в меру технологий сейчас и строят.
Ну в остальном очень верный рассказ о воспитании детей. В смысле как воспитывать чужих каждый знает. Дети конечно были избалованны, с одной стороны за них все делали роботы, с другой они были предоставлены сами себе. Слишком поздно желания детей вошли в нерешаемый конфликт с родителями. (Это я как папа по себе знаю, нам сейчас говорят, что мы зря ребенку до 2 лет все позволяли, а мы отвечаем, что она ничего не требовала, что надо было запрещать). Дальнейшая реакция родителей привела к полной потере контакт с детьми. Да еще дети стали воспринимать родителей как угрозу своему сложившемуся миру. Грустно, что все это прошляпили. Но эти дети все-таки уже чудовища. Большие сомнение в успешной их реабилитации в нормальное общество.
Оценка: 9
В детстве рассказ не произвел на меня шокирующего впечатления. Мне показалось, что в рассказе электроника комнаты поработила детей. Бесконтрольная техника против людей. Всех героев было жаль. Но тогда дети не садились за компьютеры с четырех лет, а были счастливы, если видели компьютер величиной с небольшую комнату. Сейчас мое отношение к рассказу иное. Поражает дар предвидения Брэдбери. Словно он наделен способностью помнить не только прошлое, но и будущее. Он так достоверно описывает жизнь в умном доме, словно гостил в нем не один день! А еще вельд - львы и стервятники, звуки и запахи - ни на какие 3хD, nхD физики лирикам тогда даже не намекали! Брэдбери пишет об Африке так, словно он охотился вместе с Хэмингуэем. Или это Хэм охотился вместе с Брэдбери? Эмоциональная достоверность – отличительное свойство авторского стиля Брэдбери. Еще одна его удивительная способность вызывать в читателе чувство сопричастности. Во время чтения у меня возник вопрос: изучался ли детскими психологами воспитательный потенциал Брэдбери? И случайно ли детки носят имена героев «Питера Пэна»?
Оценка: 10
В какой-то момент при чтении у меня возникло ложное (как я надеюсь) впечатление, что основная угроза в рассказе таится в этой комнате «виртуальной реальности». Однако подумав некоторое время, я устыдилась этой мысли: Бредбери никогда не производил на меня впечатление луддита, и переносить страх перед технологиями, который испытывают герои рассказа, и их точку зрения на автора – совсем неправильно. Если отбросить контекст, убрать в сторонку умный дом и технику, то в основе истории лежат именно отношения между родителями и их детьми.
Внешне это - благополучная, обеспеченная семья, однако, если вдуматься, то никакого диалога между взрослыми и детьми нет. Родители не знают, где пропадают их дети, чем занимаются и чем они интересуются. И на протяжении рассказа они и не пытаются общаться со своими отпрысками. Влияние Джорджа, главного героя, как отца семейства проявляется в том, что он либо включает, либо отключает детскую комнату или убирает «автоматического художника», чтобы сын научился рисовать. Почему бы для примера не посидеть в этой комнате с детьми? Не задаться вопросом, а хочет ли ребенок вообще рисовать? Почему бы в таком случае не попробовать порисовать вместе с ним? Как на счет каких-то совместных занятий? Даже когда он понимает, что в доме что-то идет не так, то приглашает знакомого психолога/психиатра, кем бы он ни был. Казалось бы, а что мешает для начала просто поговорить с детьми?
Да и приглашенный специалист, казалось бы, верно угадывает причину, но предлагает сомнительное решение. Много ли измениться, если отказаться от комфортных условий жизни, если проблема в отсутствии контакта между близкими? В конце концов, и здесь родители неверно понимают степень ценности и важности для детей их комнаты, за что и оказываются вынуждены расплачиваться. Особенно занимательным становится рассказ, если проводить параллели с Питером Пеном, на которые указывает, очевидно, и сам Брэдбери (вспомните имена детей).
Что касается «опасности технологий», «бездушных машин», которые порабощают неокрепшие умы – тут уж простите, кто что увидел. Для меня это всё равно что обвинять оружие в том, что оно стреляет. Комната в рассказе – проекция детских желаний, эмоций, чувств; настолько же насколько и сама идея модернизированного дома – способ передать идею рассказа. И ведь должно о чем-то говорить то, что эмоциональная привязанность в итоге возникла у детей с комнатой, а не с живыми родителями.
Оценка: 9
Один из известнейших рассказов Рэя Брэдбери не привлекает, а поражает, но при этом остаётся Вещью на Все Времена, произведением, в котором в мрачном танце сплетаются фантастика и психология, железной поэмой о родителях и детях.
Мотивы непонимания время от времени встречаются в обширном творчестве Брэдбери, но редко когда истории о детях, которые не понимают, и родителях, которые не хотят понять (и наоборот), заканчиваются хорошо. Так и «Вельд»: он рисует картину семейства, освобождённого благодаря технологиям от домашних трудов, собственноручно позволившего машинам заменить друг другу себя, не понимающего и не желающего понимать других членов семьи; семейство это живо до тех пор, пока детям всё дозволяется. Но стоило только запретить детям посещать шикарную детскую комнату…
Я называю такие вещи рассказами-предупреждениями. Дело не в эмоциональном окрасе или конкретном морализаторстве, нет. Просто эти вещи обращают внимание на проблемы столь острые, что без решения их невозможно продолжать на что-то надеяться, невозможно верить в том, что всё будет хорошо, невозможно понять собственных детей. «Вельд» определяет зачинщиков безобразия, делает виноватыми родителей, и, полагаю, это правильно, ибо как могут десятилетние спиногрызы сами дойти до того, чтобы воспротивиться воле своих предков. Мотивация – вот немаловажный фактор, и как раз в «Вельде» мотивация показана очень хорошо.
Не лишён рассказ также и призрачной надежды, что несмотря ни на что всё будет хорошо. Попытка родителей сделать хоть что-то выглядит обнадёживающей, но, к сожалению, они заходят не с того конца. Упрямство. Они – дети, но мы-то – родители, кому как не нам решать? Получите и распишитесь по заслугам, уважаемые родители.
Жестокий рассказ? Да. Социальный? Да. Правдивый? К сожалению, мне кажется, что и это тоже…
Оценка: 9
Устранив из жизни своих детей каждодневный труд, родители перевели их на иной уровень потребления, а в раннем возрасте, когда нет устоявшихся границ дозволенного, потребности могут стать безграничными, а претензии (на первый взгляд) безосновательными. Казалось бы, родители сильно облегчили жизнь Питера и Венди - им практически ничего не надо делать; а они, неблагодарные, в ответ лелеют обиду за то, что их не пустили развлекаться в Нью-Йорк.
И второе. Новомодные ухищрения: детская комната, роботы для приготовления еды и завязывания шнурков и пр. – здесь они ведь в первую очередь не показатель заботы о детях, а элемент ленивого эгоизма родителей. Получили что вложили.
Оценка: 8
Хотите знать, на что способны неокрепшие детские умы, ради попадания в радужный и беззаботный мир, скрывающийся под яркой неоновой аббревиатурой VR? Они готовы скормить вас ему, и оно проглотит вас, не задумываясь, выполняя любые прихоти своих хозяев.
Во все написанное Брэдбери охотно вериться. Посмотрите на вечно занятых родителей, готовых спихнуть ребёнка в бездонный, заваленный инфомусором Ютуб. Ребенок сидит себе, мирно поглощает мегабайты увеселительного шлака, а родители могут «отдохнуть» от ребенка, ведь воспитание это так тяжело в наши беспощадно трудные времена. Пусть посидит, посмотрит, ничего плохого, алгоритм подберет правильную информацию для ребенка, ведь он умнее нас, он знает что полезнее, ведь так? , 18 августа 2015 г.
Мне сложно говорить о «Вельде» как о художественном произведении, поскольку я давно с ним знакома, впервые прочитав этот рассказ лет пятнадцать назад в затрепанном сборнике «Ужас на сон грядущий». С тех пор встречалась с ним еще несколько раз, потому отлично помню сюжет. И вновь столкнувшись с рассказом в сборнике «Созвездие Льва», скомпилированным и начитанным Олегом Булдаковым, хочу порассуждать о его основной теме.
Полностью автоматизированный дом - что может быть лучше, на первый-то взгляд?..
Условно все функции жилища будущего можно разделить на три группы: механистические, творческие и социальные. И как раз их сочетание в одно не позволяет проработать тему до самого конца, сгребая все под общую гребенку. Но обо всем по порядку.
Механистическая работа - это уборка, стирка, глажка и мытье всего подряд. Кулинария - пограничная зона в зависимости от того, хотите ли вы просто утолить голод или порадовать себя и близких вкусняшками. Вот здесь я считаю полностью оправданным использование любой вспомогательной техники, поскольку подобный труд не несет пользы ни уму, ни сердцу, да и вообще низводит Человека с большой буквы до роли бездумной машины. В этой сфере в принципе невозможно развиваться кроме узкого зазора в рамках «быстрее-больше-обширнее». Можно двадцать лет отскребать пол зубами, потом еще столько же и... Ничего, вы как возили шваброй по полу, так и продолжаете это делать, хорошо, если чуть скорее, чем в начале. Что-то я не вижу кругом страдающих от того, что одежда нынче стирается в машинах, а не вручную в тазах. И никто никогда не скажет:
Сама уборка - это уже мотивация. Когда я вытираю пыль с верхней полки, то чувствую себя живой и вновь обретаю себя!
Я прочитал о необычном методе чистки сковородок, до чего же не терпится попробовать!
Когда в руках веник и пылесос, запах палироли кружит голову, бережно разложен любимый комплект из двадцати трех различных тряпок... Это вызывает такой восторг, все твои мысли о сверкающей чистотой квартире, которой ты вскоре поможешь восстать из-под чудовищного слоя двухдневной пыли, и ты трешь и драишь, воображая в уме предстоящий результат.
Нынче я разрабатываю новую технику глаженья рубашек, такого еще никто не видел!
Я никогда не мечтала стать прачкой. Но, сколько себя помню, всегда любила стирать белье. Так, для себя, то, что под рукой: носовые платочки или полиэтиленовые пакеты. Но всерьёз я начала заниматься постирушками несколько лет назад. Сперва меня привлекли большие тазы и столь же огромные стиральные доски. Потом я взяла в руки деревянные щипцы и решила попробовать себя в кипячении белья. А дальше меня захватила техника полоскания сама по себе, я ощутила все удовольствие от работы с водой и порошками. И тогда я поняла, что стирка - это мое.
Подобное я могу представить исключительно в ироническом ключе. Порхать по дому летающей леди в крепко зашнурованных ботинках, возвещая всему миру об открытии нового метода уборки - жалкий суррогат реального творчества, вызванный необходимостью. Так что пускай бездумным трудом занимаются роботы. Вот куда девать время, освободившееся ото всей этой рутины, уже другой вопрос. Но упирается он вовсе не в технику, а в человека. Провести лишний час с родными, заняться собой или пуститься во все тяжкие - личный выбор каждого.
Творчество отнюдь не растеряло былой сути с приходом техники. Прошедшие годы убедительно показали, что новые методы и возможности отлично уживаются с созиданием. Планшеты для рисования, 3D-принтеры и ручки, создание 3D-моделей будущих шарнирных кукол... Желающие получить удовольствие от процесса всегда найдут свой путь, как и стремящиеся к одному лишь обладанию конкретной вещью. Так что и здесь любой механизм лишь инструмент, направляемый рукой человека.
И, наконец, общение с близкими. То, что никогда не следует перепоручать третьим лицам, не важно, будь это воображаемые друзья, улица, телевизор или голографическая комната - результат один - отдаление и отчуждение. И опять, технологии здесь являются предлогом, средством, но никак не причиной конфликта. Истинный ядовитый шип кроется в отсутствии доверительных отношений, а не в напичканном электроникой ящике.
Акцентируя внимание на всевозможных функциях дома, Брэдбери случайно или нарочно выставляет именно их истинными виновниками трагедии. По крайней мере именно в этом убедили себя главные герои. Но если на секунду представить, что рассказ заканчивается так, как хотелось бы супругам Хедли, легко увидеть, что занимаясь трудотерапией на новом месте, это семейство привезло бы туда все те же трудности - неумение занять себя и отчужденность друг от друга. Проблемы, разрешить которые можно одной только долгой, кропотливой и вдумчивой работой над саморазвитием и выстраиванием межличностных отношений.
Одиссей , 19 января 2012 г.Вельд. Это слово так и давит палящим солнцем Южной Африки, манит запахом высушенного песка и пугает неслышной поступью львов. Но это романтика, это ассоциации, это что имеет мало общего с самим рассказом. Африка в нем, конечно же, есть, есть и львы, есть и палящее солнце, но всё это виртуальная реальность. А реальность у Брэдбери как всегда страшна и трагична. Более того, дружба детей с компьютером это не что иное, как метафора психологического разрыва между детьми и их родителями. В отсутствии любящих родителей, дети нашли себе другого друга, доверяли ему, не хотели с ним расставаться и мстили вместе с ним. И автору, безусловно, удалось описание манящей, жаркой и опасной Африки. Порой, прочитав подобный абзац, даже забываешь что рассказ отнюдь не про Африку.
Мастер, мастер во всём!
Джорджи, пожалуйста, посмотри детскую комнату.
- А что с ней?
- Не знаю.
- Так в чем же дело?
- Ни в чем, просто мне хочется, чтобы ты ее посмотрел или пригласи психиатра, пусть он посмотрит.
- Причем здесь психиатр?
- Ты отлично знаешь причем. - стоя по среди кухни, она глядела на плиту, которая, деловито жужжа, сама готовила ужин на четверых. - Понимаешь, детская изменилась, она совсем не такая, как прежде.
- Ладно, давай посмотрим.
Они пошли по коридору своего звуконепроницаемого дома, типа: «Все для счастья», который стал им в тридцать тысяч долларов (с полной обстановкой), - дома, который их одевал, кормил, холил, укачивал, пел и играл им. Когда до детской оставалось пять шагов, что-то щелкнуло, и в ней зажегся свет. И в коридоре, пока они шли, один за другим плавно, автоматически загорались и гасли светильники.
- Ну, - сказал Джордж Хедли.
Они стояли на крытом камышовой циновкой полу детской комнаты. Сто сорок четыре квадратных метра, высота - десять метров; она стоила пятнадцать тысяч. «Дети должны получать все самое лучшее», - заявил тогда Джордж.
Тишина. Пусто, как на лесной прогалине в знойный полдень. Гладкие двумерные стены. На глазах у Джорджа и Лидии Хедли они, мягко жужжа, стали таять, словно уходя в прозрачную даль, и появился африканский вельд - трехмерный, в красках, как настоящий, вплоть до мельчайшего камешка и травинки. Потолок над ними превратился в далекое небо с жарким желтым солнцем.
Джордж Хедли ощутил, как на лбу у него проступает пот.
- Лучше уйдем от солнца, - предложил он, - уж больно естественное. И вообще, я ничего такого не вижу, все как будто в порядке.
- Подожди минуточку, сейчас увидишь, - сказала жена.
В этот миг скрытые одорофоны, вступив в действие, направили волну запахов на двоих людей, стоящих среди опаленного солнцем вельда. Густой, сушащий ноздри запах жухлой травы, запах близкого водоема, едкий, резкий запах животных, запах пыли, которая клубилась в раскаленном воздухе, облачком красного перца. А вот и звуки: далекий топот антилопьих копыт по упругому дерну, шуршащая поступь крадущихся хищников.
В небе проплыл силуэт, по обращенному вверх потному лицу Джорджа Хедли скользнула тень.
- Мерзкие твари, - услышал он голос жены, стервятники...
- Смотри-ка, львы, вон там, в дали, вон, вон! Пошли на водопой. Видишь, они там что-то ели.
- Какое-нибудь животное. - Джордж Хедли защитил воспаленные глаза ладонью от слепящего солнца, - зебру... Или жирафенка...
- Ты уверен? - ее голос прозвучал как-то странно.
- Теперь-то уверенным быть нельзя, поздно, - шутливо ответил он. - Я вижу только обглоданные кости да стервятников, которые подбирают ошметки.
- Ты не слышал крика? - спросила она.
- Нет.
- Так с минуту назад?
- Ничего не слышал.
Львы медленно приближались. И Джордж Хедли - в который раз - восхитился гением конструктора, создавшего эту комнату. Чудо совершенства - за абсурдно низкую цену. Всем бы домовладельцам такие! Конечно, иногда они отталкивают своей клинической продуманностью, даже пугают, вызывают неприятное чувство, но чаще всего служат источником забавы не только для вашего сына или дочери, но и для вас самих, когда вы захотите развлечься короткой прогулкой в другую страну, сменить обстановку. Как сейчас, например!
Вот они, львы, в пятнадцати футах, такие правдоподобные - да-да, такие, до ужаса, до безумия правдоподобные, что ты чувствуешь, как твою кожу щекочет жесткий синтетический мех, а от запаха разгоряченных шкур у тебя во рту вкус пыльной обивки, их желтизна отсвечивает в твоих глазах желтизной французского гобелена... Желтый цвет львиной шкуры, жухлой травы, шумное львиное дыхание в тихий полуденный час, запах мяса из открытой, влажной от слюны пасти.
Львы остановились, глядя жуткими желто-зелеными глазами на Джорджа и Лидию Хедли.
- Берегись! - вскрикнула Лидия.
Львы ринулись на них.
Лидия стремглав бросилась к двери, Джордж непроизвольно побежал следом. И вот они в коридоре, дверь захлопнута, он смеется, она плачет, и каждый озадачен реакцией другого.
- Джордж!
- Лидия! Моя бедная, дорогая, милая Лидия!
- Они чуть не схватили нас!
- Стены, Лидия, светящиеся стены, только и всего. Не забывай. Конечно, я не спорю, они выглядят очень правдоподобно - Африка в вашей гостиной! - но это лишь повышенного воздействия цветной объемный фильм и психозапись, проектируемые на стеклянный экран, одорофоны и стереозвук. Вот возьми мой платок.
- Мне страшно. - она подошла и всем телом прильнула к нему, тихо плача. - Ты видел? Ты почувствовал? Это чересчур правдоподобно.
- Послушай, Лидия...
- Скажи Венди и Питеру, чтобы они больше не читали про Африку.
- Конечно... Конечно. - он погладил ее волосы. - Обещаешь?
- Разумеется.
- И запри детскую комнату на несколько дней, пока я не справлюсь с нервами.
- Ты ведь знаешь, как трудно с Питером. Месяц назад я наказал его, запер детскую комнату на несколько часов - что было! Да и Венди тоже... Детская для них - все.
- Ее нужно запереть, и никаких поблажек.
Переводчик: Лев Жданов
Джорджи, пожалуйста, посмотри детскую комнату.
- А что с ней?
- Не знаю.
- Так в чем же дело?
- Ни в чем, просто мне хочется, чтобы ты ее посмотрел или пригласи
психиатра, пусть он посмотрит.
- Причем здесь психиатр?
- Ты отлично знаешь причем. - стоя по среди кухни, она глядела на
плиту, которая, деловито жужжа, сама готовила ужин на четверых. -
Понимаешь, детская изменилась, она совсем не такая, как прежде.
- Ладно, давай посмотрим.
Они пошли по коридору своего звуконепроницаемого дома, типа: "Все для
счастья", который стал им в тридцать тысяч долларов (с полной
обстановкой), - дома, который их одевал, кормил, холил, укачивал, пел и
играл им. Когда до детской оставалось пять шагов, что-то щелкнуло, и в ней
зажегся свет. И в коридоре, пока они шли, один за другим плавно,
автоматически загорались и гасли светильники.
- Ну, - сказал Джордж Хедли.
Они стояли на крытом камышовой циновкой полу детской комнаты. Сто
сорок четыре квадратных метра, высота - десять метров; она стоила
пятнадцать тысяч. "Дети должны получать все самое лучшее", - заявил тогда
Джордж.
Тишина. Пусто, как на лесной прогалине в знойный полдень. Гладкие
двумерные стены. На глазах у Джорджа и Лидии Хедли они, мягко жужжа, стали
таять, словно уходя в прозрачную даль, и появился африканский вельд -
трехмерный, в красках, как настоящий, вплоть до мельчайшего камешка и
травинки. Потолок над ними превратился в далекое небо с жарким желтым
солнцем.
Джордж Хедли ощутил, как на лбу у него проступает пот.
- Лучше уйдем от солнца, - предложил он, - уж больно естественное. И
вообще, я ничего такого не вижу, все как будто в порядке.
- Подожди минуточку, сейчас увидишь, - сказала жена.
В этот миг скрытые одорофоны, вступив в действие, направили волну
запахов на двоих людей, стоящих среди опаленного солнцем вельда. Густой,
сушащий ноздри запах жухлой травы, запах близкого водоема, едкий, резкий
запах животных, запах пыли, которая клубилась в раскаленном воздухе,
облачком красного перца. А вот и звуки: далекий топот антилопьих копыт по
упругому дерну, шуршащая поступь крадущихся хищников.
В небе проплыл силуэт, по обращенному вверх потному лицу Джорджа
Хедли скользнула тень.
- Мерзкие твари, - услышал он голос жены, стервятники...
- Смотри-ка, львы, вон там, в дали, вон, вон! Пошли на водопой.
Видишь, они там что-то ели.
- Какое-нибудь животное. - Джордж Хедли защитил воспаленные глаза
ладонью от слепящего солнца, - зебру... Или жирафенка...
- Ты уверен? - ее голос прозвучал как-то странно.
- Теперь-то уверенным быть нельзя, поздно, - шутливо ответил он. - Я
вижу только обглоданные кости да стервятников, которые подбирают ошметки.
- Ты не слышал крика? - спросила она.
- Нет.
- Так с минуту назад?
- Ничего не слышал.
Львы медленно приближались. И Джордж Хедли - в который раз -
восхитился гением конструктора, создавшего эту комнату. Чудо совершенства
- за абсурдно низкую цену. Всем бы домовладельцам такие! Конечно, иногда
они отталкивают своей клинической продуманностью, даже пугают, вызывают
неприятное чувство, но чаще всего служат источником забавы не только для
вашего сына или дочери, но и для вас самих, когда вы захотите развлечься
короткой прогулкой в другую страну, сменить обстановку. Как сейчас,
например!
Вот они, львы, в пятнадцати футах, такие правдоподобные - да-да,
такие, до ужаса, до безумия правдоподобные, что ты чувствуешь, как твою
кожу щекочет жесткий синтетический мех, а от запаха разгоряченных шкур у
тебя во рту вкус пыльной обивки, их желтизна отсвечивает в твоих глазах
желтизной французского гобелена... Желтый цвет львиной шкуры, жухлой
травы, шумное львиное дыхание в тихий полуденный час, запах мяса из
открытой, влажной от слюны пасти.
Львы остановились, глядя жуткими желто-зелеными глазами на Джорджа и
Лидию Хедли.
- Берегись! - вскрикнула Лидия.
Львы ринулись на них.
Лидия стремглав бросилась к двери, Джордж непроизвольно побежал
следом. И вот они в коридоре, дверь захлопнута, он смеется, она плачет, и
каждый озадачен реакцией другого.
- Джордж!
- Лидия! Моя бедная, дорогая, милая Лидия!
- Они чуть не схватили нас!
- Стены, Лидия, светящиеся стены, только и всего. Не забывай.
Конечно, я не спорю, они выглядят очень правдоподобно - Африка в вашей
гостиной! - но это лишь повышенного воздействия цветной объемный фильм и
психозапись, проектируемые на стеклянный экран, одорофоны и стереозвук.
Вот возьми мой платок.
- Мне страшно. - она подошла и всем телом прильнула к нему, тихо
плача. - Ты видел? Ты почувствовал? Это чересчур правдоподобно.
- Послушай, Лидия...
- Скажи Венди и Питеру, чтобы они больше не читали про Африку.
- Конечно... Конечно. - он погладил ее волосы. - Обещаешь?
- Разумеется.
- И запри детскую комнату на несколько дней, пока я не справлюсь с
нервами.
- Ты ведь знаешь, как трудно с Питером. Месяц назад я наказал его,
запер детскую комнату на несколько часов - что было! Да и Венди тоже...
Детская для них - все.
- Ее нужно запереть, и никаких поблажек.
- Ладно. - он неохотно запер тяжелую дверь. - Ты переутомилась, тебе
нужно отдохнуть.
- Не знаю... Не знаю. - Она высморкалась и села в кресло, которое
тотчас тихо закачалось. Возможно, у меня слишком мало дела. Возможно,
осталось слишком много времени для размышлений. Почему бы нам на несколько
дней не запереть весь дом, не уехать куда-нибудь.
- Ты хочешь сказать, что готова жарить мне яичницу?
- Да. - Она кивнула.
- И штопать мои носки?
- Да. - Порывистый кивок, глаза полны слез.
- И заниматься уборкой?
- Да, да... Конечно!
- А я-то думал, мы для того и купили этот дом, чтобы ничего не делать
самим?
- Вот именно. Я здесь вроде ни к чему. Дом - и жена, и мама, и
горничная. Разве я могу состязаться с африканским вельдом, разве могу
искупать и отмыть детей так быстро и чисто, как это делает автоматическая
ванна? Не могу. И не во мне одной дело, а и в тебе тоже. Последнее время
ты стал ужасно нервным.
- Наверно, слишком много курю.
- у тебя такой вид, словно и ты не знаешь куда себя деть в этом доме.
Куришь немного больше обычного каждое утро, выпиваешь немного больше
обычного по вечерам, и принимаешь на ночь снотворного больше обычного. Ты
тоже начинаешь чувствовать себя ненужным.
- Я?.. - он молчал, пытаясь заглянуть в собственную душу и понять,
что там происходит.
- О, Джорджи! - Она поглядела мимо него на дверь детской комнаты. -
Эти львы... Они ведь не могут выйти оттуда?
Он тоже посмотрел на дверь - она вздрогнула, словно от удара изнутри.
- Разумеется, нет, - ответил он.
Они ужинали одни. Венди и Питер отправились на специальный
стереокарнавал на другом конце города и сообщили домой по видеофону, что
вернуться поздно, не надо их ждать. Озабоченный Джордж Хедли смотрел, как
стол-автомат исторгает из своих механических недр горячие блюда.
- Мы забыли кетчуп, - сказал он.
- Простите, - произнес тонкий голосок изнутри стола и появился
кетчуп.
"Детская... - подумал Джордж Хедли. - Что ж, детям и впрямь невредно
некоторое время пожить без нее. Во всем нужна мера. А они, это совершенно
ясно, слишком уж увлекаются Африкой". Это солнц е... Он до сих пор
чувствовал на шее его лучи - словно прикосновение горячей лапы. А эти
львы. И запах крови. удивительно, как точно детская улавливает
телепатическую эманацию психики детей и воплощает любое их пожелание.
Стоит им подумать о львах - пожалуйста, вот они. Представят себе зебр -
вот зебры. И солнце. И жирафы. И смерть.
Вот именно. Он механически жевал пищу, которую ему приготовил стол.
Мысли о смерти. Венди и Питер слишком молоды для таких мыслей. А впрочем,
разве дело в возрасте. Задолго то того, как ты понял, что такое смерть, ты
уже желаешь смерти кому-нибудь. В два года ты стреляешь в людей из
пугача...
Но это... Жаркий безбрежный африканский вельд... ужасная смерть в
когтях льва. Снова и снова смерть.
- Ты куда?
Он не ответил ей. Поглощенный своими мыслями, он шел, провожаемый
волной света, к детской. Он приложил ухо к двери. Оттуда донесся львиный
рык.
Он отпер дверь и распахнул ее. В тот же миг его слуха коснулся
далекий крик. Снова рычанье львов... Тишина.
Он вошел в Африку. Сколько раз за последний год он, открыв дверь,
встречал Алису в Стране Чудес или Фальшивую Черепаху, или Алладина с его
волшебной лампой, или Джека-Тыквенную-Голову из Страны Оз, или доктора
Дулитла, или корову, которая прыгала через луну, очень похожую на
настоящую, - всех этих чудесных обитателей воображаемого мира. Сколько раз
видел он летящего в небе пегаса, или розовые фонтаны фейерверка, или
слышал ангельское пение. А теперь перед ним - желтая, раскаленная Африка,
огромная печь, которая пышет убийством. Может быть Лидия права. Может,
надо и впрямь на время расстаться с фантазией, которая стала чересчур
реальной для десятилетних детей. Разумеется, очень полезно упражнять
воображение человека. Но если пылкая детская фантазия увлекается каким-то
одним мотивом?.. Кажется, весь последний месяц он слышал львиный рык.
Чувствовал даже у себя в кабинете резкий запах хищников, да по занятости
не обращал внимания...
Джордж Хедли стоял один в степях. Африки Львы, оторвавшись от своей
трапезы, смотрели на пего. Полная иллюзия настоящих зверей - если бы не
открытая дверь, через которую он видел в дальнем конце темного коридора,
будто портрет в рамке, рассеянно ужинавшую жену.
- Уходите, - сказал он львам.
Они не послушались.
Он отлично знал устройство комнаты. Достаточно послать мысленный
приказ, и он будет исполнен.
- Пусть появится Аладдин с его лампой, - рявкнул он. По-прежнему
вельд, и все те же львы...
- Ну, комната, действуй! Мне нужен Аладдин.
Никакого впечатления. Львы что-то грызли, тряся косматыми гривами.
- Аладдин!
Он вернулся в столовую.
- Проклятая комната, - сказал он, - поломалась, не слушается.
- Или...
- Или что?
- Или НЕ МОЖЕТ послушаться, - ответила Лидия. - Потому что дети уже
столько дней думают про Африку, львов и убийства, что комната застряла на
одной комбинации.
- Возможно.
- Или же Питер заставил ее застрять.
- ЗАСТАВИЛ?
- Открыл механизм и что-нибудь подстроил.
- Питер не разбирается в механизме.
- Для десятилетнего парня он совсем не глуп. Коэффициент его
интеллекта...
- И все-таки...
- Хелло, мам! Хелло, пап!
Супруги Хедли обернулись. Венди и Питер вошли в прихожую: щеки -
мятный леденец, глаза - ярко-голубые шарики, от джемперов так и веет
озоном, в котором они купались, летя на вертолете.
- Вы как раз успели к ужину, - сказали родители вместе.
- Мы наелись земляничного мороженого и сосисок, - ответили дети,
отмахиваясь руками. - Но мы посидим с вами за столом.
- Вот-вот, подойдите-ка сюда, расскажите про детскую, - позвал их
Джордж Хедли.
Брат и сестра удивленно посмотрели на него, потом друг на друга.
- Детскую?
- Про Африку и все прочее, - продолжал отец с наигранным добродушием.
- Не понимаю, - сказал Питер.
- Ваша мать и я только что совершили путешествие по Африке: Том Свифт
и его Электрический Лев, - усмехнулся Джордж Хедли.
- Никакой Африки в детской нет, - невинным голосом возразил Питер.
- Брось, Питер, мы-то знаем.
- Я не помню никакой Африки. - Питер повернулся к Венди. - А ты?
- Нет.
- А ну, сбегай, проверь и скажи нам.
Она повиновалась брату.
- Венди, вернись! - позвал Джордж Хедли, но она уже ушла. Свет
провожал ее, словно рой светлячков. Он слишком поздно сообразил, что забыл
запереть детскую.
- Венди посмотрит и расскажет нам, - сказал Питер.
- Что мне рассказывать, когда я сам видел.
- Я уверен, отец, ты ошибся.
- Я не ошибся, пойдем-ка.
Но Венди уже вернулась.
- Никакой Африки нет, - доложила она, запыхавшись.
- Сейчас проверим, - ответил Джордж Хедли.
Они вместе пошли по коридору и отворили дверь в детскую.
Чудесный зеленый лес, чудесная река, пурпурная гора, ласкающее слух
пение, а в листве - очаровательная таинственная Рима, на длинных
распущенных волосах которой, словно ожившие цветы, трепетали многоцветные
бабочки. Ни африканского вельда, ни львов. Только Рима, поющая так
восхитительно, что невольно на глазах выступают слезы.
Джордж Хедли внимательно осмотрел новую картину.
- Ступайте спать, - велел он детям.
Они открыли рты.
- Вы слышали?
Они отправились в пневматический отсек и взлетели, словно сухие
листья, вверх по шахте в свои спальни.
Джордж Хедли пересек звенящую птичьими голосами полянку и что-то
подобрал в углу, поблизости от того места, где стояли львы. Потом медленно
возвратился к жене.
- Что это у тебя в руке?
- Мой старый бумажник, - ответил он и протянул его ей.
От бумажника пахло жухлой травой и львами. На нем были капли слюны, и
следы зубов, и с обеих сторон пятна крови.
Он затворил дверь детской и надежно ее запер.
В полночь Джордж все еще не спал, и он знал, что жена тоже не спит.
- Так ты думаешь, Венди ее переключила? - спросила она наконец в
темноте.
- Конечно.
- Превратила вельд в лес и на место львов вызвала Риму?
- Да.
- Но зачем?
- Не знаю. Но пока я не выясню, комната будет заперта.
- Как туда попал твой бумажник?
- Не знаю, - ответил он, - ничего не знаю, только одно: я уже жалею,
что мы купили детям эту комнату. И без того они нервные, а тут еще такая
комната...
- Ее назначение в том и состоит, чтобы помочь им избавиться от своих
неврозов.
- Ой, так ли это... - он посмотрел на потолок.
- Мы давали детям все, что они просили. А в награду что получаем -
непослушание, секреты от родителей...
- Кто это сказал: "Дети - ковер, иногда на них надо наступать"... Мы
ни разу не поднимали на них руку. Скажем честно - они стали несносны.
Уходят и приходят, когда им вздумается, с нами обращаются так, словно мы -
их отпрыски. Мы их портим, они нас.
- Они переменились с тех самых пор - помнишь, месяца два-три назад, -
когда ты запретил им лететь на ракете в Нью-Йорк.
- Я им объяснил, что они еще малы для такого путешествия.
- Объяснил, а я вижу, как они с того дня стали хуже к нам относиться.
- Я вот что сделаю: завтра приглашу Девида Макклина и попрошу
взглянуть на эту Африку.
- Но ведь Африки нет, теперь там сказочная страна и Рима.
- Сдается мне, к тому времени снова будет Африка.
Мгновением позже он услышал крики.
Один... другой... Двое кричали внизу. Затем - рычание львов.
- Венди и Питер не спят, - сказала ему жена.
Он слушал с колотящимся сердцем.
- Да, - отозвался он. - Они проникли в детскую комнату.
- Эти крики... они мне что-то напоминают.
- В самом деле?
- Да, мне страшно.
И как ни трудились кровати, они еще целый час не могли укачать
супругов Хедли. В ночном воздухе пахло кошками.
Отец, - сказал Питер.
- Да?
Питер разглядывал носки своих ботинок. Он давно избегал смотреть на
отца, да и на мать тоже.
- Ты что же, навсегда запер детскую?
- Это зависит...
- От чего? - резко спросил Питер.
- От тебя и твоей сестры. Если вы не будете чересчур увлекаться этой
Африкой, станете ее чередовать... скажем, со Швецией, или Данией, или
Китаем.
- Я думал, мы можем играть во что хотим.
- Безусловно, в пределах разумного.
- А чем плоха Африка, отец?
- Так ты все-таки признаешь, что вызывал Африку!
- Я не хочу, чтобы запирали детскую, - холодно произнес Питер. -
Никогда.
- Так позволь сообщить тебе, что мы вообще собираемся на месяц
оставить этот дом. Попробуем жить по золотому принципу: "Каждый делает все
сам".
- Ужасно! Значит, я должен сам шнуровать ботинки, без автоматического
шнуровальщика? Сам чистить зубы, причесываться, мыться?
- Тебе не кажется, что это будет даже приятно для разнообразия?
- Это будет отвратительно. Мне было совсем не приятно, когда ты убрал
автоматического художника.
- Мне хотелось, чтобы ты научился рисовать, сынок.
- Зачем? Достаточно смотреть, слушать и обонять! Других стоящих
занятий нет.
- Хорошо, ступай, играй в Африке.
- Так вы решили скоро выключить наш дом?
- Мы об этом подумывали.
- Советую тебе подумать еще раз, отец.
- - Но-но, сынок, без угроз!
- Отлично. - И Питер отправился в детскую.
Я не опоздал? - спросил Девид Макклин.
- Завтрак? - предложил Джордж Хедли.
- Спасибо, я уже. Ну, так в чем дело?
- Девид, ты разбираешься в психике?
- Как будто.
- Так вот, проверь, пожалуйста, нашу детскую. Год назад ты в нее
заходил - тогда заметил что-нибудь особенное?
- Вроде нет. Обычные проявления агрессии, тут и там налет паранойи,
присущей детям, которые считают, что родители их постоянно преследуют. Но
ничего, абсолютно ничего серьезного.
Они вышли в коридор.
- Я запер детскую, - объяснил отец семейства, - а ночью дети все
равно проникли в нее. Я не стал вмешиваться, чтобы ты мог посмотреть на их
затеи.
Из детской доносились ужасные крики.
- Вот-вот, - сказал Джордж Хедли. - Интересно, что ты скажешь?
Они вошли без стука.
Крики смолкли, львы что-то пожирали.
- Ну-ка. дети, ступайте в сад, - распорядился Джордж Хедли - Нет-нет,
не меняйте ничего, оставьте стены, как есть. Марш!
Оставшись вдвоем, мужчины внимательно посмотрели на львов, которые
сгрудились поодаль, жадно уничтожая свою добычу.
- Хотел бы я знать, что это, - сказал Джордж Хедли. - Иногда мне
кажется, что я вижу... Как думаешь, если принести сильный бинокль...
Девид Макклин сухо усмехнулся.
- Вряд ли...
Он повернулся, разглядывая одну за другой все четыре стены.
- Давно это продолжается?
- Чуть больше месяца.
- Да, ощущение неприятное.
- Мне нужны факты, а не чувства.
- Дружище Джордж, найди мне психиатра, который наблюдал бы хоть один
факт. Он слышит то, что ему сообщают об ощущениях, то есть нечто весьма
неопределенное. Итак, я повторяю: это производит гнетущее впечатление.
Положись на мой инстинкт и мое предчувствие. Я всегда чувствую, когда
назревает беда. Тут кроется что-то очень скверное. Советую вам совсем
выключить эту проклятую комнату и минимум год ежедневно приводить ко мне
ваших детей на процедуры.
- Неужели до этого дошло?
- Боюсь, да. Первоначально эти детские были задуманы, в частности,
для того, чтобы мы, врачи, без обследования могли по картинам на стенах
изучать психологию ребенка и исправлять ее. Но в данном случае детская,
вместо того чтобы избавлять от разрушительных наклонностей, поощряет их!
- Ты это и раньше чувствовал?
- Я чувствовал только, что вы больше других балуете своих детей. А
теперь закрутили гайку. Что произошло?
- Я не пустил их в Нью-Йорк.
- Еще?
- Убрал из дома несколько автоматов, а месяц назад пригрозил запереть
детскую, если они не будут делать уроков. И действительно запер на
несколько дней, чтобы знали, что я не шучу.
- Ага!
- Тебе это что-нибудь говорит?
- Все. На место рождественского деда пришел бука. Дети предпочитают
рождественского деда. Ребенок не может жить без привязанностей. Вы с женой
позволили этой комнате, этому дому занять ваше место в их сердцах. Детская
комната стала для них матерью и отцом, оказалась в их жизни куда важнее
подлинных родителей. Теперь вы хотите ее запереть. Не удивительно, что
здесь появилась ненависть. Вот - даже небо излучает ее. И солнце. Джордж,
вам надо переменить образ жизни. Как и для многих других - слишком многих,
- для вас главным стал комфорт. Да если завтра на кухне что-нибудь
поломается, вы же с голоду помрете. Не сумеете сами яйца разбить! И
все-таки советую выключить все. Начните новую жизнь. На это понадобится
время. Ничего, за год мы из дурных детей сделаем хороших, вот увидишь.
- А не будет ли это слишком резким шоком для ребят - вдруг запереть
навсегда детскую?
- Я не хочу, чтобы зашло еще дальше, понимаешь?
Львы кончили свой кровавый пир.
Львы стояли на опушке, глядя на обоих мужчин.
- Теперь я чувствую себя преследуемым, - произнес Макклин. - Уйдем.
Никогда не любил эти проклятые комнаты. Они мне действуют на нервы.
- А львы - совсем как настоящие, верно? - сказал Джордж Хедли. - Ты
не допускаешь возможности...
- Что?!
- ...что они могут стать настоящими?
- По-моему, нет.
- Какой-нибудь порок в конструкции, переключение в схеме или еще
что-нибудь?
- Нет.
Они пошли к двери.
- Мне кажется, комнате не захочется, чтобы ее выключали, - сказал
Джордж Хедли.
- Никому не хочется умирать, даже комнате.
- Интересно: она ненавидит меня за мое решение?
- Здесь все пропитано паранойей, - ответил Девид Макклин. - До
осязаемости. Эй! - Он нагнулся и поднял окровавленный шарф. - Твой?
- Нет. - Лицо Джорджа окаменело. - Это Лидии.
Они вместе пошли к распределительному щитку и повернули выключатель,
убивающий детскую комнату.
Дети были в истерике. Они кричали, прыгали, швыряли вещи. Они вопили,
рыдали, бранились, метались по комнатам.
- Вы не смеете так поступать с детской комнатой, не смеете!
- Угомонитесь, дети.
Они в слезах бросились на диван.
- Джордж, - сказала Лидия Хедли, - включи детскую на несколько минут.
Нельзя так вдруг.
- Нет.
- Это слишком жестоко.
- Лидия, комната выключена и останется выключенной. И вообще, пора
кончать с этим проклятым домом. Чем больше я смотрю на все это безобразие,
тем мне противнее. И так мы чересчур долго созерцали свой механический
электронный пуп. Видит бог, нам необходимо сменить обстановку!
И он стал ходить из комнаты в комнату, выключая говорящие часы,
плиты, отопление, чистильщиков обуви, механические губки, мочалки,
полотенца, массажистов и все прочие автоматы, которые попадались под руку.
Казалось, дом полон мертвецов. Будто они очутились на кладбище
механизмов. Тишина. Смолкло жужжание скрытой энергии машин, готовых
вступить в действие при первом же нажиме на кнопки.
- Не позволяй им это делать! - завопил Питер, подняв лицо к потолку,
словно обращаясь к дому, к детской комнате - Не позволяй отцу убивать все.
- Он повернулся к отцу. - До чего же я тебя ненавижу!
- Оскорблениями ты ничего не достигнешь.
- Хоть бы ты умер!
- Мы долго были мертвыми. Теперь начнем жить по-настоящему. Мы
привыкли быть предметом забот всевозможных автоматов - отныне мы будем
жить.
Венди по-прежнему плакала. Питер опять присоединился к ней.
- Ну, еще немножечко, на минуточку, только на минуточку! - кричали
они.
- Джордж, - сказала ему жена, - это им не повредит.
- Ладно, ладно, пусть только замолчат. На одну минуту, учтите, потом
выключу совсем.
- Папочка, папочка, папочка! - запели дети, улыбаясь сквозь слезы.
- А потом - каникулы. Через полчаса вернется Девид Макклин, он
поможет нам собраться и проводит на аэродром. Я пошел одеваться. Включи
детскую на одну минуту, Лидия, слышишь - не больше одной минуты.
Дети вместе с матерью, весело болтая, поспешили в детскую, а Джордж,
взлетев наверх по воздушной шахте, стал одеваться. Через минуту появилась
Лидия.
- Я буду рада, когда мы покинем этот дом, - вздохнула она.
- Ты оставила их в детской?
- Мне тоже надо одеться. О, эта ужасная Африка. И что они в ней
видят?
- Ничего, через пять минут мы будем на пути в Айову. Господи, какая
сила загнала нас в этот домр.. Что нас побудило купить этот кошмар!
- Гордыня, деньги, глупость.
- Пожалуй, лучше спуститься, пока ребята опять не увлеклись своим
чертовым зверинцем.
В этот самый миг они услышали голоса обоих детей.
- Папа, мама, скорей, сюда, скорей!
Они спустились по шахте вниз и ринулись бегом по коридору. Детей
нигде не было видно.
- Венди! Питер!
Они ворвались в детскую. В пустынном вельде - никого, ни души, если
не считать львов, глядящих на и их.
- Питер! Венди!
Дверь захлопнулась.
Джордж и Лидия Хедли метнулись к выходу.
- Откройте дверь! - закричал Джордж Хедли, дергая ручку. - Зачем вы
ее заперли? Питер! - Он заколотил в дверь кулаками. - Открой!
За дверью послышался голос Питера:
- Не позволяй им выключать детскую комнату и весь дом.
Мистер и миссис Джордж Хедли стучали в дверь.
- Что за глупые шутки, дети! Нам пора ехать. Сейчас придет мистер
Макклин и...
И тут они услышали...
Львы с трех сторон в желтой траве вельда, шуршание сухих стеблей под
их лапами, рокот в их глотках.
Львы.
Мистер Хедли посмотрел на жену, потом они вместе повернулись лицом к
хищникам, которые медленно, припадая к земле, подбирались к ним.
Мистер и миссис Хедли закричали.
И вдруг они поняли, почему крики, которые они слышали раньше,
казались им такими знакомыми.
Вот и я, - сказал Девид Макклин, стоя на пороге детской комнаты. -
О, привет!
Он удивленно воззрился на двоих детей, которые сидели на поляне,
уписывая ленч. Позади них был водоем и желтый вельд; над головами - жаркое
солнце. У него выступил пот на лбу.
- А где отец и мать?
Дети обернулись к нему с улыбкой.
- Они сейчас придут.
- Хорошо, уже пора ехать.
Мистер Макклин приметил вдали львов - они из-за чего-то дрались между
собой, потом успокоились и легли с добычей в тени деревьев.
Заслонив глаза от солнца ладонью, он присмотрелся внимательнее.
Львы кончили есть и один за другим пошли на водопой.
Какая-то тень скользнула по разгоряченному лицу мистера Макклина.
Много теней. С ослепительного неба спускались стервятники.
- Чашечку чаю? - прозвучал в тишине голос Венди.
