Как воспитывались царские дочери в семье. Анастасия Романова: судьба последней русской царевны Царские дочки
© Прокофьева Е. В., Скуратовская М. В., Аннина С. А., 2016
© Оформление, издательство «БХВ-Петербург», 2016
Дарье Корольковой – без ее помощи и поддержки эта книга могла бы и не состояться,
а также благодарят Наталью Харсу и Софью Пономареву за содействие в сборе иллюстративного материала
Вступление
«Принцессы Романовы». Так называли их в Европе.
Принцессами, а не царевнами в европейской истории стали называться дочери и племянницы русских царей, начиная с эпохи петровских реформ.
Прежде их судьбы были однотипно печальны. Историк Михаил Семеновский писал, что с рождением дочери в царской семье допетровских времен «прибавлялась только новая инокиня, судьбою, вековым обычаем обреченная на уединенную, тихую жизнь вдали от всего, что так сладостно в жизни, от печалей и радостей, жизни общественной. Никакой монастырь не мог быть скромнее и благочестивее царских теремов. В глубоком уединении, частью в молитве и посте, частью в занятиях рукоделием и в невинных забавах с сенными девушками проводили они свои дни… Никогда посторонний взгляд не проникал в их хоромы: только патриарх и ближние сродники царицы могли иметь к ним доступ… Народ знал их единственно по имени, возглашаемому в церквах, при многолетии царскому дому, также по щедрым милостыням, которые они приказывали раздавать нищим. Ни одна из них не испытала радостей любви, и все они умирали безбрачными, большей частью в летах преклонных. Выходить царевнам за подданных запрещал обычай, выдавать их за принцев иноземных мешали многие обстоятельства, в особенности различие вероисповедания. Таким образом отшельницы мира с самого младенчества, недоступные никаким надеждам или желаниям, выходившим из круга повседневной жизни, нисколько незнакомые ни с семейным, ни с общественным бытом, ни тем менее с жизнью государственной, царевны увязали в своих недоступных светлицах».
Первыми русскими принцессами, чьи лица и чей нрав сделались известными всем придворным и иноземцам, явились Анна и Елизавета, дочери Петра Великого. Они же первыми из царских дочерей надели европейское платье и стали вести образ жизни, соответствующий статусу принцесс.
Итак, с XVIII столетия «принцессы Романовы», подобно другим европейским принцессам, стали драгоценным товаром в политической торговле, заложницами мира между государствами. Получить в жены одну из них, породниться с могущественной Россией сделалось престижно, тем более что замуж они шли в основном за принцев и герцогов мелких германских княжеств или небольших скандинавских королевств, ибо там исповедовалось лютеранство. Русские жены оставались православными, привозили с собой духовников, отстраивали домовые церкви, организовывали приходы… Всего лишь раз великую княжну выдали замуж за католика: Александру Павловну, прелестнейшую из дочерей Павла I – за Иосифа, палатина Венгерского. Окончилась эта история более чем печально, и больше с католиками Романовы в родство не вступали. Но вообще, о великих княжнах в царские времена писали немного и неинтересно: только о добродетелях их, о благотворительности, и ничего – о тайных страстях, иной раз кипевших вокруг них или даже в их сердцах. А когда трехсотлетнее величие Дома Романовых рухнуло, смятенное революционным ураганом, об императорах и императрицах писать стали мало и в основном – негативно, а уж о великих княжнах, в юные годы вышедших замуж и уехавших за границу, – и вовсе ничего, они были неинтересны новой власти и новой истории.
Висели в Эрмитаже и Русском музее портреты прелестных девушек: их сохранили, потому что они принадлежали кисти великих художников – Дмитрия Левицкого, Василия Боровиковского, Элизабет Виже-Лебрен, Джорджа Доу, Карла Брюллова, Валентина Серова… Но мало кто знал о жизни тех, кто был изображен на портретах.
В Петергофе, в качестве экспоната парковой архитектуры, сохранилась мемориальная скамейка великой княжны Александры Николаевны, украшенная ее мраморным бюстом: изящная головка, тонкий профиль, грустный взгляд… Многие поколения посетителей задерживались возле этого бюста, всматривались в красивое личико, но невозможно было узнать о судьбе этой девушки: о ее короткой, простой и печальной жизни.
Между тем, за границей – в Германии, в Голландии, в Австрии, в Великобритании, в Греции – жила память о русских принцессах. Как драгоценные памятники оберегали их могилы и выстроенные ими дворцы, как реликвии сохраняли принадлежавшие им вещи. Лишь недавно начали издаваться на русском языке исследования жизни великих княжон, и все равно большинство фактов о жизни этих женщин мы можем узнать только из зарубежных источников, а что-то – только из архивных документов.
Но знать о них необходимо. Ведь судьбы этих женщин – пусть не самая важная, однако же значительная и интересная часть отечественной истории. А знание истории, память о ней – необходимая составляющая для духовного становления, для самоуважения как нации в целом, так и каждого человека по отдельности.
Из этой книги читатели узнают о судьбах всех царских дочерей с начала XVIII века, которые могли именоваться уже не только царевнами, но – «принцессами Романовыми». Всех, кроме четырех дочерей Николая II, ибо у этих девочек почти что и не было самостоятельных биографий, они почти и не жили, их общей судьбой стало мученичество и гибель вместе с родителями и братом. Их история – кровавая, страшная – выходит далеко за грань даже самых драматических судеб их предшественниц. О них надо писать отдельно… Это слишком больная тема, слишком далекая от словосочетания «женские судьбы», которое нам хотелось бы сделать краеугольным камнем нашей книги о русских принцессах. Потому что судьба Ольги, Татьяны, Марии и Анастасии – это судьба не женщин, а ангелов. Остальным русским принцессам все-таки посчастливилось пройти, иногда пусть недлинный, но земной путь: при всех бедствиях, зачастую их постигавших, они все-таки были женщинами и успели вкусить сладость жизни. О них наша книга.
Глава 1. Первые принцессы: Анна и Елизавета, дочери Петра Великого
В детстве они были неразлучны – две прелестные девочки, темноволосая и белокурая. Старшая сестра, живой портрет своего отца в девичьем обличье, умерла совсем юной на чужбине, успев родить будущего императора Петра III, чье правление было бесславным и окончилось трагически. Младшая вошла в историю как «блистательная Елисавет», «кроткая Елисавет», «веселая Елисавет» – императрица Всея Руси Елизавета I.
* * *
Из одиннадцати детей Петра I и его возлюбленной, а потом супруги Марты Скавронской, ставшей при крещении в православие Екатериной Алексеевной, дожили до отрочества только двое. Три маленьких Павла, два Петра, две Натальи, Екатерина и Маргарита умерли кто в младенчестве, кто в раннем детстве. Обычное явление для тех времен: смерть не различала отпрысков монархов и крестьянских ребятишек. Но то, что в царской семье она пощадила лишь дочерей, повлекло за собой множество раздоров и интриг и в немалой степени предопределило судьбу российского трона. (Единокровный брат девочек Алексей, сын Петра I от Евдокии Лопухиной, был, как мы знаем, обвинен в государственной измене и погиб при неясных до сих пор обстоятельствах в 1718 году.)
Анна и Елизавета родились одна за другой: 27 января 1708-го и 18 декабря 1709 года. Еще не царевны, более того – незаконнорожденные. С их матерью Петр обвенчался только в феврале 1712 года. Венчание проходило в храме Исаакия Далматского – простой деревянной церкви для шкиперов, ничем не походившей на величественный Исаакиевский собор, воздвигнутый спустя полтора века. Сама церемония тоже была очень скромной.
За женихом и невестой, обходившими аналой, едва поспевали две крошечные девочки. Отныне Аннушка и Лизонька считались, по старинному русскому обычаю, «привенчанными», то есть приравненными к детям, рожденным в законном браке. Но вопрос о сомнительности их происхождения всплывал еще не однажды…
* * *
После свадьбы, столь же лишенной помпезности, сколь и венчание, жизнь девочек сильно изменилась. Им отвели собственные покои во дворце, приставили к ним отдельных поваров и прочую прислугу. Мать теперь могла открыто баловать своих любимиц, наряжать их как куколок и, не стесняясь в средствах, выписывать платья по последней моде, сшитые самыми умелыми европейскими портными.
На ассамблеях, введенных Петром в 1718 году, уже подросшие царские дочки блистали и в переносном, и в буквальном смысле – их костюмы были расшиты золотом и серебром, а головные уборы украшены бриллиантами.
Портреты девочек заказывали придворным художникам. Сохранилось несколько картин кисти Луи Каравака, изобразившего Анну с Елизаветой и их младших братца и сестрицу, рано умерших Петра и Наталью, юными греческими божествами.
Еще в 1711 году Петр подарил Екатерине земли на южном берегу устья Невы, неподалеку от места, где 6 мая 1703 года произошла одна из решающих битв Северной войны: русские войска во главе с царем и Александром Меншиковым захватили шведские корабли «Гедан» и «Астрильд». В память об этой победе Петр велел разбить красивый пейзажный парк, существующий и поныне. (Сейчас Екатерингофский парк находится в нескольких минутах ходьбы от станции метро «Нарвская» и Нарвских триумфальных ворот.) А для каждой из трех самых дорогих своих женщин – построить по дворцу. Таким образом, и у матери, и у маленьких дочерей были собственные летние резиденции. Екатерингоф, Анненгоф и Елизаветгоф располагались поблизости, и хозяйки коротали часы досуга то в одной, то в другой усадьбе. К сожалению, деревянные дворцы не сохранились до наших дней.
Дочери Петра Великого были значимыми фигурами на политической шахматной доске. Правда, при этом оставаясь пешками.
Петр нежно любил обеих. И рассудительную скромницу Анну, в которой видел свое подобие и, возможно, свою будущую наследницу (о чем мы поговорим чуть позднее). И кокетливую веселую Елизавету, в честь рождения которой прервал торжества по случаю разгрома шведов под Полтавой, воскликнув: «Отложим празднество о победе и поспешим поздравить с пришествием в этот мир мою дочь!»
Однако не будем забывать, что в результате кардинальных реформ в политике Петра его дочери и их двоюродные сестры, дочери покойного царя Иоанна, сделались первыми русскими царевнами, которые могли рассчитывать на иную участь, кроме как вечное девичество в монастырской келье. Брак, пусть и по расчету, давал девушкам хоть какую-то надежду на счастье. Как исстари повелось у царственных отцов, обдумывая будущее девочек, Петр меньше пекся об их чувствах, нежели о государственных интересах.
Анну и Елизавету готовили в жены европейским королям и герцогам – а значит, и воспитывали так, чтобы они не ударили лицом в грязь перед Европой. Не скажешь, что их образование отличалось разносторонностью и систематичностью, но другого странно было по тем временам и желать, учитывая, что речь шла о девочках. Царевен учили основам грамматики, иностранным языкам, танцам. Плоховато, но писать обе умели уже в восемь лет. Знали немецкий, французский, итальянский и шведский. Причем, как бы мы сейчас выразились, – от «носителей» языка: виконтессы Латур-Ланнуа, немецкого педагога Глика и своей воспитательницы Марианны Маньяни. Шведский выучился как-то сам собой: среди окружения Петра было много шведов, а среди прислуги – говоривших на этом языке представителей народов Ингрии. Изящные па и пируэты девочкам показывал танцмейстер Стефан Рамбур.
Разница между сестрами стала очевидна очень рано: Анна выказывала куда большие способности и прилежание за письменным столом, Елизавета не знала себе равных на ассамблеях и балах.
Тем не менее, девочки были очень дружны. Этому способствовало и то, что царь Петр часто и надолго уезжал, мать нередко сопровождала мужа и в дипломатических поездках, и в военных кампаниях, а братья и сестры были слишком малы, вдобавок не заживались на свете.
Родители явно надеялись, что серьезная Аннушка будет положительно влиять на легкомысленную Лизоньку. Иногда эти надежды сбывались. Екатерина Алексеевна писала своей старшей дочке издалека, прося «для Бога потщиться писать хорошенько, чтоб похвалить за оное можно и вам послать в презент прилежания вашего гостинцы, на то б смотря, и маленькая сестричка также тщилась заслуживать гостинцы». И действительно, вскоре самостоятельно вести переписку могла уже и Елизавета. «Лизетка, друг мой, здравствуй! – приветствовал ее отец. – Благодарствую вам за ваши письма, дай Боже вас в радости видеть».
* * *
Шло время, девочки росли. И необходимость подыскать им достойных, а главное, полезных России супругов из отдаленной перспективы превращалась в насущную задачу. Тем более что решать такие вопросы при дворах монархов предпочитали загодя.
О предстоящем браке Елизаветы Петр всерьез задумался уже около 1717 года. Жениха для семилетней «невесты» отец приглядел завидного – ровесника Лизоньки Людовика XV, два года как взошедшего на французский престол. Ради этого союза Петр с Екатериной готовы были пойти на неслыханный шаг – разрешить дочери принять католичество.
Но Елизавете не довелось узнать, стоит ли Париж мессы. Ее отец умер, не успев даже просватать младшую дочь. Мать же продолжала питать надежды в отношении французского короля вплоть до женитьбы Людовика на Марии Лещинской, дочери бывшего короля Польского и великого князя Литовского Станислава I, в сентябре 1725 года.
Обсуждалась и возможность брака Елизаветы Петровны с юными французами рангом пониже – Шарлем де Бурбоном-Конде, графом Шароле, и другим Бурбоном, герцогом Шартрским, сыном регента при короле Филиппа Орлеанского.
Что до графа – хорошо, что переговоры ничем не закончились, поскольку в зрелые годы последний из Шароле прослыл человеком беспутным и жестоким.
Что до герцога… Регент, хотя сам и выдвинул идею брака сына с русской принцессой, колебался, рассуждая так: «…за невестой один недостаток: мать ее женщина темного происхождения, и эту темноту не может рассеять весь блеск славы отца невесты».
Несомненно, то же соображение и в случае с Людовиком XV было аргументом «против», причем куда более веским.
А когда Петр умер и «женщина темного происхождения» заняла его место на троне, французы и вовсе потеряли к русской невесте интерес.
* * *
Суженый Анны, герцог Гольштейн-Готторпский Карл-Фридрих, появился на горизонте около 1718 года.
Сын старшей сестры короля Швеции Карла XII, после смерти дяди он имел все права на трон, но его оттеснила младшая сестра короля Ульрика-Элеонора. Петр, тем не менее, счел, что законный наследник престола в качестве зятя – солидный козырь в игре со Швецией. Новый родственник должен был помочь ему добиться выгодных условий мира в затянувшейся Северной войне, получить влияние на политику скандинавских стран, а также выход к Балтийскому морю в голштинском городе Киле.
Со своей стороны, с помощью могущественного зятя голштинец надеялся вернуть принадлежавшее ему герцогство Шлезвиг, отобранное Данией, – а там, кто знает, может быть, и добраться до вожделенной шведской короны.
Теперь уже, однако, сам Петр долго колебался, присматриваясь к кандидатуре. То ли из стратегических соображений, то ли сомневаясь, что не отличающийся ни образованностью, ни доблестью, ни смекалкой юноша подходит его красавице и умнице Анне.
Однако 27 июня 1721 года, в день празднования годовщины Полтавской битвы, Карл-Фридрих наконец приехал в Петербург. За несколько дней до этого в русскую столицу прибыл камер-юнкер из его свиты Фридрих-Вильгельм Берхгольц. И именно он первым познакомился с царской семьей.
Молодой человек, впечатлительный, наблюдательный и обладавший несомненным литературным даром, оставил историкам свои дневники. Вот запись о его встрече с дочерьми Петра в Летнем саду:
«Взоры наши тотчас обратились на старшую принцессу, брюнетку и прекрасную как ангел. Цвет лица, руки и стан у нее чудно хороши. Она очень похожа на царя и для женщины довольно высока ростом. По левую сторону царицы стояла вторая принцесса, белокурая и очень нежная; лицо у нее, как и у старшей, чрезвычайно доброе и приятное. Она годами двумя моложе и меньше ростом, но гораздо живее и полнее старшей, которая немного худа. В этот раз они были одеты одинаково, но младшая имела еще позади крылышки; у старшей же они были недавно отрезаны, но еще не сняты и только зашнурованы. Сделаны эти крылышки прекрасно. Платья принцесс были без золота и серебра, из красивой двухцветной материи, а головы убраны драгоценными камнями и жемчугом, по новейшей французской моде и с изяществом, которое бы сделало честь лучшему парижскому парикмахеру».
Так и хочется придать очаровательной жанровой сценке символический смысл, которого на самом деле в ней нет.
Анне к тому времени исполнилось тринадцать лет, Елизавете – одиннадцать. По обычаю, девочки из знатных семейств носили на спине крылышки, олицетворявшие ангельскую невинность, до вступления в пору девичества. Ничего зловещего в том, что старшую дочь Петра уже считали взрослой девушкой, разумеется, и быть не могло.
Но мы, глядя на эту сцену глазами восторженного камер-юнкера, знаем, в отличие от него, о печальной участи, ожидающей юную царевну. И оттого не можем не вздохнуть: «Ангел с подрезанными крыльями…»
* * *
Жениховство Карла-Фридриха продлилось три года. Пикантность его положения заключалась в том, что герцог даже не знал, чей он, собственно, жених – Анны или Елизаветы.
Царь-отец отделывался туманными отговорками. Вряд ли Петр действительно прочил Карлу-Фридриху в жены Елизавету – ведь он надеялся выдать ее замуж во Францию.
По воспоминаниям Берхгольца и другого приближенного герцога, голштинского первого министра графа Бассевича, сам Карл-Фридрих охотнее выбрал бы младшую из царевен. Хотя обе царевы дочки были хороши собой, Елизавета, более живая, раскованная и, говоря по-современному, более сексапильная, с детства превосходила старшую сестру в умении нравиться людям. Особенно – мужчинам.
Впрочем, Бассевич, имевший на Карла-Фридриха большое влияние, явно отдавал предпочтение Анне. Впоследствии он писал:
«Анна Петровна походила лицом и характером на своего августейшего родителя, но природа и воспитание все смягчили в ней. Ничто не могло быть величественнее ее осанки и физиономии; ничто правильнее очертаний ее лица, и при этом взгляд и улыбка ее были грациозны и нежны. Она имела черные волосы и брови, цвет лица ослепительной белизны и румянец свежий и нежный, какого никогда не может достигнуть никакая искусственность; глаза ее были неопределенного цвета и отличались необыкновенным блеском. Ко всему этому присоединялись проницательный ум, неподдельная простота и добродушие, щедрость, снисходительность, отличное образование…»
Иван Никитин . Портрет царевны Анны Петровны, дочери Петра I (до 1716 г.)
Голштинский герцог старался держаться с сестрами ровно, ухаживая, как подобало приличиям, за обеими, а заодно оказывая трогательные знаки внимания и их матушке, все еще прелестной Екатерине Алексеевне. Та же говорила, что полюбила его, словно родного сына.
Что думали царевны о Карле-Фридрихе, сказать сложно. Гостя в России щедро вознаграждали за томительное ожидание – всячески баловали и развлекали, приглашали на пиры, балы и маскарады. Нашлись «друзья», которые быстро пристрастили слабохарактерного герцога к бутылке. Доходили слухи, что голштинец «искал в низших классах наемной любви». Вряд ли это могло понравиться девушкам-подросткам, в особенности серьезной и застенчивой Анне, несмотря на уверения Берхгольца, что она-де испытывает к его господину искреннюю и нежную привязанность. К тому же герцог был неказист внешне. В общем, он мало годился в романтические герои.
30 августа 1721 года произошло важное для истории России событие – был подписан Ништадтский мир, положивший конец войне со Швецией. Она продолжалась двадцать один год. Петр I говорил: «Все ученики науки в семь лет оканчивают обыкновенно, но наша школа троекратное время была. Однако ж, слава Богу, так хорошо окончилась, как лучше быть невозможно».
Международное влияние Петра упрочилось, территория России обросла Лифляндией, Эстляндией, Ингерманландией и другими землями.
В честь долгожданной победы Сенат и Синод преподнесли царю титул Императора Всероссийского. Страна отныне стала именоваться Российской империей.
Обеим дочерям Петра были присвоены титулы цесаревен.
А вот у герцога Гольштейн-Готторпского не имелось причин для радости – он не получил ни звания престолонаследника, ни Шлезвига.
С неопределенностью его положения при русском дворе было покончено только 24 ноября 1724 года, когда все-таки состоялось его обручение с Анной Петровной. Брачный контракт предусматривал отказ герцога и его супруги от притязаний на российскую корону. Однако Петр оставлял за собой право призвать на российский трон кого-либо из сыновей четы по своему выбору.
«Сейчас видно было по всему, что Его Высочеству (как мы все пламенно того желали) достанется несравненно прекрасная принцесса Анна. Так разрешилась продолжавшаяся доселе неизвестность, на кого падет жребий, на старшую или на вторую принцессу. Против красоты и привлекательности принцессы Елизаветы хоть и ничего нельзя сказать, однако ж все мы, по многим причинам, склонялись на сторону принцессы Анны и сердечно желали, чтобы она была нашею герцогинею», – с облегчением и радостью писал в дневнике Берхгольц.
* * *
Видел ли когда-либо Петр в своей старшей дочери продолжательницу своего дела? Есть немало сторонников этой версии. По ней Петр, не желавший, чтобы на престол взошел его внук и тезка, сын мятежного царевича Алексея, едва ли не с детства Анны вынашивал мысль назначить ее наследницей, а подыскивая ей мужа – выбирал для нее соправителя, принца-консорта по британскому образцу.
Об этом уверенно говорили в русских и французских дипломатических кругах при обсуждении идеи союза все того же герцога Шартрского, но уже с Анной Петровной.
О том же могло бы свидетельствовать появление петровского Указа о престолонаследии от 1722 года, отменявшего старый порядок передачи трона по мужской линии по старшинству и дававшего государю право самому назначать наследника.
Однако Петр I всегда четко заявлял, что намерен передать трон своей супруге Екатерине. И даже заподозрив жену в измене, что стоило ей доверия Петра, а обер-камергеру Вилиму Монсу – головы, лишь поспешил обручить старшую дочь. А упомянутым брачным контрактом, казалось бы, ясно дал понять, что рассчитывает на внуков от Анны, но никак не на нее саму.
Но в январе 1725 года, находясь при смерти, император потребовал письменные принадлежности и написал: «Оставьте всё…». Рука не слушалась. Петр позвал к себе Анну, чтобы она писала дальше под диктовку, но, когда девушка пришла, уже не мог говорить.
Очевидцы не сомневались, что Анна должна была по воле отца продолжить фразу собственным именем. Наверняка же мы этого уже никогда не узнаем.
Что ж, даже этот сильный и решительный человек мог колебаться, когда речь шла о важнейших для него вопросах…
* * *
Венчание, отложенное из-за болезни и смерти Петра I (и его самой младшей дочери, маленькой Натальи, скончавшейся через месяц после отца) и траура, состоялось 21 мая 1725 года в церкви Святой Троицы. Свадьбу играли три дня. Были и пушечная стрельба, и народные гулянья, и фонтаны, «которые текли винами красным и белым».
А после свадьбы молодые переехали в трехэтажный каменный особняк, нанятый Карлом-Фридрихом у генерал-адмирала Апраксина. Если бы Анна могла читать Диккенса, она назвала бы этот особняк «Холодным домом». Галантного дамского угодника как подменили. Он часто не ночевал дома, в Петербурге сплетничали о Карле-Фридрихе и некой «московской гризетке»…
Мало того что замужество с первых дней стало для Анны огромным разочарованием – она, вместе со своим супругом, стала жертвой дворцовых интриг. Светлейший князь Меншиков, ближайший соратник и старый друг Петра, помог после его смерти взойти на трон Екатерине Алексеевне и явно рассчитывал, что новоиспеченная правительница будет прислушиваться исключительно к его советам. Но та излишне, по мнению Меншикова, благоволила к любимому зятю Карлу-Фридриху, настаивая на его активном участии в государственных делах. Конкурент светлейшему был не нужен. К тому же здоровье царицы стало стремительно ухудшаться. А после ее смерти Анна Петровна с ее будущими детьми стали бы серьезной угрозой для цесаревича Петра Алексеевича, которого Меншиков хотел женить на своей дочери.
Екатерина I скончалась 6 мая 1727 года. Перед смертью она торопилась устроить будущее Елизаветы – в Петербург прибыл двоюродный брат Карла-Фридриха Карл-Август Гольштейн-Готторпский. Этот брак русской цесаревны и голштинца мог бы быть удачным – жених и невеста успели влюбиться друг в друга. Но Карл-Август заразился оспой и умер спустя три недели после несостоявшейся тещи.
К составленному перед самой кончиной императрицы завещанию, вероятно, приложили руку и Меншиков, и муж Анны. Согласно документу наследником назначался, как и хотел Меншиков, цесаревич Алексей, но вслед за ним шла Анна с ее потомками, а затем Елизавета. Опекунство мальчика-царя Меншиков должен был разделить с обеими цесаревнами, что тоже было князю отнюдь не на руку.
Пользуясь неразберихой при дворе, Меншиков чинил герцогской чете крупные и мелкие козни, а под конец просто-напросто «попросил» Карла-Фридриха убраться на родину, да поскорее. Что герцог с супругой и сделали, отплыв из Петербурга 27 июля.
Светлейший еще не подозревал, что очень скоро юный царь выйдет из-под его контроля, лишит власти, богатств, титулов, всех надежд и подвергнет его позорной ссылке в Сибирь.
* * *
В порт города Киля чета прибыла 13 августа. Встреча с новой жизнью оказалась для Анны Петровны столь же безрадостной, каким было расставание со старой. Голштинцы хорошо приняли молодую герцогиню, но сам герцог… Он уделял красавице жене еще меньше внимания, чем в России. Анна и Карл-Фридрих и дни, и ночи проводили каждый на своей половине, даже обедали врозь. Поначалу Анна не так уж и скучала. Ведь она была той, о ком французский дипломат Лави когда-то написал: «…вылитый портрет царя-отца… и хочет обо всем знать». Изучение местного уклада и быта очень занимало ее. Но все чаще и чаще герцогиня жаловалась в письмах любимой сестре Елизавете на скуку, одиночество, неверность мужа, который особо и не скрывал своих амурных похождений.
10 февраля 1728 года Анна родила сына – Карла-Петера-Ульриха, будущего российского императора Петра III. Городской магистрат преподнес новорожденному серебряную колыбель, обитую изнутри синим бархатом. Но, глядя на младенца, агукающего в роскошной колыбельке, мать печалилась: «Бедный малютка, не на радость ты родился». Однако ей не суждено было узнать, насколько верным оказалось ее пророчество.
Смерть Анны Петровны, герцогини Гольштейн-Готторпской, описывают по-разному.
По одним сведениям, она простудилась, открыв окно, чтобы полюбоваться фейерверком, устроенным в честь рождения малыша. Анна посмеивалась над всполошившимися фрейлинами: «Мы, русские, не так изнежены, как вы!..» Но слегла в горячке и на десятый день скончалась.
По другим – она мучительно умирала три месяца, не оправившись после родов.
Дочь Петра попросила похоронить ее «подле батюшки». И последнее желание ее исполнили.
Из Москвы, куда перебрался Петр II со своим двором, на похороны в Петербург не приехал никто из родственников и вельмож. Даже Елизавета. Правда, она тяжело переживала смерть сестры: плакала и молилась, на несколько дней запершись в своих покоях.
По свидетельствам современников, Карл-Фридрих тоже искренне горевал, видимо, поняв, какое сокровище потерял. Он больше не женился и отныне предпочитал уединение компаниям и попойкам. Умер герцог в поместье Рольфсхаген в 1739 году в возрасте сорока лет. Незадолго до кончины он написал в своих заметках: «Я искал покой и не находил его».
В 1735-м герцог учредил в память о своей юной русской жене орден Святой Анны. Со временем эта награда стала российской и присуждалась вплоть до революции 1917 года.
* * *
Будущая императрица Елизавета Петровна продолжала вести внешне беззаботную жизнь. Она упивалась балами и охотой – и совершенствовалась в даре очаровывать. Пленился ею (пусть и не без влияния хитрого царедворца Остермана) даже родной племянник, Петр II. Но Петр был подростком, а Елизавета – взрослой девицей. Как кавалер он ее не интересовал. И хотя о перспективе брака двух ближайших потомков Петра Великого поговаривали всерьез, отношения тетки и племянника ограничились нежной родственной дружбой.
Неизвестный художник. Портрет царевны Елизаветы Петровны в юности
Эта дружба на время охладела, когда мальчик-царь, приревновав тетушку к приглянувшемуся ей камергеру Бутурлину, отослал последнего воевать с татарами на Украину. Племянник вообще старался отвадить от Елизаветы всех мужчин – например, сорвал проект ее брака с бранденбургским курфюрстом и отправил за границу очередной объект симпатии цесаревны, обер-гофмейстера Нарышкина.
После безвременной смерти юного императора в 1730 году Елизавета, согласно завещанию Екатерины I, должна была стать его преемницей. Но Верховный тайный совет, объявив цесаревну незаконнорожденной, призвал на царствование Анну Иоанновну.
Елизавета одной из первых при дворе присягнула на верность кузине. И хотя между новой императрицей и ее родственницей, такой красивой и такой опасной, нередко случались ссоры – казалось, дочь Петра I вовсе не думает о троне и не питает никаких политических амбиций.
Совершив 25 ноября 1741 года дворцовый переворот, возведший ее на престол, Елизавета Петровна наглядно продемонстрировала, сколь ошибочным было это мнение.
До самой смерти «блистательная Елисавет» не забывала свою сестру. Воспользовавшись упоминавшимся выше Указом о престолонаследии, она, как мы знаем, сделала своим наследником сына Анны Карла-Петера-Ульриха.
На выбор Елизаветой невесты для наследника тоже повлияла память о прошлом – ее покойный жених Карл-Август доводился дядей принцессе Фике, впоследствии известной как Екатерина II.
Все, кто знал эту семью, единодушно отмечали, что Царевны были хорошо воспитаны, скромны и никогда не выставляли напоказ своего высокого звания. Со всеми они были просты, ласковы, вежливы. Они очень любили своих родителей и были послушны им. Они были истинными христианками и патриотами своей Родины. Со смирением и кротостью взошли они на Екатеринбургскую Голгофу и приняли мученическую смерть. Как же воспитывались эти девочки?
Мы должны быть сами именно такими, какими хотим видеть наших детей. Для Государыни во взаимоотношениях с супругом очень важными были терпение, взаимное внимание, единство интересов, удерживание от ссор, то есть постоянная работа над собой. Дети видели все это и понимали. Они росли в атмосфере любви и уважения родителей друг к другу. Анна Вырубова вспоминала: «За 12 лет я никогда не слышала ни одного громкого слова между ними, ни разу не видала их даже сколько-нибудь раздраженными друг против друга». Государыня сумела воспитать и передать детям чувство почитания отца, занимающего центральное место в семье. Дети очень любили своего отца. Для них он был одновременно царем, перед которым они преклонялись, отцом, которого они любили, и товарищем в их детских забавах. Отец, в свою очередь, при большой занятости государственными делами, все свое свободное время посвящал жене и детям.
В основе воспитания детей Александра Федоровна полагала религиозное воспитание: «Бог впервые приходит к детям через любовь матери, потому что материнская любовь как бы воплощает любовь Бога». «Нравственное и религиозное воспитание - самый богатый дар, который родители могут оставить своему ребенку», - писала в дневнике Государыня. Ведь духовный стержень - это основа нравственно здоровой личности. Не может быть личность полноценной, гармоничной, нравственной. Это воспитание ребенок получает в семье, дома.
Дом для Государыни -«это место тепла и нежности.
Спальня Николая II в Александровском дворце. Следующим принципом воспитания было воспитание послушания. «Учись послушанию, пока ты еще мала, -писала Государыня своей дочери Ольге, -и ты научишься слушаться Бога, когда станешь старше». Она не сомневалась, что послушание - это христианская добродетель и одно из условий спасения. Всякое свое распоряжение Александра Федоровна давала обдуманно и сознательно, никогда не требовала от детей невозможного и всегда твердо помнила свои слова. Дочери были послушны матери не столько из страха наказания, сколько из страха огорчить ее. И, несмотря на строгость и требовательность матери, девочки ее очень любили, она была для них авторитетом. Не зря, если матери нездоровилось, то дочери устраивали попеременно дежурства и постоянно оставались при ней.
Царица была строгой матерью. Она не допускала, чтобы дети праздно проводили время, они всегда были заняты - будь то учеба, рукоделие, спорт, прогулки, игры, чтение. «Даже то, что нам не нравится, мы должны делать с любовью и тщанием, и перестанем видеть то, что нам неприятно», - пишет Александра Федоровна. Девочкам некогда было скучать, они не были бездельницами. Умная и строгая Александра Федоровна воспитывала своих дочерей и как будущих женщин, хранительниц домашнего очага. «Дом и семья - этого, что держится в первую очередь на женщине, и каждая девушка обязана понять это еще в детстве», - писала Императрица и в этом была уверена. Царица обучала дочерей основам домашнего хозяйства, хотела видеть в них настоящих помощниц: царевны вышивали, шили рубашки, гладили белье. Александра Федоровна воспитывала в них чувство долга будущих жен и матерей.
И этот навык очень пригодился им, когда семья находилась под арестом в Царском Селе, в заключении в Тобольске и в Екатеринбурге. Великие Княжны с отцом и преданными слугами разбивали огород в Царском Селе и в Тобольске, пилили и кололи дрова, строили горку, занимались рукоделием, ставили домашние сценки и что самое поразительное- не прекращали обучения. Их воспитание носило «спартанский» характер. «Спали в больших детских на походных кроватях, почти без подушек и мало покрытые. Холодная ванна по утрам и теплая каждый вечер», - вспоминала Анна Вырубова.
Платья старших девочек переходили к младшим. Когда царской дочери исполнялось 12 лет, ей дарили первый золотой браслет. Это была богатейшая семья. И, казалось бы, как просто было окружить детей императора только приятными вещами! «Долг родителей - подготовить детей к жизни, к любым испытаниям, которые ниспошлет им Бог, - рассуждала Государыня, - Дети должны учиться самоотречению. Они не смогут иметь все, что им хочется. Они должны учиться отказываться от собственных желаний ради других людей. Им следует также учиться быть заботливыми. Беззаботный человек всегда причиняет вред и боль - не намеренно, а просто по небрежности. Дети должны учиться приносить пользу родителям и друг другу. Они могут это сделать, не требуя излишнего внимания, не причиняя другим забот и беспокойства за себя. Как только они немного подрастут, детям следует учиться полагаться на себя, учиться обходиться без помощи других, чтобы стать сильными и независимыми».
Государыня не прятала своих детей от жизни, она сказала как то, что «кроме красоты, в мире много печали». Милосердие, благотворительность были не пустыми словами в их семье, и дети всегда помогали матери. Так в 1911-1913 гг. они участвовали в благотворительных базарах в Крыму в пользу туберкулезных больных. На вырученные деньги был построен прекрасный санаторий. Когда мать не могла посещать дома туберкулезных больных, то посылала туда дочерей. Ей часто говорили, что для девочек опасно сидеть у постели больных туберкулезом. Но она отметала эти возражения, и Великие Княжны посещали многих тяжелейших пациентов. Государыня очень заботилась о нравственном воспитании дочерей. «Ничего нечистого, дурного в их жизнь не допускалось, - вспоминает Юлия Ден, - Ее Величество очень строго следила за выбором книг, которые они читали. Их величества не имели ни малейшего представления о безобразных сторонах жизни». Александра Федоровна стремилась ограничить общение дочерей с девицами высшего света, боясь их дурного влияния. Это касалось и племянницы Государя - Ирины. Родственники и аристократическое общество были обижены, но Государыня была непреклонна.
Таким образом, с одной стороны царские дочери видели и знали красоту окружающего мира - они часто были на природе, занимались музыкой, рисовали, читали хорошую литературу, общались с интересными людьми. С другой стороны, они знали и горестные стороны жизни, посещая дома туберкулезных больных, работая сестрами милосердия в госпитале. Но они не знали мерзостей порока. Смрад порока не коснулся их даже в заключении, когда похабники-караульные пытались оскорбить чистоту юных девушек. Царские дочери воспитаны были патриотами своей Родины. Между собой они говорили только по-русски, любили все русское. Девочки хотели выйти замуж только за русских. Известен факт сватовства румынского принца к царевне Ольге. Но Ольга решительно отказалась. «Я не хочу быть иностранкой в своей стране, - заявила она, -я русская и хочу оставаться русской». Родители не стали принуждать ее, и переговоры о сватовстве были отложены на неопределенное время.
Начавшаяся Первая мировая война изменила облик России и жизнь императорской семьи. Как только была объявлена война, вспыхнул грандиозный патриотический подъем. Государыня и ее старшие дочери Ольга и Татьяна пошли работать медсестрами в царскосельские лазареты. «Их Величества, – вспоминает Татьяна Мельник-Боткина, – еще больше упростили и без того простой образ жизни своего двора, посвятив себя исключительно работе.
В тяжелое военное время старшие дочери, Ольга 19 лет и Татьяна 17 лет, вместе с Императрицей закончили курс медсестер и работали наравне с другими медсестрами в Царскосельском госпитале. Работа была тяжелой и в физическом, и в моральном плане. Они работали на пределе своих юных сил. «Лазареты, раненые и панихиды - вот чем заполнены были эти молодые жизни», - пишет Ф. Винберг.
Как воспитывались царские дочери
В семье последнего Российского Императора было четыре дочери - Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия.
В основе воспитания детей императрица Александра Федоровна полагала религиозное (духовное) воспитание: «Бог впервые приходит к детям через любовь матери, потому что материнская любовь как бы воплощает любовь Бога». «Религиозное воспитание - самый богатый дар, который родители могут оставить своему ребенку», - писала в дневнике Государыня. Ведь духовный стержень - это основа нравственно здоровой личности.
Следующим принципом воспитания было воспитание послушания. «Учись послушанию, пока ты еще мала, -писала Государыня своей дочери Ольге, - и ты научишься слушаться Бога, когда станешь старше». Она не сомневалась, что послушание - это христианская добродетель и одно из условий спасения. Дочери были послушны матери не столько из страха наказания, сколько из страха огорчить ее. И, несмотря на строгость и требовательность матери, девочки ее очень любили, она была для них авторитетом. Не зря, если матери нездоровилось, то дочери устраивали попеременно дежурства и безвыходно оставались при ней.
Царские дочери видели и знали красоту окружающего мира - они часто были на природе, занимались музыкой, рисовали, читали хорошую литературу, общались с интересными людьми. С другой стороны, они знали и горестные стороны жизни, посещая дома туберкулезных больных, работая сестрами милосердия в госпитале.
Царица была строгой матерью. Она не допускала, чтобы дети праздно проводи ли время, они всегда были заняты - будь то учеба, рукоделие, спорт, прогулки, игры, чтение. «Даже то, что нам не нравится, мы должны делать с любовью и тщанием, и перестанем видеть то, что нам неприятно», - пишет Александра Федоровна. Девочкам некогда было скучать, они не были бездельницами. И этот навык очень пригодился им, когда семья находилась под арестом в Царском Селе, в заключении в Тобольске и в Екатеринбурге. Великие Княжны с отцом и преданными слугами разбивали огород в Царском Селе и в Тобольске, пилили и кололи дрова, строили горку, занимались рукоделием, ставили домашние сценки и что самое поразительное- не прекращали обучения.
Их воспитание носило «спартанский» характер. «Спали в больших детских на походных кроватях, почти без подушек и мало покрытые. Холодная ванна по утрам и теплая каждый вечер», - вспоминала Анна Вырубова (фрейлина, ближайшая и преданнейшая подруга Императрицы Александры Фёдоровны)
Платья старших девочек переходили к младшим. Когда царской дочери исполнялось 12 лет, ей дарили первый золотой браслет. Это была богатейшая семья. И, казалось бы, как просто было окружить детей императора только приятными вещами! «Долг родителей - подготовить детей к жизни, к любым испытаниям, которые ниспошлет им Бог, - рассуждала Государыня, - Дети должны учиться самоотречению. Они не смогут иметь все, что им хочется. Они должны учиться отказываться от собственных желаний ради других людей. Им следует также учиться быть заботливыми. Беззаботный человек всегда причиняет вред и боль - не намеренно, а просто по небрежности. Дети должны учиться приносить пользу родителям и друг другу. Они могут это сделать, не требуя излишнего внимания, не причиняя другим забот и беспокойства за себя. Как только они немного подрастут, детям следует учиться полагаться на себя, учиться обходиться без помощи других, чтобы стать сильными и независимыми».
Александра Федоровна воспитывала своих дочерей и как будущих женщин, хранительниц домашнего очага. «Дом и семья - этого, что держится в первую очередь на женщине, и каждая девушка обязана понять это еще в детстве», - писала Императрица. Царица обучала дочерей основам домашнего хозяйства, хотела видеть в них настоящих помощниц: царевны вышивали, шили рубашки, гладили белье. Александра Федоровна воспитывала в них чувство долга будущих жен и матерей..
С начала XVIII века царские дочери были самым драгоценным дипломатическим «товаром». От них требовалось служение сразу двум государствам: своей отчизне, о которой они никогда не должны были забывать, и той стране, которой им предстояло править. Книга повествует о судьбах дочерей Петра Великого, Павла I, Николая I, Александра II и Александра III. Для большинства «принцесс Романовых» жизненное кредо состояло в исполнении своего долга и смирении. Они находили счастье в служении своей новой стране и покинутой отчизне. Меньше было тех, кто осмеливался бунтовать, любить и выстраивать жизнь согласно собственным желаниям. Через призму 13 индивидуальных женских историй можно прочесть историю великой России на протяжении двух веков. Для широкого круга читателей
Из серии: Окно в историю
* * *
компанией ЛитРес .
Глава 1. Первые принцессы: Анна и Елизавета, дочери Петра Великого
В детстве они были неразлучны – две прелестные девочки, темноволосая и белокурая. Старшая сестра, живой портрет своего отца в девичьем обличье, умерла совсем юной на чужбине, успев родить будущего императора Петра III, чье правление было бесславным и окончилось трагически. Младшая вошла в историю как «блистательная Елисавет», «кроткая Елисавет», «веселая Елисавет» – императрица Всея Руси Елизавета I.
Из одиннадцати детей Петра I и его возлюбленной, а потом супруги Марты Скавронской, ставшей при крещении в православие Екатериной Алексеевной, дожили до отрочества только двое. Три маленьких Павла, два Петра, две Натальи, Екатерина и Маргарита умерли кто в младенчестве, кто в раннем детстве. Обычное явление для тех времен: смерть не различала отпрысков монархов и крестьянских ребятишек. Но то, что в царской семье она пощадила лишь дочерей, повлекло за собой множество раздоров и интриг и в немалой степени предопределило судьбу российского трона. (Единокровный брат девочек Алексей, сын Петра I от Евдокии Лопухиной, был, как мы знаем, обвинен в государственной измене и погиб при неясных до сих пор обстоятельствах в 1718 году.)
Анна и Елизавета родились одна за другой: 27 января 1708-го и 18 декабря 1709 года. Еще не царевны, более того – незаконнорожденные. С их матерью Петр обвенчался только в феврале 1712 года. Венчание проходило в храме Исаакия Далматского – простой деревянной церкви для шкиперов, ничем не походившей на величественный Исаакиевский собор, воздвигнутый спустя полтора века. Сама церемония тоже была очень скромной.
За женихом и невестой, обходившими аналой, едва поспевали две крошечные девочки. Отныне Аннушка и Лизонька считались, по старинному русскому обычаю, «привенчанными», то есть приравненными к детям, рожденным в законном браке. Но вопрос о сомнительности их происхождения всплывал еще не однажды…
После свадьбы, столь же лишенной помпезности, сколь и венчание, жизнь девочек сильно изменилась. Им отвели собственные покои во дворце, приставили к ним отдельных поваров и прочую прислугу. Мать теперь могла открыто баловать своих любимиц, наряжать их как куколок и, не стесняясь в средствах, выписывать платья по последней моде, сшитые самыми умелыми европейскими портными.
На ассамблеях, введенных Петром в 1718 году, уже подросшие царские дочки блистали и в переносном, и в буквальном смысле – их костюмы были расшиты золотом и серебром, а головные уборы украшены бриллиантами.
Портреты девочек заказывали придворным художникам. Сохранилось несколько картин кисти Луи Каравака, изобразившего Анну с Елизаветой и их младших братца и сестрицу, рано умерших Петра и Наталью, юными греческими божествами.
Еще в 1711 году Петр подарил Екатерине земли на южном берегу устья Невы, неподалеку от места, где 6 мая 1703 года произошла одна из решающих битв Северной войны: русские войска во главе с царем и Александром Меншиковым захватили шведские корабли «Гедан» и «Астрильд». В память об этой победе Петр велел разбить красивый пейзажный парк, существующий и поныне. (Сейчас Екатерингофский парк находится в нескольких минутах ходьбы от станции метро «Нарвская» и Нарвских триумфальных ворот.) А для каждой из трех самых дорогих своих женщин – построить по дворцу. Таким образом, и у матери, и у маленьких дочерей были собственные летние резиденции. Екатерингоф, Анненгоф и Елизаветгоф располагались поблизости, и хозяйки коротали часы досуга то в одной, то в другой усадьбе. К сожалению, деревянные дворцы не сохранились до наших дней.
Дочери Петра Великого были значимыми фигурами на политической шахматной доске. Правда, при этом оставаясь пешками.
Петр нежно любил обеих. И рассудительную скромницу Анну, в которой видел свое подобие и, возможно, свою будущую наследницу (о чем мы поговорим чуть позднее). И кокетливую веселую Елизавету, в честь рождения которой прервал торжества по случаю разгрома шведов под Полтавой, воскликнув: «Отложим празднество о победе и поспешим поздравить с пришествием в этот мир мою дочь!»
Однако не будем забывать, что в результате кардинальных реформ в политике Петра его дочери и их двоюродные сестры, дочери покойного царя Иоанна, сделались первыми русскими царевнами, которые могли рассчитывать на иную участь, кроме как вечное девичество в монастырской келье. Брак, пусть и по расчету, давал девушкам хоть какую-то надежду на счастье. Как исстари повелось у царственных отцов, обдумывая будущее девочек, Петр меньше пекся об их чувствах, нежели о государственных интересах.
Анну и Елизавету готовили в жены европейским королям и герцогам – а значит, и воспитывали так, чтобы они не ударили лицом в грязь перед Европой. Не скажешь, что их образование отличалось разносторонностью и систематичностью, но другого странно было по тем временам и желать, учитывая, что речь шла о девочках. Царевен учили основам грамматики, иностранным языкам, танцам. Плоховато, но писать обе умели уже в восемь лет. Знали немецкий, французский, итальянский и шведский. Причем, как бы мы сейчас выразились, – от «носителей» языка: виконтессы Латур-Ланнуа, немецкого педагога Глика и своей воспитательницы Марианны Маньяни. Шведский выучился как-то сам собой: среди окружения Петра было много шведов, а среди прислуги – говоривших на этом языке представителей народов Ингрии. Изящные па и пируэты девочкам показывал танцмейстер Стефан Рамбур.
Разница между сестрами стала очевидна очень рано: Анна выказывала куда большие способности и прилежание за письменным столом, Елизавета не знала себе равных на ассамблеях и балах.
Тем не менее, девочки были очень дружны. Этому способствовало и то, что царь Петр часто и надолго уезжал, мать нередко сопровождала мужа и в дипломатических поездках, и в военных кампаниях, а братья и сестры были слишком малы, вдобавок не заживались на свете.
Родители явно надеялись, что серьезная Аннушка будет положительно влиять на легкомысленную Лизоньку. Иногда эти надежды сбывались. Екатерина Алексеевна писала своей старшей дочке издалека, прося «для Бога потщиться писать хорошенько, чтоб похвалить за оное можно и вам послать в презент прилежания вашего гостинцы, на то б смотря, и маленькая сестричка также тщилась заслуживать гостинцы». И действительно, вскоре самостоятельно вести переписку могла уже и Елизавета. «Лизетка, друг мой, здравствуй! – приветствовал ее отец. – Благодарствую вам за ваши письма, дай Боже вас в радости видеть».
Шло время, девочки росли. И необходимость подыскать им достойных, а главное, полезных России супругов из отдаленной перспективы превращалась в насущную задачу. Тем более что решать такие вопросы при дворах монархов предпочитали загодя.
О предстоящем браке Елизаветы Петр всерьез задумался уже около 1717 года. Жениха для семилетней «невесты» отец приглядел завидного – ровесника Лизоньки Людовика XV, два года как взошедшего на французский престол. Ради этого союза Петр с Екатериной готовы были пойти на неслыханный шаг – разрешить дочери принять католичество.
Но Елизавете не довелось узнать, стоит ли Париж мессы. Ее отец умер, не успев даже просватать младшую дочь. Мать же продолжала питать надежды в отношении французского короля вплоть до женитьбы Людовика на Марии Лещинской, дочери бывшего короля Польского и великого князя Литовского Станислава I, в сентябре 1725 года.
Обсуждалась и возможность брака Елизаветы Петровны с юными французами рангом пониже – Шарлем де Бурбоном-Конде, графом Шароле, и другим Бурбоном, герцогом Шартрским, сыном регента при короле Филиппа Орлеанского.
Что до графа – хорошо, что переговоры ничем не закончились, поскольку в зрелые годы последний из Шароле прослыл человеком беспутным и жестоким.
Что до герцога… Регент, хотя сам и выдвинул идею брака сына с русской принцессой, колебался, рассуждая так: «…за невестой один недостаток: мать ее женщина темного происхождения, и эту темноту не может рассеять весь блеск славы отца невесты».
Несомненно, то же соображение и в случае с Людовиком XV было аргументом «против», причем куда более веским.
А когда Петр умер и «женщина темного происхождения» заняла его место на троне, французы и вовсе потеряли к русской невесте интерес.
Суженый Анны, герцог Гольштейн-Готторпский Карл-Фридрих, появился на горизонте около 1718 года.
Сын старшей сестры короля Швеции Карла XII, после смерти дяди он имел все права на трон, но его оттеснила младшая сестра короля Ульрика-Элеонора. Петр, тем не менее, счел, что законный наследник престола в качестве зятя – солидный козырь в игре со Швецией. Новый родственник должен был помочь ему добиться выгодных условий мира в затянувшейся Северной войне, получить влияние на политику скандинавских стран, а также выход к Балтийскому морю в голштинском городе Киле.
Со своей стороны, с помощью могущественного зятя голштинец надеялся вернуть принадлежавшее ему герцогство Шлезвиг, отобранное Данией, – а там, кто знает, может быть, и добраться до вожделенной шведской короны.
Теперь уже, однако, сам Петр долго колебался, присматриваясь к кандидатуре. То ли из стратегических соображений, то ли сомневаясь, что не отличающийся ни образованностью, ни доблестью, ни смекалкой юноша подходит его красавице и умнице Анне.
Однако 27 июня 1721 года, в день празднования годовщины Полтавской битвы, Карл-Фридрих наконец приехал в Петербург. За несколько дней до этого в русскую столицу прибыл камер-юнкер из его свиты Фридрих-Вильгельм Берхгольц. И именно он первым познакомился с царской семьей.
Молодой человек, впечатлительный, наблюдательный и обладавший несомненным литературным даром, оставил историкам свои дневники. Вот запись о его встрече с дочерьми Петра в Летнем саду:
«Взоры наши тотчас обратились на старшую принцессу, брюнетку и прекрасную как ангел. Цвет лица, руки и стан у нее чудно хороши. Она очень похожа на царя и для женщины довольно высока ростом. По левую сторону царицы стояла вторая принцесса, белокурая и очень нежная; лицо у нее, как и у старшей, чрезвычайно доброе и приятное. Она годами двумя моложе и меньше ростом, но гораздо живее и полнее старшей, которая немного худа. В этот раз они были одеты одинаково, но младшая имела еще позади крылышки; у старшей же они были недавно отрезаны, но еще не сняты и только зашнурованы. Сделаны эти крылышки прекрасно. Платья принцесс были без золота и серебра, из красивой двухцветной материи, а головы убраны драгоценными камнями и жемчугом, по новейшей французской моде и с изяществом, которое бы сделало честь лучшему парижскому парикмахеру».
Так и хочется придать очаровательной жанровой сценке символический смысл, которого на самом деле в ней нет.
Анне к тому времени исполнилось тринадцать лет, Елизавете – одиннадцать. По обычаю, девочки из знатных семейств носили на спине крылышки, олицетворявшие ангельскую невинность, до вступления в пору девичества. Ничего зловещего в том, что старшую дочь Петра уже считали взрослой девушкой, разумеется, и быть не могло.
Но мы, глядя на эту сцену глазами восторженного камер-юнкера, знаем, в отличие от него, о печальной участи, ожидающей юную царевну. И оттого не можем не вздохнуть: «Ангел с подрезанными крыльями…»
Жениховство Карла-Фридриха продлилось три года. Пикантность его положения заключалась в том, что герцог даже не знал, чей он, собственно, жених – Анны или Елизаветы.
Царь-отец отделывался туманными отговорками. Вряд ли Петр действительно прочил Карлу-Фридриху в жены Елизавету – ведь он надеялся выдать ее замуж во Францию.
По воспоминаниям Берхгольца и другого приближенного герцога, голштинского первого министра графа Бассевича, сам Карл-Фридрих охотнее выбрал бы младшую из царевен. Хотя обе царевы дочки были хороши собой, Елизавета, более живая, раскованная и, говоря по-современному, более сексапильная, с детства превосходила старшую сестру в умении нравиться людям. Особенно – мужчинам.
Впрочем, Бассевич, имевший на Карла-Фридриха большое влияние, явно отдавал предпочтение Анне. Впоследствии он писал:
«Анна Петровна походила лицом и характером на своего августейшего родителя, но природа и воспитание все смягчили в ней. Ничто не могло быть величественнее ее осанки и физиономии; ничто правильнее очертаний ее лица, и при этом взгляд и улыбка ее были грациозны и нежны. Она имела черные волосы и брови, цвет лица ослепительной белизны и румянец свежий и нежный, какого никогда не может достигнуть никакая искусственность; глаза ее были неопределенного цвета и отличались необыкновенным блеском. Ко всему этому присоединялись проницательный ум, неподдельная простота и добродушие, щедрость, снисходительность, отличное образование…»
Иван Никитин . Портрет царевны Анны Петровны, дочери Петра I (до 1716 г.)
Голштинский герцог старался держаться с сестрами ровно, ухаживая, как подобало приличиям, за обеими, а заодно оказывая трогательные знаки внимания и их матушке, все еще прелестной Екатерине Алексеевне. Та же говорила, что полюбила его, словно родного сына.
Что думали царевны о Карле-Фридрихе, сказать сложно. Гостя в России щедро вознаграждали за томительное ожидание – всячески баловали и развлекали, приглашали на пиры, балы и маскарады. Нашлись «друзья», которые быстро пристрастили слабохарактерного герцога к бутылке. Доходили слухи, что голштинец «искал в низших классах наемной любви». Вряд ли это могло понравиться девушкам-подросткам, в особенности серьезной и застенчивой Анне, несмотря на уверения Берхгольца, что она-де испытывает к его господину искреннюю и нежную привязанность. К тому же герцог был неказист внешне. В общем, он мало годился в романтические герои.
30 августа 1721 года произошло важное для истории России событие – был подписан Ништадтский мир, положивший конец войне со Швецией. Она продолжалась двадцать один год. Петр I говорил: «Все ученики науки в семь лет оканчивают обыкновенно, но наша школа троекратное время была. Однако ж, слава Богу, так хорошо окончилась, как лучше быть невозможно».
Международное влияние Петра упрочилось, территория России обросла Лифляндией, Эстляндией, Ингерманландией и другими землями.
В честь долгожданной победы Сенат и Синод преподнесли царю титул Императора Всероссийского. Страна отныне стала именоваться Российской империей.
Обеим дочерям Петра были присвоены титулы цесаревен.
А вот у герцога Гольштейн-Готторпского не имелось причин для радости – он не получил ни звания престолонаследника, ни Шлезвига.
С неопределенностью его положения при русском дворе было покончено только 24 ноября 1724 года, когда все-таки состоялось его обручение с Анной Петровной. Брачный контракт предусматривал отказ герцога и его супруги от притязаний на российскую корону. Однако Петр оставлял за собой право призвать на российский трон кого-либо из сыновей четы по своему выбору.
«Сейчас видно было по всему, что Его Высочеству (как мы все пламенно того желали) достанется несравненно прекрасная принцесса Анна. Так разрешилась продолжавшаяся доселе неизвестность, на кого падет жребий, на старшую или на вторую принцессу. Против красоты и привлекательности принцессы Елизаветы хоть и ничего нельзя сказать, однако ж все мы, по многим причинам, склонялись на сторону принцессы Анны и сердечно желали, чтобы она была нашею герцогинею», – с облегчением и радостью писал в дневнике Берхгольц.
Видел ли когда-либо Петр в своей старшей дочери продолжательницу своего дела? Есть немало сторонников этой версии. По ней Петр, не желавший, чтобы на престол взошел его внук и тезка, сын мятежного царевича Алексея, едва ли не с детства Анны вынашивал мысль назначить ее наследницей, а подыскивая ей мужа – выбирал для нее соправителя, принца-консорта по британскому образцу.
Об этом уверенно говорили в русских и французских дипломатических кругах при обсуждении идеи союза все того же герцога Шартрского, но уже с Анной Петровной.
О том же могло бы свидетельствовать появление петровского Указа о престолонаследии от 1722 года, отменявшего старый порядок передачи трона по мужской линии по старшинству и дававшего государю право самому назначать наследника.
Однако Петр I всегда четко заявлял, что намерен передать трон своей супруге Екатерине. И даже заподозрив жену в измене, что стоило ей доверия Петра, а обер-камергеру Вилиму Монсу – головы, лишь поспешил обручить старшую дочь. А упомянутым брачным контрактом, казалось бы, ясно дал понять, что рассчитывает на внуков от Анны, но никак не на нее саму.
Но в январе 1725 года, находясь при смерти, император потребовал письменные принадлежности и написал: «Оставьте всё…». Рука не слушалась. Петр позвал к себе Анну, чтобы она писала дальше под диктовку, но, когда девушка пришла, уже не мог говорить.
Очевидцы не сомневались, что Анна должна была по воле отца продолжить фразу собственным именем. Наверняка же мы этого уже никогда не узнаем.
Что ж, даже этот сильный и решительный человек мог колебаться, когда речь шла о важнейших для него вопросах…
Венчание, отложенное из-за болезни и смерти Петра I (и его самой младшей дочери, маленькой Натальи, скончавшейся через месяц после отца) и траура, состоялось 21 мая 1725 года в церкви Святой Троицы. Свадьбу играли три дня. Были и пушечная стрельба, и народные гулянья, и фонтаны, «которые текли винами красным и белым».
А после свадьбы молодые переехали в трехэтажный каменный особняк, нанятый Карлом-Фридрихом у генерал-адмирала Апраксина. Если бы Анна могла читать Диккенса, она назвала бы этот особняк «Холодным домом». Галантного дамского угодника как подменили. Он часто не ночевал дома, в Петербурге сплетничали о Карле-Фридрихе и некой «московской гризетке»…
Мало того что замужество с первых дней стало для Анны огромным разочарованием – она, вместе со своим супругом, стала жертвой дворцовых интриг. Светлейший князь Меншиков, ближайший соратник и старый друг Петра, помог после его смерти взойти на трон Екатерине Алексеевне и явно рассчитывал, что новоиспеченная правительница будет прислушиваться исключительно к его советам. Но та излишне, по мнению Меншикова, благоволила к любимому зятю Карлу-Фридриху, настаивая на его активном участии в государственных делах. Конкурент светлейшему был не нужен. К тому же здоровье царицы стало стремительно ухудшаться. А после ее смерти Анна Петровна с ее будущими детьми стали бы серьезной угрозой для цесаревича Петра Алексеевича, которого Меншиков хотел женить на своей дочери.
Екатерина I скончалась 6 мая 1727 года. Перед смертью она торопилась устроить будущее Елизаветы – в Петербург прибыл двоюродный брат Карла-Фридриха Карл-Август Гольштейн-Готторпский. Этот брак русской цесаревны и голштинца мог бы быть удачным – жених и невеста успели влюбиться друг в друга. Но Карл-Август заразился оспой и умер спустя три недели после несостоявшейся тещи.
К составленному перед самой кончиной императрицы завещанию, вероятно, приложили руку и Меншиков, и муж Анны. Согласно документу наследником назначался, как и хотел Меншиков, цесаревич Алексей, но вслед за ним шла Анна с ее потомками, а затем Елизавета. Опекунство мальчика-царя Меншиков должен был разделить с обеими цесаревнами, что тоже было князю отнюдь не на руку.
Пользуясь неразберихой при дворе, Меншиков чинил герцогской чете крупные и мелкие козни, а под конец просто-напросто «попросил» Карла-Фридриха убраться на родину, да поскорее. Что герцог с супругой и сделали, отплыв из Петербурга 27 июля.
Светлейший еще не подозревал, что очень скоро юный царь выйдет из-под его контроля, лишит власти, богатств, титулов, всех надежд и подвергнет его позорной ссылке в Сибирь.
В порт города Киля чета прибыла 13 августа. Встреча с новой жизнью оказалась для Анны Петровны столь же безрадостной, каким было расставание со старой. Голштинцы хорошо приняли молодую герцогиню, но сам герцог… Он уделял красавице жене еще меньше внимания, чем в России. Анна и Карл-Фридрих и дни, и ночи проводили каждый на своей половине, даже обедали врозь. Поначалу Анна не так уж и скучала. Ведь она была той, о ком французский дипломат Лави когда-то написал: «…вылитый портрет царя-отца… и хочет обо всем знать». Изучение местного уклада и быта очень занимало ее. Но все чаще и чаще герцогиня жаловалась в письмах любимой сестре Елизавете на скуку, одиночество, неверность мужа, который особо и не скрывал своих амурных похождений.
10 февраля 1728 года Анна родила сына – Карла-Петера-Ульриха, будущего российского императора Петра III. Городской магистрат преподнес новорожденному серебряную колыбель, обитую изнутри синим бархатом. Но, глядя на младенца, агукающего в роскошной колыбельке, мать печалилась: «Бедный малютка, не на радость ты родился». Однако ей не суждено было узнать, насколько верным оказалось ее пророчество.
Смерть Анны Петровны, герцогини Гольштейн-Готторпской, описывают по-разному.
По одним сведениям, она простудилась, открыв окно, чтобы полюбоваться фейерверком, устроенным в честь рождения малыша. Анна посмеивалась над всполошившимися фрейлинами: «Мы, русские, не так изнежены, как вы!..» Но слегла в горячке и на десятый день скончалась.
По другим – она мучительно умирала три месяца, не оправившись после родов.
Дочь Петра попросила похоронить ее «подле батюшки». И последнее желание ее исполнили.
Из Москвы, куда перебрался Петр II со своим двором, на похороны в Петербург не приехал никто из родственников и вельмож. Даже Елизавета. Правда, она тяжело переживала смерть сестры: плакала и молилась, на несколько дней запершись в своих покоях.
По свидетельствам современников, Карл-Фридрих тоже искренне горевал, видимо, поняв, какое сокровище потерял. Он больше не женился и отныне предпочитал уединение компаниям и попойкам. Умер герцог в поместье Рольфсхаген в 1739 году в возрасте сорока лет. Незадолго до кончины он написал в своих заметках: «Я искал покой и не находил его».
В 1735-м герцог учредил в память о своей юной русской жене орден Святой Анны. Со временем эта награда стала российской и присуждалась вплоть до революции 1917 года.
Будущая императрица Елизавета Петровна продолжала вести внешне беззаботную жизнь. Она упивалась балами и охотой – и совершенствовалась в даре очаровывать. Пленился ею (пусть и не без влияния хитрого царедворца Остермана) даже родной племянник, Петр II. Но Петр был подростком, а Елизавета – взрослой девицей. Как кавалер он ее не интересовал. И хотя о перспективе брака двух ближайших потомков Петра Великого поговаривали всерьез, отношения тетки и племянника ограничились нежной родственной дружбой.
Неизвестный художник. Портрет царевны Елизаветы Петровны в юности
Эта дружба на время охладела, когда мальчик-царь, приревновав тетушку к приглянувшемуся ей камергеру Бутурлину, отослал последнего воевать с татарами на Украину. Племянник вообще старался отвадить от Елизаветы всех мужчин – например, сорвал проект ее брака с бранденбургским курфюрстом и отправил за границу очередной объект симпатии цесаревны, обер-гофмейстера Нарышкина.
После безвременной смерти юного императора в 1730 году Елизавета, согласно завещанию Екатерины I, должна была стать его преемницей. Но Верховный тайный совет, объявив цесаревну незаконнорожденной, призвал на царствование Анну Иоанновну.
Елизавета одной из первых при дворе присягнула на верность кузине. И хотя между новой императрицей и ее родственницей, такой красивой и такой опасной, нередко случались ссоры – казалось, дочь Петра I вовсе не думает о троне и не питает никаких политических амбиций.
Совершив 25 ноября 1741 года дворцовый переворот, возведший ее на престол, Елизавета Петровна наглядно продемонстрировала, сколь ошибочным было это мнение.
До самой смерти «блистательная Елисавет» не забывала свою сестру. Воспользовавшись упоминавшимся выше Указом о престолонаследии, она, как мы знаем, сделала своим наследником сына Анны Карла-Петера-Ульриха.
На выбор Елизаветой невесты для наследника тоже повлияла память о прошлом – ее покойный жених Карл-Август доводился дядей принцессе Фике, впоследствии известной как Екатерина II.
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Принцессы Романовы: царские дочери (М. В. Скуратовская, 2016) предоставлен нашим книжным партнёром -
Чтобы найти положительный пример для воспитания своих детей, обратимся сегодня к семье последнего Российского Государя Николая II. Особенно важен для нас вопрос воспитания дочерей в этой семье. Все, кто знал эту семью, единодушно отмечают, что Царевны были хорошо воспитаны, скромны и никогда не выставляли напоказ своего высокого звания. Со всеми они были просты, ласковы, вежливы. Они очень любили своих родителей и были послушны им. Они были истинными христианками и патриотами своей Родины. Со смирением и кротостью взошли они на Екатеринбургскую Голгофу и приняли мученическую смерть.
Как же воспитывались эти девочки? Кто занимался их воспитанием? Что полезного для себя может взять каждый из нас для воспитания собственных дочерей или учениц своих школ? Прежде чем воспитывать детей, необходимо воспитать себя. Вот один из принципов воспитания в Царской Семье.
Мы должны быть сами именно такими, какими хотим видеть наших детей. Для Государыни во взаимоотношениях с супругом очень важными были терпение, взаимное внимание, единство интересов, удерживание от ссор, то есть постоянная работа над собой. Дети видели все это и понимали. Они росли в атмосфере любви и уважения родителей друг к другу. Анна Вырубова вспоминала: «За 12 лет я никогда не слыхала ни одного громкого слова между ними, ни разу не видала их даже сколько-нибудь раздраженными друг против друга».
Государыня сумела воспитать и передать детям чувство почитания отца, занимающего центральное место в семье. Дети очень любили своего отца. Для них он был одновременно царем, перед которым они преклонялись, отцом, которого они любили, и товарищем в их детских забавах. Отец, в свою очередь, при большой занятости государственными делами, любое свободное время посвящал жене и детям. Как важно благодатное влияние отца, обладающего нравственным авторитетом, на детей!
В основе воспитания детей Александра Федоровна полагала религиозное воспитание: «Бог впервые приходит к детям через любовь матери, потому что материнская любовь как бы воплощает любовь Бога». «Религиозное воспитание - самый богатый дар, который родители могут оставить своему ребенку», - писала в дневнике Государыня. Ведь духовный стержень - это основа нравственно здоровой личности. Не может быть личность полноценной, гармоничной, нравственной. Это воспитание ребенок получает в семье, дома Дом для Государыни -«это место тепла и нежности. В христианском доме должна жить любовь. Он должен быть местом молитвы. Именно в молитве мы черпаем благодать, нужную нам, чтобы сделать наш дом светлым, добрым, чистым».
Следующим принципом воспитания было воспитание послушания. «Учись послушанию, пока ты еще мала, -писала Государыня своей дочери Ольге, - и ты научишься слушаться Бога, когда станешь старше». Она не сомневалась, что послушание - это христианская добродетель и одно из условий спасения. Всякое свое распоряжение Александра Федоровна давала обдуманно и сознательно, никогда не требовала от детей невозможного и всегда твердо помнила свои слова. Дочери были послушны матери не столько из страха наказания, сколько из страха огорчить ее. И, несмотря на строгость и требовательность матери, девочки ее очень любили, она была для них авторитетом. Не зря, если матери нездоровилось, то дочери устраивали попеременно дежурства и безвыходно оставались при ней.
Царица была строгой матерью. Она не допускала, чтобы дети праздно проводи ли время, они всегда были заняты - будь то учеба, рукоделие, спорт, прогулки, игры, чтение. «Даже то, что нам не нравится, мы должны делать с любовью и тщанием, и перестанем видеть то, что нам неприятно», - пишет Александра Федоровна. Девочкам некогда было скучать, они не были бездельницами. И этот навык очень пригодился им, когда семья находилась под арестом в Царском Селе, в заключении в Тобольске и в Екатеринбурге. Великие Княжны с отцом и преданными слугами разбивали огород в Царском Селе и в Тобольске, пилили и кололи дрова, строили горку, занимались рукоделием, ставили домашние сценки и что самое поразительное- не прекращали обучения.
Их воспитание носило «спартанский» характер. «Спали в больших детских на походных кроватях, почти без подушек и мало покрытые. Холодная ванна по утрам и теплая каждый вечер», - вспоминала Анна Вырубова.
Платья старших девочек переходили к младшим. Когда царской дочери исполнялось 12 лет, ей дарили первый золотой браслет. Это была богатейшая семья. И, казалось бы, как просто было окружить детей императора только приятными вещами! «Долг родителей - подготовить детей к жизни, к любым испытаниям, которые ниспошлет им Бог, - рассуждала Государыня, - Дети должны учиться самоотречению. Они не смогут иметь все, что им хочется. Они должны учиться отказываться от собственных желаний ради других людей. Им следует также учиться быть заботливыми. Беззаботный человек всегда причиняет вред и боль - не намеренно, а просто по небрежности. Дети должны учиться приносить пользу родителям и друг другу. Они могут это сделать, не требуя излишнего внимания, не причиняя другим забот и беспокойства за себя. Как только они немного подрастут, детям следует учиться полагаться на себя, учиться обходиться без помощи других, чтобы стать сильными и независимыми».
Государыня не прятала своих детей от жизни, она сказала как то, что «кроме красоты, в мире много печали». Милосердие, благотворительность были не пустыми словами в их семье, и дети всегда помогали матери. Так в 1911-1913 гг. они участвовали в благотворительных базарах в Крыму в пользу туберкулезных больных. На вырученные деньги был построен прекрасный санаторий. Когда мать не могла посещать дома туберкулезных больных, то посылала туда дочерей. Ей часто говорили, что для девочек опасно сидеть у постели больных туберкулезом. Но она отметала эти возражения, и Великие Княжны посещали многих тяжелейших пациентов.
Государыня очень заботилась о нравственном воспитании дочерей. «Ничего нечистого, дурного в их жизнь не допускалось, - вспоминает Юлия Ден, - Ее Величество очень строго следила за выбором книг, которые они читали. Их величества не имели ни малейшего представления о безобразных сторонах жизни». Александра Федоровна стремилась ограничить общение дочерей с девицами высшего света, боясь их дурного влияния. Это касалось и племянницы Государя - Ирины. Родственники и аристократическое общество были обижены, но Государыня была непреклонна.
Таким образом, с одной стороны царские дочери видели и знали красоту окружающего мира - они часто были на природе, занимались музыкой, рисовали, читали хорошую литературу, общались с интересными людьми. С другой стороны, они знали и горестные стороны жизни, посещая дома туберкулезных больных, работая сестрами милосердия в госпитале. Но они не знали мерзостей порока. Смрад порока не коснулся их даже в заключении, когда похабники-караульные пытались оскорбить чистоту юных девушек.
Царские дочери воспитаны были патриотами своей Родины. Между собой они говорили только по-русски, любили все русское. Девочки хотели выйти замуж только за русских. Известен факт сватовства румынского принца к царевне Ольге. Но Ольга решительно отказалась. «Я не хочу быть иностранкой в своей стране, - заявила она, -я русская и хочу оставаться русской». Родители не стали принуждать ее, и переговоры о сватовстве были отложены на неопределенное время.
В тяжелое военное время старшие дочери, Ольга 19 лет и Татьяна 17 лет, вместе с Императрицей закончили курс медсестер и работали наравне с другими медсестрами в Царскосельском госпитале. Работа была тяжелой и в физическом, и в моральном плане. Они работали на пределе своих юных сил. «Лазареты, раненые и панихиды - вот чем заполнены были эти молодые жизни», - пишет Ф. Винберг. Но они не жаловались. Они служили Родине, и это был их долг. Осознавая себя Великими Княжнами, Ольга и Татьяна во время войны занимались и общественной деятельностью. Они были инициаторами организации комитетов, названных их именами. С начала войны Великая Княжна Ольга работала в своем комитете помощи семьям военнослужащих. Великая Княжна Татьяна в середине 1915 г. стала заведовать комитетом помощи беженцам, наводнившим тогда Россию. Обе Великие Княжны во время войны проявили себя большими труженицами и патриотами.
Умная и строгая Александра Федоровна воспитывала своих дочерей и как будущих женщин, хранительниц домашнего очага. «Дом и семья - этого, что держится в первую очередь на женщине, и каждая девушка обязана понять это еще в детстве», - писала Императрица и в этом была уверена. Царица обучала дочерей основам домашнего хозяйства, хотела видеть в них настоящих помощниц: царевны вышивали, шили рубашки, гладили белье. Александра Федоровна воспитывала в них чувство долга будущих жен и матерей. Государыня была не только матерью для своих девочек, она была им другом. Старшие поверяли ей свои сердечные тайны, просили у нее совета. Так Ольга пережила скрытую от всех личную драму. И только мать знала об этом. Из ее писем к дочери мы видим конкретный пример, как чутко и бережно относилась Государыня к чувству старшей дочери. В этих письмах мы не найдем ни приказов, ни запретов, хотя мы понимаем, что Александра Федоровна огорчена выбором Ольги.
В семье последнего Российского Императора было четыре дочери - Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия. Это были четыре личности, четыре характера со своими положительными и отрицательными качествами.
Старшей была Великая Княжна Ольга. Характерными чертами ее были сильная воля, неподкупная честность и прямота, чем она походила на мать. Из всех сестер она была самая умная и талантливая. Она не любила хозяйства, не была практичной, но предпочитала уединение и книги. Современников покоряли ее обаяние и чувство юмора.
Более других детей Великая Княжна Ольга была похожа на Государя, которого она, по словам учителя Сиднея Гиббса, «любила больше всего на свете». Ее так и называли - «дочь отца». Отношения с матерью у Ольги складывались сложнее. Это был самый трудный ребенок Александры Федоровны.
Ольга была упряма, капризна, своевольна. Старшая царевна была вспыльчива, хотя и отходчива. Такие отрицательные качества характера могли перерасти в озлобление на всех окружающих, угрюмость, в конечном итоге, уныние, отчаяние и одиночество.
Александра Федоровна, конечно, видела недостатки дочери. Как же она помогала Ольге избавиться от них? Вот, например, как разрешался конфликте гувернанткой. Государыня пишет Ольге: «Бог преподает нам урок терпения. Я знаю, что для тебя это особенно трудно, так как ты очень глубоко все переживаешь и у тебя горячий нрав. Но ты должна научиться обуздывать свой язык. Быстро помолись, чтобы Бог тебе помог... Старайся всегда ей (гувернантке) сочувствовать и не думай о себе. Тогда с Божьей помощью тебе легче будет терпеть. Да благословит тебя Бог. Очень нежно тебя целую. Твоя мама».
Дети в царской семье, как и в других семьях, ссорились. Вот как мать увещевает старшую дочь: «Старайся быть более послушной и не будь чересчур нетерпеливой, не впадай от этого в гнев. Меня это очень расстраивает, ты ведь сейчас совсем большая. Ты видишь, как Анастасия начинает повторять за тобой».
Достаточно этих двух примеров, чтобы понять, как мать с любовью, но твердо ведет дочь на борьбу со своими недостатками. В ее письмах нет ни угроз, ни оскорблений.
Со временем Ольга Николаевна научилась бороться со своими недостатками. Не зря именно через Великую Княжну Ольгу Государь передал свою последнюю волю: «Отец просит передать всем, кто ему остался предан и тем, на кого они могут иметь влияние, чтобы они не мстили за него - он всех простил и за всех молится, и чтобы помнили, что зло, которое сейчас в мире, будет еще сильнее, но что зло не победи т зло, а только любовь».
Татьяна Николаевна была «Великой Княжной с головы до ног, так она была аристократична и царственна», - писала Ф.Я. Офросимова.
У Татьяны рано определился цельный характер, хозяйственная сметка, практичность, деловитость. Среди сестер она была главной. Дети дразнили ее «гувернанткой», когда в отсутствии матери она неуклонно заставляла всех выполнять волю Государыни. «Это была спокойная, ловкая и дельная хирургическая сестра», - говорил о ней доктор Деревенко. Великая Княжна Татьяна обладала незаурядными организаторскими способностями. В тяжелое военное время она выступила инициатором создания комитета ее имени для оказания помощи беженцам. Занимая пост Председательницы комитета, она работала в нем активно, «разумно» и «толково», по словам А. Мосолова.
Она была любимицей Императрицы, именно Татьяна стремилась окружить ее постоянной заботой. «Пожалуйста, дорогая мама, не бегай по комнатам, проверяя, все ли в порядке»; «Миленькая, не беспокойся о Беби. Я присмотрю за ним, и все будет в порядке»; «Благословляю вас, мои любимые. Спите хорошо. Много раз целую тебя и дорогого папу», - так пишет матери девочка - подросток.
Да, Татьяна была лидером. Но эти качества лидера могли бы перерасти в гордыню, тщеславие, бескомпромиссное подчинение других своей воле. Но этого не произошло. Александра Федоровна мудро руководила духовным возрастанием дочери. «Я даю тебе слово, что буду делать все, чего ты хочешь, и всегда буду слушаться тебя, любимая»; «Я молюсь, чтобы Бог сделал меня лучше». -писала она матери в 1916 г. А как поступаем мы, видя в наших детях зачатки лидера и организаторские способности? Мы стремимся развить в детях эти качества для самоутверждения, наделяя их тщеславием и гордыней. С годами в Татьяне развилось чувство долга. В ней жила евангельская истина отношения к богатству как к возможности помогать людям. В феврале 1918 г. она писала: «Жалко людей бедных, которым раньше мы могли помогать, а теперь это невозможно».
Великая Княжна Мария Николаевна была по воспоминаниям Дитерихса «...типично русская, добродушная, веселая, с ровным характером, приветливая девушка». Она была общительна, любила поговорить с простыми людьми - солдатами охраны, матросами яхты «Штандарт».
Во время ареста она сумела расположить к себе всех окружающих, не исключая комиссаров Панкратова и Яковлева, а в Екатеринбурге охранники-рабочие обучали ее готовить лепешки из муки без дрожжей. Она любила возиться и нянчиться с маленькими детьми. Из нее получилась бы прекрасная жена и мать.
Мария была религиозна. Это чувство быпо в ней основательным и глубоким. Чаще других детей она говорила с матерью о вере и Церкви и делилась с ней своими религиозными переживаниями: «...после молитвы у меня было такое чувство, как будто я пришла с исповеди,., такое приятное, небесное ощущение».
Но Мария не обладала сильным, волевым характером. Она находилась в полном подчинении у своей младшей сестры Анастасии. По своей доброте она старалась услужить сестрам и брату. А они называли ее «добрый, толстый Туту», или «Машка». Ей казалось, что они порой обижают ее, и она плакала и жаловалась матери. «Милое дитя, ты должна пообещать мне никогда впредь не думать, что тебя никто не любит. Мы все очень нежно любим тебя» - утешала ее мать. Мария не обладала яркими способностями и имела склонность к лени. Но Александра Федоровна не позволила превратиться Марии в безвольного человека, находящегося в подчинении у других с комплексами нелюбимого ребенка. Уезжая со старшими дочерьми, она наказывала Марии: «Ты в этой группе старшая и поэтому должна хорошо присматривать за младшими»; «Когда вы утром встанете, напиши мне, как у вас троих дела, и вечером - о том, как вы провели день». Мать давала дочери различные поручения, побуждая ее к самостоятельности. Не зря Александра Федоровна взяла с собой из Тобольска в Екатеринбург только Марию, остальные сестры остались в Тобольске с больным наследником. «Трудно написать что-нибудь хорошее, так как здесь этого слишком мало. Но зато Бог не оставляет, солнышко светит, и птички поют»-писала Мария брату Алексею из Екатеринбурга 2 мая 1918 г.
Младшая из Великих Княжон - Анастасия. Основной чертой ее не до конца раскрывшегося характера была веселая ребячливость. Это была девочка-«сорванец», «Швибз», как называли ее родные. Когда царевичу не хватало мальчишеского общества, «постреленок» Анастасия успешно заменяла его. Она умела подмечать слабые стороны людей и комично имитировать их, с удовольствием участвовала в домашних постановках, всех смешила, сохраняя делан но-серьезный вид. Ее проказам и шуткам не было конца то на дерево залезет, и только по приказу отца спустится оттуда, то на подносе сьедет с лестницы, как с горки.
Но куда же могла привести подобная веселость и живость? Ведь шутки бывают злыми. Так однажды во время обеда на яхте «Штандарт» 5-летняя Анастасия забралась под стол и стала гостей щипать за ноги. Гости в Высочайшем присутствии не смели выразить неудовольствие. Ачто же родители? Государь, поняв, в чем дело, вытащил ее за волосы, и ей жестоко досталось. Родители не поощряли злых шуток и наказывали за них. Александра Федоровна сумела шаловливость Анастасии превратить в достоинство - веселость ее не только радовала, но и утешала окружающих. И порой Анастасию называли детским именем матери - «Солнечный луч». «При ней даже раненые пляшут», - говорили об Анастасии Николаевне, когда она бывала в госпитале. В военное время она и Мария - младшая пара сестер - работали на раненых шитьем белья для солдат и их семей, приготовлением бинтов и корпии. Все это делала Анастасия, которая была очень ленива от природы.
Анастасия была утешительницей. «Мои ноги», - говорила Государыня про младшую дочь, когда из-за болезни вынуждена была си деть без движения.
Вот так из проказницы и лентяйки была воспитана смиренная и послушная день, которая очень любила своих родителей. Она писала в записке отцу перед отъездом родителей 18 апреля 1918 г.: «Храни тебя Господь и все святые, мой папа, дорогой и любимый. Мысленно и молитвенно будем все время с вами. Я даже не могу себе представить, как это мы сможем остаться без вас. Верю и надеюсь, что Господь поможет. Спокойной ночи, папа, золотой мой, ненаглядный!» Многим ли отцам писали такие письма? Многим ли отцам говорили такие слова?
Мы познакомились с четырьмя характерами, четырьмя личностями девочек и девушек. С одной стороны, четыре сестры были уникальными личностями, как и каждый человек уникален, обладали своими личными достоинствами и недостатками. Нос другой стороны, они обладали общими достоинствами. Они были послушны, смиренны, терпеливы, милосердны, ласковый просты в обращении с окружающими, трудолюбивы, были патриотами своей Родины. Очень любили родителей, брата, друг друга. Заслуга в воспитании таких черт характера принадлежит, в основном, матери. Как же удалось это сделать Александре Федоровне? В чем секрет?
Мудрая Государыня-мать вовсе не желала переделывать натуру ребенка на собственный вкус и ломать ее. Она опиралась на правила христианского благочестия и позволяла дочерям развиваться в зависимости от качеств, данных Богом. В результате малопривлекательные качества перерождались в достоинства. В основе воспитания царских дочерей - религиозное воспитание, без которого невозможно воспитать гармонически развитую личность.
Современные матери многое могут почерпнуть для себя и получить ответы на многие вопросы о воспитании детей из писем Александры Федоровны, последней Государыни Российской.
