Что такое психоаналитическая психотерапия? Преимущества психоаналитической психотерапии

Понятие психоанализа было введено австрийским психиатром и неврологом Зигмундом Фрейдом в 1896 году для обозначения нового метода лечения душевных расстройств. В разных его работах встречаются различные трактовки этого термина, однако наиболее полное определение психоанализа дано им в 1932 году в статье под названием «Психоанализ и теория либидо». Итак, согласно Фрейду, психоанализ – это метод исследования психических процессов, иначе недоступных пониманию, основанный на этом метод лечения невротических расстройств и возникший в результате этого ряд психологических концепций, постепенно развивающийся и складывающийся в научную дисциплину.

Споры о правомерности существования психоанализа и как научного метода, и как способа лечения психических расстройств ведутся и по сей день. Это связано с тем, что психоанализ предполагает определенную специфическую модель строения и функционирования психики, которую невозможно (по крайней мере, пока) подтвердить или опровергнуть каким-либо научно признанным способом.

Иными словами, психоанализ основан в первую очередь на постулатах и допущениях. Пожалуй, единственный критерий его эффективности – это субъективные оценки многочисленных пациентов психоаналитиков, жизнь которых изменилась к лучшему после прохождения курса психоанализа. Хотя, вероятно, именно этот критерий единственно и имеет значение, когда мы говорим о помощи людям.

Таким образом, во избежание разочарований, если вы хотите обратиться к психоаналитику, имеет смысл вначале ознакомиться с базовыми допущениями психоанализа, чтобы оценить для себя, насколько вы готовы мыслить психоаналитически (а это умение вам непременно понадобится, если вы хотите, чтобы ваша терапия была успешной).

Основные предпосылки психоанализа

1) Базовым постулатом психоанализа является деление психики на сознательную и бессознательную части, причем сознание не является сутью психики. Именно бессознательные желания и влечения определяют мышление и поведение человека. В том случае, если они противоречат сознательным желаниям человека, возникает психический конфликт.
2) Ранние стадии развития ребенка заметно сказываются на мышлении и поведении взрослого человека. События первых лет жизни имеют первостепенное значение для развития всей дальнейшей жизни.
3) В психике нет ничего случайного, психическая жизнь является функцией психического аппарата, состоящего из трех подструктур: Оно (бессознательные желания и влечения, вытесненные из области осознаваемого в связи с их неприемлемостью), СверхЯ (родительские установки и идеалы, социальные нормы и мораль) и Я (часть, выступающая посредником между СверхЯ и Оно). По сути, любое действие человека – это компромисс между желаниями Оно и запретами СверхЯ.

Психоаналитический подход предполагает, что любые негативные эмоциональные переживания и какая-либо болезненная симптоматика (в том числе и соматическая, то есть проблемы с физическим здоровьем) являются следствием борьбы двух конфликтующих начал в человеке. Чаще всего оба или хотя бы одно из этих начал лежит в области бессознательного и не осознается клиентом. Задача психоаналитика – помочь клиенту выявить и осознать эти противоборствующие направления, с тем чтобы потом каким-либо образом «примирить» их. По сути, речь идет о постепенном осознании клиентом своего бессознательного.

Как проходит сеанс у психоаналитика

Технически это происходит следующим образом: пациент рассказывает терапевту все, что приходит ему в голову, и тем самым дает выход своим болезненным эмоциям, переживаниям и фантазиям. Это называется методом свободных ассоциаций. Психоаналитик, в свою очередь, слушает пациента и интерпретирует бессознательные содержания того, о чем рассказывает ему пациент.

Терапевтический эффект достигается за счет нескольких аспектов: во-первых, рассказ о прежнем травматическом опыте сам по себе приносит облегчение за счет вербализации (проговаривания) болезненных чувств и переживаний; некритическое и безоценочное отношение и поддержка со стороны аналитика позволяет пациенту приобрести новый опыт общения с другим человеком.

Во-вторых, интерпретации психоаналитика помогают пациенту осознать свои бессознательные конфликты и за счет этого он повышает уровень самопознания, а это, в свою очередь, сказывается на качестве жизни и взаимоотношений с другими людьми.

Классический психоанализ предполагает жестко регламентированное взаимодействие пациента и аналитика: частота встреч 3-5 раз в неделю, использование кушетки. Свободные ассоциации при этом, как правило, охватывают всю психическую сферу, а не являются целенаправленным обсуждением определенных вопросов. Это связано с тем, что основной целью классического психоанализа является не только и не столько облегчение симптомов, сколько исследование психики пациента. Очевидно, что этот процесс длится долго и требует больших финансовых затрат. Именно так выглядит психоанализ в том виде, как его проводил Фрейд.

Однако в современных реалиях сложно, наверное, предполагать, что к психоаналитику будут обращаться люди, заинтересованные в самом по себе исследовании глубин своей психики (если, конечно, речь не идет об анализе дидактическом, то есть обязательном для сертификации, который проходят начинающие психоаналитики у более опытных коллег). Все-таки прежде всего к психоаналитику приходят люди, испытывающие страдание и желающие его облегчить.

Именно поэтому во второй половине 20-го века стало развиваться такое направление, как психоаналитическая психотерапия, которая также основана на аналитическом подходе к психике человека и ее нарушениям. Основное отличие между ними заключается в том, что в терапии акцент делается не на исследовании психики, а на разрешении конкретных поведенческих и психологических трудностей, с которыми сталкивается пациент (хотя само собой, что особенности психики клиента при этом также исследуются).

Отличие психоанализа от психоаналитической психотерапии

Психоаналитическая психотерапия, так же как и психоанализ, обращается к бессознательному, полагая, что именно оно играет ведущую роль в формировании симптомов, нарушений в адаптации или в личных отношениях пациента. Однако при этом работа фокусируется в основном на актуальных событиях и на облегчении проблематики, с которой обратился пациент.

В психоаналитической психотерапии меньше частота встреч – 1-3 раза в неделю, что, несомненно, гораздо больше адаптировано под современные реалии. Кроме того, у психоаналитического психотерапевта пациент не лежит на кушетке, а сидит в кресле – то есть сеанс проходит «лицом к лицу». Это дает психоаналитическому психотерапевту возможность выражать поддержку и благожелательное отношение к пациенту (в то время как классический психоаналитик должен быть максимально нейтральным).

Таким образом, в отличие от классического психоанализа, психоаналитическая психотерапия больше ориентирована на разрешение текущих жизненных трудностей пациента, и как следствие, в ней больше внимания уделяется его поддержке – а это часто само по себе является терапевтическим фактором. Кроме того, так называемый психоаналитический сеттинг, то есть условия взаимодействия пациента и терапевта, является чуть менее жестким. Однако в том, что касается методологии, отличий между психоанализом и психоаналитической психотерапией нет.

Преимущества психоаналитического подхода

В заключение хотелось бы отметить, что основным преимуществом психоаналитического подхода является его глубинность. Психоанализ не ограничивается поверхностной «бытовой» трактовкой человеческих действий, а истолковывает их с точки зрения глубинных неосознаваемых мотивов, руководящих поступками человека (возможно, даже против его воли). Этот подход открывает доступ к совершенно новым пластам знания о себе, об окружающих и о мире.

За счет того, что психоанализ и психоаналитическая психотерапия позволяют осознать бессознательное содержание своих переживаний и поступков, они способствуют лучшей адаптации и, как следствие, повышают качество жизни человека.

Применение психоаналитического подхода может быть возможным и полезным для любого человека, не обязательно имеющего какую-то ярко выраженную болезненную симптоматику. Знание и понимание своих внутрипсихических процессов позволяет человеку строить свою жизнь максимально комфортным для него образом, минимизируя при этом негативные переживания.

Непосвященные люди не могут провести различие между психиатрией, психологией, психотерапией и психоанализом. Сегодня мы рассмотрим, что же такое психоанализ и психоаналитическая терапия .

Приветствую Вас, уважаемые читатели сайта психоаналитика Олега Матвеева, желаю Вам психического здоровья.

Что такое психоанализ и психоаналитическая терапия

Во-первых, психоанализ это метод терапии. В своей работе психоаналитик пытается снять различные, в том числе невротические симптомы человека, освобождая его от ненужных сомнений, неоправданного чувства вины, мучительных самообвинений, ложных суждений и неразумных импульсов, иногда используя перенос и контрперенос .
Целью психоаналитической терапии является возможность распутать личность человека, а не просто успокоить его.
Психоаналитик, во время сеанса психоанализа, руководит и наблюдает, а конечная ответственность ложиться на анализанта.

Во-вторых, психоанализ это метод научного наблюдения, изучения личности: ее желаний, влечений, импульсов, фантазий, раннего развития и эмоциональных расстройств.

В-третьих, психоаналитическая терапия это система научной психологии; т.е. наблюдения и представления этой системы можно использовать, предсказывая человеческое поведение и исход межличностных отношений (например, брак, детско-родительские отношение и др.).

Как проводится психоаналитическая терапия и психоанализ

Психоанализ изучает внутренние, исходящие из подсознания, ведомые инстинктами и принципом удовольствия, напряжения человека. Эти внутренние напряжения, отнимают огромное количество энергии, приводят к внутреннему конфликту и не дают человеку развиваться и личностно расти, оставляя его на пути неудачника, а порой приводя к различным невротическим состояниям.

Работа психоаналитика и заключается в том, чтобы помочь человеку (при его активном участии) найти пути снятия этих напряжений и привести их под контроль сознания.

Такие внутренние напряжения человека могут начинать свой разрушающий личность путь – с самого детства. Потому, зачастую, психоанализ и психоаналитическая терапия длятся более года. Со стороны может показаться, что психоаналитик нарочно затягивает терапевтический процесс, например из корыстных побуждений, но, как правило – это не так.
Дело в том, что во время психоаналитических сеансов у страдающего человека проявляется внутреннее, бессознательное сопротивление анализу, основанное на базе психологических защит , и пока это сопротивление не будет снято (а это может быть длительный процесс), терапия не сможет быть продуктивной.

Человек во время психоаналитической терапии должен полностью открыться перед психоаналитиком: открыть свои детские воспоминания, свои фантазии, сновидения, тайные мечты и т.д., порой эти тайны человеческой души настолько неприличные, агрессивные, наполненные тревоги и беспокойства, что страдающему человеку не захочется их раскрывать перед другим, даже если этот другой — психоаналитик – отсюда и возникает сопротивление.

Во время психоанализа и психоаналитической терапии человек укладывается на кушетку в положении полулежа, а психоаналитик находится в изголовье, так, чтобы быть вне поля зрения анализанта.
Психоаналитик задает вопросы, а анализант – отвечает на них. Преимущественно используются свободные ассоциации, т.е. все, что первым приходит в голову анализанту, независимо от очевидной важности, нелепости, отсутствия здравого смысла — все должно быть воспроизведено анализируемым человеком дословно. Лишь тогда, и только тогда возможно достичь конструктивного результата.

Человек, прошедший психоанализ и психоаналитическую терапию сможет в корне изменить себя и свою жизнь.

В настоящее время, для более быстрого результата, используют техники терапии различных школ глубинной психологии и психотерапии: это гештальт-терапия , микропсихоанализ, НЛП , Кататимное переживание образов (сны наяву), транзактный анализ , когнитивно-поведенческая психотерапия , гипнотерапия и конечно сам психоанализ, и др.

В настоящее время психоанализ и проведение психоаналитической терапии рассматривается как превосходное капиталовложение в ресурсы собственной личности. Психоанализ может помочь человеку стать разумнее, счастливее, и, конечно же – богаче. Другими словами, психоанализ и психоаналитическая терапия могут сделать из неудачника – победителя, при одном лишь условии – иметь огромное желание измениться, а не держаться за свои страхи, беспокойства, слабости и невротические симптомы.

Желаю всем психологического благополучия!

Психоаналитическая психотерапия основана на принципах классического психоанализа. Фрейд писал: «Предположение о бессознательных психических процессах, признание теории подавления и сопротивления, детской сексуальности и Эдипова комплекса образуют главные элементы психоанализа и базисные предпосылки этой теории. Никто не может считать себя психоаналитиком, если он не признает их». Эти основные теоретические конструкты являются базой для проведения психотерапевтического воздействия.

Исходя из того что невроз понимается как результат конфликта между бессознательным и сознанием, основная задача психотерапии в рамках психоанализа состоит в том, чтобы сделать бессознательное сознательным, осознать бессознательное. Фрейд сравнивает ситуацию необходимости осознания собственного бессознательного и сам процесс психоанализа с такой ситуацией. Нерадивый студент во время лекции всячески мешает преподавателю, гримасничает, бросает неуместные реплики, отвлекает всех от дела. Преподаватель выгоняет студента за дверь, но тот, постоянно заглядывая в аудиторию, привлекает внимание к себе всеми возможными способами и мешает продуктивной работе. Точно так же и мы выталкиваем свое бессознательное «за дверь», а оно продолжает оттуда всячески напоминать нам о себе, беспокоить и мешать нормальной деятельности. И как разрешить ситуацию с этим студентом можно только, пригласив его в аудиторию и попытавшись разобраться, чего же он хочет на самом деле, так нужно «вытащить бессознательное на свет», и выяснить у него, чего же оно от нас хочет.

Задача психотерапевта-психоаналитика - вскрыть и перевести в сознание бессознательные тенденции, влечения и конфликты, то есть способствовать осознанию. Психоаналитик строит процесс таким образом, чтобы облегчить проявление и понимание бессознательного. Дабы достичь осознания, психоаналитик должен подвергнуть психоанализу ряд психических феноменов, в которых бессознательное находит свое выражение: свободные ассоциации, символические проявления бессознательного (оговорки, описки, очитки, обмолвки, забывание слов, ошибочные действия), перенос и сопротивление. Термин анализ предполагает также определенные процедуры: конфронтацию, прояснение, интерпретацию и преодоление. Центральной процедурой анализа является интерпретация. Все остальные процедуры либо ведут к интерпретации, либо направлены на то, чтобы сделать ее более эффективной.

Существуют два типа психоаналитической психотерапии: инсайт-ориентированная и суппортивная.

В первом варианте пациент приходит несколько раз в неделю; сеансы проводятся индивидуально. Цель взаимодействия заключается в осознании бессознательного психологического конфликта; акцент ставится на реальных проблемах.

В суппортивной психотерапии основной элемент лечения составляет скорее поддержка больного, чем развитие у него инсайта. Обычно это терапия выбора для пациентов с серьезной уязвимостью «Эго», в частности, для психотических пациентов, показана она и пациентам в кризисной ситуации, например, в остром горе. Это терапия длительная, может растянуться на многие годы. Поддержка должна выражаться прежде всего в ограничении окружения, повышении реальных социальных возможностей, успокоении, совете и помощи в социальных изменениях.

В целом же в психоаналитической психотерапии акцент делается на самопознании и способности постоянно углублять понимание своей внутренней психической жизни (Карвасарский Б. Д., 1998).

В течение последнего десятилетия отмечается неуклонный рост интереса к психотерапии. Несмотря на то, что основным методом помощи душевнобольным остаются фармакологические средства, происходит интеграция психотерапии в медицину, как необходимой составляющей реабилитации психиатрического пациента. Характеризуя проблемы оказания психотерапевтической помощи на Западе, И. Ялом (4) пишет: «Кажется, что современное поколение психиатров-клиницистов, сведущих как в динамической психотерапии, так и в фармакологическом лечении, вымирает как вид». Полагаясь на собственные наблюдения, можно утверждать, что в российском психиатрическом сообществе картина скорее противоположенная – интерес к психотерапии и, в частности, психоанализу растет.

Однако число таких специалистов остается все еще мизерным, что обусловлено рядом причин: длительность и значительные материальные затраты обучения, единицы психотерапевтов, которые могли бы выступить в качестве наставников (супервизоров, обучающих аналитиков) и др. Собственный опыт использования в практике психиатра психотерапевтических подходов доказывает, что этот ресурс крайне полезен. Данная статья посвящена применению техник современного психоанализа в рутинной практике врача психиатрического дневного стационара (ДС).

Некоторые теоретические аспекты современного психоанализа

Суть концепции шизофрении в современном психоанализе в крайне схематичном виде можно представить следующим образом: психические расстройства являются результатом использования пациентом психологически неуспешной защиты от собственного деструктивного поведения (3). Основные симптомы заболевания (аутизм, апатия, эмоциональная тупость) уменьшают возможность взаимодействия с окружающим миром, не давая проявиться нарциссической ярости (1). При этом происходит разрушению психического аппарата субъекта – Эго больного. Эти процессы затрагивают раннее развитие ребенка (довербальный период). То есть, каждый шизофренический пациент имеет большой запас подавленной агрессии и поведение, направленное на минимизацию своего взаимодействия с окружающими, что защищает его от выброса неконтролируемой агрессии. Учитывая довербальный характер расстройств, высокий уровень тревоги и склонность к глубокой регрессии, психоаналитику необходимо предоставить безопасное пространство для развития вербальной активности и развивать способность устанавливать отношения с окружающим миром (аналитик, близкие, общество и т.д.).

На пути к выздоровлению пациента существует множество препятствий (сопротивлений), которые можно сгруппировать в несколько видов. Во-первых – это сопротивление разрушающее лечение, когда пациент сознательно и бессознательно стремиться прервать терапию. Во-вторых – сопротивление статус-кво – тенденция не меняться, («не хочу ничего нового», «нет новых мыслей», «все устраивает»). В-третьих – сопротивление сотрудничеству: в жизни пациента не появляются социальные контакты или они неуспешны. Последний вид сопротивления – к окончанию лечения. Аналитик становится столь важной фигурой в жизни клиента, что расставание с ним кажется катастрофой. Разрешение указанных сопротивлений требуют особых техник.

В современном психоанализе избегается ситуация, когда пациент говорит все (свободные ассоциации), т.к. это способствует фрагментации Эго и дальнейшей регрессии, то есть усиливает психотическую симптоматику. Клиент говорит на интересующие его темы, что позволяет ему регулировать важность информации и уровень тревоги. Довербальный пациент способен вызвать сильные чувства в аналитике (контрперенос), которые изучаются и используются в коммуникации (см. ниже, Интервенция 4,8). В современном анализе интерпретации не используются для разрешения сопротивления, но альтернативные формы вербальной коммуникации оказываются эффективными – присоединение, отзеркаливание (Интервенции 1-3 и др.). Вопросы или комментарии, направленные на Эго пациента, так называемые, Эго-ориентированные интервенции не применяются, т.к. обычно воспринимаются как нападение и вызывают регрессию (Вы промокли? Что Вы ели на завтрак?). По возможности, они заменяются на аналогичные объект-ориентированные высказывания, где внимание смещается на объектный мир, не затрагивая Эго больного (Дождю удалось намочить вашу одежду ? А что было на завтрак?). Применение перечисленных или иных техник определяется степенью нарушенности пациента: при глубокой регрессии он нуждается в прямой рекомендации как приготовить себе еду или что надо сделать, чтобы избежать насущных проблем. При меньшем уровне расстройств используется присоединение, отзеркаливание. Если есть хороший уровень компенсации – интерпретации. То есть все, что может помочь пациенту преодолеть сопротивления, применяется в работе современного аналитика.

Психоаналитические техники в психиатрической практике

Можно говорить о том, что и в психиатрии мы сталкиваемся с теми же сопротивлениями пациентов, что и современном психоанализе. Вероятно самым важным из них, имеющим непосредственное отношение к практике, является сопротивление разрушающее лечение, так как большинство больных (особенно первичных или параноидных) не желают получать медицинскую помощь. В упрощенном виде, это может объясняться тем, что окружающий мир, в том числе и врач, не разделяет взглядов страдающего человека, которого «преследуют» соседи, государство или мистические силы. Вместо предложения защиты ему предлагается еще больший контроль (психиатрическая больница и прием «вредных» лекарств).

Присоединение и отзеркаливание – важнейшие методики в работе с такими пациентами. Присоединение – интервенции, поддерживающие или усиливающие действующее сопротивление до тех пор, пока у пациента не разовьется достаточное осознание. При отзеркаливании терапевт ведет себя как зеркальное отражение поведения, мыслей или чувств клиента. Эти техники словно заполняют пропасть между больным и врачом, помогая пациенту ощутить, что он не одинок, что его точка зрения принимается другими. Разделение этих взглядов предотвращает Эго больного от дальнейшей дезинтеграции, «сползания» в психоз.

Соображения автора о возможных механизмах приведенных ниже интервенций являются личной точкой зрения, основанной на теоретической базе современного психоанализа, и, естественно, не исключают других способов интерпретации. Проводится попытка заглянуть в психологические механизмы психопатологии и ее коррекции. Можно надеется, что в будущем, термин «психологизирование» приобретет в психиатрии позитивный характер, расширяющий не только понимание патогенеза, но и рамки возможной помощи.

Клинические примеры использования техник

Обычно параноидные пациенты не хотят получать психиатрическую помощь и попытки уговорить их на рациональном уровне часто не приносят результата. Однако предложение разобраться с тем, что происходит «на самом деле» (влияние НЛО, преследование банды или мистическое воздействие), встречает согласие, и они охотнее идут на сотрудничество. Необходимость получить согласие больного на лечение в ДС является профессиональной задачей, т.к. обследование и терапия могут быть только добровольными в этих условиях.

Интервенция 1.

Пожилая женщина с проявлениями галлюцинаторно-параноидного синдрома направлена в ДС, но она не видит смысла в его посещении.

Пациент: Не знаю, что происходит, но медицина тут не поможет.

Врач: Почему?

П: Это какая-то мистика.

В: Мы поможем с ней разобраться.

П: А у вас что, есть специалисты по колдунам?

В: У нас лучшие специалисты по колдунам.

П: Мой колдун такой сильный, что вам, неверное, будет не справиться.

В: Ничего, мы тоже не лыком шиты…

Больная ободряется и начинает бойко рассказывать о кознях «колдуна», который живет между этажами и постоянно на нее «воздействует». Получая поддержку и понимание, соглашается принять медицинскую помощь. В аналогичной ситуации приема в ДС:

Интервенция 2.

В: Как насчет лечения у нас?

П: Я не псих, чего мне у вас делать? Это демон меня изводит.

В: Да, конечно, демон. Но он может воздействовать только на слабую нервную систему. Он ее разрушает, и вы становитесь его легкой добычей.

П: Ну что я могу с этим сделать?

В: Вы – нет. Врачи – да. Мы назначим лекарства, которые укрепят ваши нервы и тогда демон уже не сможет издеваться над вами и отстанет от вас.

П: Я не против восстановить свои нервы. Хорошо, давайте попробуем.

Для тех, кто уже согласился с лечением, возникают проблемы с установлением контакта и назначением медикации. Пациент – мужчина 25 лет, диагноз: Шизотипическое расстройство. Психические расстройства в течение шести лет: явление деперсонализации, страх социальной несостоятельности, тревога, агрессивные фантазии, параноидные переживания, суицидная попытка. Лечился стационарно и получал амбулаторно нейролептики и антидепрессанты, существенного эффекта не отмечалось. Непродолжительно получал терапию у психотерапевта гуманистического направления, с конфликтом прекратил терапию. Аналитик, который начал работать с пациентом, отмечал его агрессивные тенденции и был не согласен с существующей медикацией (антидепрессанты). Направлен в ДС для подбора терапии. С самого начала не был заинтересован в лечении. Согласился прийти к врачу, так как на этом настаивал его психоаналитик. В ходе беседы выявились актуальные параноидные переживания. Врач меняет характер беседы – выбирает техники присоединения, а затем присоединение с усилением.

Интервенция 3.

П: …есть у меня еще одна мысль. Она касается президента. Даже не знаю, надо ли говорить об этом.

В: А что с президентом?

П: Я думаю, их должно быть двое.

В: Мужчина и женщина?

П: Точно! Муж и жена. Вам не кажется, что я говорю ерунду?

В: Мне вообще кажется, что их должно быть трое.

П: То есть?

В: Целая семья – муж, жена и ребенок.

П: Я тоже так думаю, но я побоялся говорить. Думал, что не поймете.

В: А может их должно быть четверо?

П: Двое разнополых детей?

В: Нет, еще домашнее животное, например кошка.

П: Нет, это уже ерунда… Ну если бы еще собака… ну нет, это ерунда какая-то с животным.

В конце диалога врач усиливает присоединение, внося существенную долю абсурда. Таким образом, представления пациента о президентстве вступает в конфликт с абсурдным, но похожим, по сути, высказыванием психиатра. Результатом интервенции стало то, что больной смог больше говорить о своих переживаниях и согласился с коррекцией терапии.

В другой раз, этот же пациент стал настойчиво просить своего психиатра провести с ним «психотерапию», т.к. его психоаналитик сможет принять его только через неделю.

Интервенция 4.

П: Проведите сейчас психотерапию, вы же можете.

В: Я ваш психиатр, а не психотерапевт.

П: Но ведь вы и психотерапевт тоже.

В: Да, но с вами я работаю как психиатр и за это получаю зарплату.

П: Я вам заплачу сто рублей.

В: Мне нужен миллион.

П: Миллион?! Да вы — идиот!

В: Нет, это вы сумасшедший.

П: Почему это я сумасшедший?

В: Конечно вы сумасшедший, если лечитесь у психиатра-идиота.

Хитро улыбается. Далее беседа идет в конструктивном ключе. Соглашается ждать своего аналитика. Обсуждает свое самочувствие и действие препаратов. В данном случае идет присоединение к его раздражению. Агрессия пациента («врач – идиот») возвращается аналогичным – «в таком случае – ты сам сумасшедший» – вербальная эмоциональная коммуникация. Психиатр косвенным образом сообщает, что больной ему не безразличен, что у него тоже есть чувства аналогичные пациенту. Важно, что врач произносит кульминационную фразу без аффекта, спокойным голосом, как констатацию. Соглашаясь с «идиотизмом» доктора, ему невольно приходится признать свое «сумасшествие», что для него неприемлемо. Это разряжает обстановку и позволяет больному принять правила терапевтических отношений.

Пациент – мужчина 22 лет, диагноз: Параноидная шизофрения. Болен с 18 лет. Учился в престижном институте до начала болезни. Болезнь проявлялась тревогой и бредовыми идеями: над ним смеялись, подстраивали разные ситуации, спецслужбы других стран читали его мысли. Несколько раз госпитализировался, обычно после суицидных попыток. Получал большие дозировки нейролептиков, однако существенной динамики не было. Последний незавершенный суицид привел больного в психиатрическую больницу, где ему была проведена электросудорожная терапия (6 шоков). Направлен в ДС его психоаналитиком для подбора терапии, т.к. имел выраженные психические расстройства: пациент жаловался на потерю памяти и способностей, подавленное настроение, сохранялись бредовые идеи. Приступы тревоги и страха 1-2 раза в неделю достигали такого уровня, что у больного возникало сильное желание покончить с собой (забирался на крышу дома, думал сброситься вниз). От аналитика была информация о его увлечении компьютером, гомосексуальных фантазиях, «гениальности». В начале беседы пациент не был заинтересован в контакте, так как считал, что врачи ему не верят. Он что-то сказал о компьютерах.

Интервенция 5.

В: Да вот и мне, приходится ставить антивирусную программу, а то залезают в мой комп.

В: Всем интересно узнать о моих гомосексуальные переживаниях.

П: У вас есть гомосексуальные переживания?!

В: А почему бы мне не иметь гомосексуальные переживания? У всех гениев есть нестандартные мысли.

П: Вы тоже гений?!

В: А что тут удивительного?

П: Дело в том, что я тоже гений… Это похоже на розыгрыш. Вы шутите?

В: По-моему, это логично: гениальному пациенту – гениального психиатра.

П: Мне кажется, что это вы все специально говорите…

В: Вообще-то более неприятно, что они могли узнать о моих зоофильных фантазиях…

П: Я вам не верю.

Посмеивается, говорит о недоверии, но начинает раскрывать свои переживания. С этим же пациентом в другой ситуации применялось отзеркаливание, которое в работе с ним стало основной «парапсихиатрической» процедурой.

Интервенция 6.

П: Да вы тоже мне не верите, как и другие врачи. Мои мысли читают, следят за мной.

В: Вы не могли бы показать кукиш?

П: Не понял, что надо сделать?

В: Показать кукиш.

П: Кому показать кукиш?

В: Вы не могли бы показать кукиш в окно?

В: Какие-то твари повадились за мной следить.

П: Откуда?

В: Из дома напротив.

Показывает кукиш в направлении окна. Смеется.

П: Вы это серьезно? Я вам не верю. Может, вы хотите мне показать, что это у меня бред?

В: Не болтайте! Продолжайте держать кукиш. Пусть видят, что я о них знаю.

Продолжает смеяться, но держит руку с кукишем.

П: Все это похоже на шутку.

В: А мне не до шуток, когда такая слежка.

С этим пациентом, техника отзеркаливания оказалась очень эффективной, она применялась все время лечения на отделении. Врач постоянно говорил ему о том, что больной над ним смеется. Психиатр провоцировал пациента на смех – пристальным взглядом, неоднозначной фразой, затянувшейся паузой. Эта провокация могла быть в коридоре отделения, во время телефонного разговора с ним, в кабинет врача и т.д. И больной начинал смеяться. Следует отметить, что смех здесь имеет диагностическое значение, т.к. он показывает возможность Эго больного уловить двойной контекст ситуации, то есть мышление пациента перестает быть столь ригидным, трактуя все события однолинейно в соответствии с бредовыми построениями. Или, говоря аналитическим языком, эго-синтонные (влечения, аффекты, представления, формы поведения, субъективно воспринима­емые как присущие Я) бредовые переживания начинают приобретать эго-дистонный характер (соответственно – не присущие Я), начиная формировать критическое отношение к патологическим идеям.

Интервенция 7.

В: Ну вот опять вы смеетесь надо мной!

П: Нет. Вы сами шутите.

В: Я говорил о банальных вещах.

П: Я устал с вами спорить. Хорошо, я смеюсь, но я это делаю не злобно.

В этой фразе пациент раскрыл характер своих агрессивных переживаний в адрес психиатра (ярость), точнее их трансформацию в более позитивные чувства (отсутствие прежней злобы). Впервые за несколько лет наметилась отчетливая положительная динамика, но самое главное, что исчезли суицидные тенденции. Пациент стал больше сотрудничать с теми людьми, которые ему помогают. В его состоянии наметилась стабильность, а высокие дозировки нейролептиков удалось существенно уменьшить. Следует отметить, что положительный результат у данного пациента обусловлен применением командной формой работы, когда аналитик, групповые терапевты и врач постоянно сотрудничали между собой (3).

В психиатрической практике также распространены сопротивления классического анализа, в частности навязчивое повторение (сопротивление Ид) каких-либо вопросов, просьб и т.п. Схожий пример приводился ранее (Интервенция 4). Такой стереотип поведения достаточно распространен у душевнобольных. Рациональное противостояние этому отнимает много сил и неэффективно: оно часто вызывает недовольство больных, которым не достаточно хорошо ответили, не помогли, не разъяснили «как надо» и т.д. Техники присоединения способны быстро изменить ситуацию.

Пациент – мужчина 35 лет. Диагноз – параноидная шизофрения, алкоголизм. Болен с 18 лет. Клиника заболевания постепенно трансформировалась от психопатоподобных к параноидным расстройствам. Слышит голоса бесов, которые его искушают и мучают за грехи. Активно ищет помощи, но быстро отказывается от нее под разным отыгрывающим поведением (трудоустройство, алкоголизация, драка, и т.п.). В очередной раз пришел проситься на лечение. Хмурый, подавленный и раздражительный. При согласии врача взять его в ДС – начинает твердить об алкоголизациях, что он ничтожество и не может принять помощь. Тогда врач говорит о том, что больной может и не лечиться, но такой тип присоединения к идее (лечиться – не лечиться) не работает – больной снова говорит о плохом самочувствии, что он нуждается в поддержке. Так повторяется несколько раз. После присоединения к чувству (гордость) – картина меняется.

Интервенция 8.

П: Мне плохо. Нет сил… Пил много. Очень плохо себя чувствую… Пил всякую дрянь – дешевую русскую водку, пиво. Я выпил много этой гадости… Все деньги пропил. Сейчас мать меня содержит… Помогите. Хочу лечиться.

В: Да конечно, вы можете получить у нас лечение. Завтра утром приходите, и вас примут в дневной стационар.

П: Моя болезнь – это наказание Бога за мои грехи. Я сам должен пронести этот Крест… Я сам должен разобраться в себе. Врачи мне здесь не помогут.

В: Нужно ли брать вас на лечение?

П: Да мне очень плохо. Но это мой Крест. Мне плохо. Я ничтожество.

В: Да нет же. Я очень горжусь вами.

Меняется мимика и поза больного: он выпрямляется и удивленно смотрит на врача.

П: В каком смысле?

В: Я горжусь вами – вы настоящий патриот России.

П: Не понял?

В: Вы поддерживаете отечественного производителя.

П: Не понял?

В: Вы пьете много русского алкоголя и этим поддерживаете отечественного производителя.

Пациент пытается сдержать смех, но ему это не удается – начинает смеяться. Он смущен. Беседа приобретает конструктивный характер. Соглашается прийти и действительно приходит на следующий день и посещает ДС.

Если говорить о механизме этой интервенции, то можно предполагать, что успех был в характере присоединения. Вербальное упреки в свой адрес – транслируемое материнское недовольство его пьянством, то есть эго-дистонные для пациента переживания (так же как и желание получить лечение), поэтому присоединение к ним в данном случае было неэффективно. Бессознательно пациент очень горд за себя (эго-синтонное чувство), так как борется с самим Сатаной в одиночку. Присоединение к эмоции «гордости» за больного разрешает сопротивление к началу лечения. Абсурдность этой гордости – разряжает эмоциональное напряжение больного.

Пациентка – женщина 55 лет. Диагноз – шизофрения недифференцированная. Первые психические расстройства с 30 лет. Получает лечение в ДС в течение полугода. Состояние определялось выраженной дезорганизацией мышления, астенией, депрессивными переживаниями, галлюцинациями. Пациентка стремиться к беседам, которые носят непродуктивный характер, и постоянно ими недовольна: своими фразами, молчанием врача или его «иронией», продолжительностью разговора и т.д.

Интервенция 9.

П: Я все время болею. Последние годы болею, все время болею.

В: Но сейчас-то вам стало получше.

П.: И общаюсь только с врачами. Только с врачами. Что мне делать?

В: Лечение имеет положительный эффект для вас.

П: Все время общаюсь с врачами. Ну что же это такое?

В: Вам еще повезло.

П: Почему вы так говорите?

В: Последние десять лет я общаюсь только с больными.

Хитро смотрит на врача. Перестает навязчиво причитать. Говорит о своем самочувствии. В этом случае можно говорить об отзеркаливании с усилением («ваше окружение ужасно – мое еще хуже»).

Навязчивые повторения, абсурдные просьбы и требования, с которыми трудно быстро справиться, поддаются быстрой коррекции даже у «хроников» с интеллектуальным дефектом, т.к. их механизм действия основан на эмоциональной коммуникации, где IQ не имеет значения. Пациент – мужчина 60 лет. С детства отставал в умственном развитии. С подросткового возраста галлюцинаторно-бредовые переживания. Никогда не работал из-за болезни, часто лечился в психиатрических больницах. Был переведен из другого полустационара, т.к. «замучил» врачей требованием повысить ему пенсию, которую ему якобы обещали повысить в нашем ДС. Больной вбегает в кабинет.

Интервенция 10.

П: Вы мне обещали, что мне повысят пенсию. Мне не повышают пенсию.

В: Что я могу сделать – я ведь только врач.

П: Вы обещали! Вы обещали! Почему мне не повышают пенсию?!

В: Я обещал?

П: Да, обещали! Обещали!

В: Наверно я был пьян.

П: Ха-ха. Вы же не пьете – вы же врач.

До этого напряженный и тревожный больной вдруг резко успокаивается, улыбается и спокойно уходит из кабинета. Вероятно, здесь произошло присоединение к «абсурду»: врач не мог быть пьяным – значит, он не мог обещать такого. С этим же пациентом связана и другая история – его мучили «голоса» детских врачей. Увеличение дозировок препаратов не снижало интенсивность обманов восприятия, но появлялись еще и жалобы на побочные эффекты. Императивные галлюцинации, когда «голоса» заставляли его покончить с собой (что само по себе является основанием для неотложной госпитализации) вызывали беспокойство уже у самого доктора. Тревожный и напряженный пациент вбегает в кабинет.

Интервенция 11.

П: Что мне делать? Детские врачи заставляют меня броситься в окно! Мне страшно!

В: Вы им ответьте.

П: Что ответить?

В: Только после вас.

П: Только после вас?!

Эмоциональное состояние резко меняется – начинает громко смеяться. Сразу успокаивается. После этого случая, пока больной лечился в ДС, не было жалоб на императивные галлюцинации. Благодаря этой интервенции удалось избежать госпитализации, пациент не выпал из привычного социального окружения. Врач присоединяется: голоса не только не ставятся под сомнение, но и предлагается способ управления ими. Этот случай доказывает, что некоторые симптомы заболевания, несмотря на их «стаж» и психический статус больного, могут поддаваться психотерапевтической коррекции, то есть значение психологических механизмов у психиатрического пациента, явно недооценивается.

Заключение

Указанные подходы помогли справиться с трудностями при взаимодействии с больными, на преодолении которых рациональными методами ушло бы значительно больше времени или эффект оказался бы неудовлетворительным. Как видно из приведенных примеров, психотерапевтические приемы не только дают возможность пациентам получить необходимую психиатрическую помощь, но и удержать их в рамках отделения, чтобы эта помощь оказалась более эффективной. Таким образом, техники современного психоанализа способны решать чисто медицинские задачи, что делает их ценным инструментом в работе современного психиатра.

Литература

1. Кернберг О. Тяжелый личностные расстройства. Стратегии психотерапии / О.Кернбег. — М.: Независимая фирма « Класс», 2000. – 464 с.
2. Спотниц Х. Современный психоанализ шизофренического пациента: теория техники / Х. Спотниц. – СПб. : Вост.-Европ. и-т психоанализа, 2004. – 296 с.
3. Федоров Я.О. Командный фактор в организации работы психиатрического отделения / Я.О.Федоров // Вестник психотерапии, 2008, № 26 (31). – С.103-108
4. Ялом И. Дар психотерапии // И.Ялом. – М.: Эксмо, 2008. – 352 с.

Напечатано:

Федоров Я.О. Современный психоанализ в психиатрической практике / Вестник психотерапии, 2008, № 27 (32). – С.91-101

(Visited 315 times, 1 visits today)