Снилось ли чжоу что он бабочка. Из книги «Чжуан-цзы

вБВПЮЛБ юЦХБОГЪЩ

пФРТБЧЙЧЫЙУШ ОБ РПЙУЛЙ ЮЕТОПК ЛПЫЛЙ лПОЖХГЙС, ЛПЫЛЙ, ЛПФПТХА ПЮЕОШ ФТХДОП ЙУЛБФШ Ч ФЈНОПК ЛПНОБФЕ, ПУПВЕООП ЕУМЙ ЕЈ ФБН ОЕФ, НЩ УМХЮБКОП ОБВТЕМЙ... ОЕФ, ОЙ ОБ ЛПЫЛХ Й ОЕ ОБ НЩЫЛХ, Б ОБ ВБВПЮЛХ. ьФП ОЕ РТПУФП ЛПММЕЛГЙПООБС ВБВПЮЛБ, ОЕ НБИБПО - НЕЮФБ ЬОФПНПМПЗПЧ. ьФП РТЙЪТБЮОБС ВБВПЮЛБ, ЛПФПТБС РТЙУОЙМБУШ МАВЙФЕМА РБТБДПЛУПЧ, ЛЙФБКУЛПНХ ЖЙМПУПЖХ юЦХБОГЪЩ.

л УПЦБМЕОЙА, П ЦЙЪОЙ юЦХБОГЪЩ НБМП ЮФП ЙЪЧЕУФОП. тБУУЛБЪЩЧБАФ, ЮФП ПО ОЕ МАВЙМ УФТПЗПЕ НПТБМЙЪБФПТУФЧП лПОЖХГЙС, РТЙОГЙРЙБМШОП ОЕ УПЗМБЫБМУС УФБФШ ЮЙОПЧОЙЛПН Й, ВХДХЮЙ УЧПВПДОЩН ЖЙМПУПЖПН, МАВЙМ РТЕДБЧБФШУС ТБЪНЩЫМЕОЙСН ПВ ПФЧМЕЮЈООЩИ ОБЮБМБИ.

пДОПНХ МЙЫШ ТЙФХБМХ юЦХБОГЪЩ, РП-ЧЙДЙНПНХ, ЧУЈ ЦЕ ПФДБЧБМ РТЕДРПЮФЕОЙЕ - ТЙФХБМХ ЧЙОПРЙФЙС. ьФП РПЪДОЕЕ Ч лЙФБЕ РПЬЪЙС ЧЙОБ ХУФХРЙФ НЕУФП РПЬЪЙЙ ЮБС. б ЧП ЧТЕНЕОБ юЦХБОГЪЩ НОПЗЙЕ ЖЙМПУПЖЩ РТЕДРПЮЙФБМЙ ЧЙОП. оБ ЛБТФЙОБИ ФПЗП ЧТЕНЕОЙ ЙЪПВТБЦБМУС ВМБЗПТПДОЩК ЖЙМПУПЖ У ЮБЫЕК, Ч ЛПНРБОЙЙ ЧЕУЈМЩИ ДТХЪЕК, ОБУМБЦДБЧЫЙИУС ЧНЕУФЕ У ОЙНЙ ЧЛХУПН ЙЪЩУЛБООПЗП ОБРЙФЛБ. нБМЕОШЛЙЕ ЖБТЖПТПЧЩЕ ЮБЫЕЮЛЙ, ЧЙООЩК ЮБКОЙЛ, ЛХЧЫЙО ДМС ЧЙОБ Ч РМЕФЈОПК ЛПТЪЙОЛЕ - ЧУЈ ЬФП УПЪДБЧБМП БФНПУЖЕТХ ОЕРТЙОХЦДЈООПУФЙ Й ВЕЪЪБВПФОПУФЙ РПУМЕПВЕДЕООПЗП ПФДЩИБ.

чЙОП Й УОЩ ЙЗТБМЙ Ч ЖЙМПУПЖЙЙ юЦХБОГЪЩ ПУПВХА ТПМШ. рПУМХЫБЕН, ОБРТЙНЕТ, ВЕУЕДХ ЙЪ ЕЗП ФТБЛФБФБ П УЧЕТИЯЕУФЕУФЧЕООЩИ УЧПКУФЧБИ ЮЕМПЧЕЛБ.

- "рПЮЕНХ ОБУФПСЭЙК ЮЕМПЧЕЛ ЙДЈФ РПД ЧПДПК Й ОЕ ЪБИМЈВЩЧБЕФУС? уФХРБЕФ РП ПЗОА Й ОЕ ПВЦЙЗБЕФУС? йДЈФ ОБД ФШНПК ЧЕЭЕК Й ОЕ ФТЕРЕЭЕФ?"

- "б ФЩ ЧЙДЕМ ЛПЗДБ-ОЙВХДШ, ЮФПВЩ РШСОЩК, ХРБЧ У РПЧПЪЛЙ, ТБЪВЙМУС ВЩ ДП УНЕТФЙ? лПУФЙ Х ОЕЗП ФБЛЙЕ ЦЕ, ЛБЛ Х ДТХЗЙИ МАДЕК, Б РПЧТЕЦДЕОЙЕ ЙОЩЕ. йВП ДХЫБ Х ОЕЗП ГЕМПУФОБС! уЕМ Ч РПЧПЪЛХ ОЕПУПЪОБООП Й ХРБМ ОЕПУПЪОБООП.

дХНЩ П ЦЙЪОЙ Й УНЕТФЙ, ХДЙЧМЕОЙЕ Й УФТБИ ОЕ ОБЫМЙ НЕУФБ Ч ЕЗП ЗТХДЙ, РПЬФПНХ РБДБС ПО ОЕ УЦЙНБЕФУС ПФ УФТБИБ.

еУМЙ ЮЕМПЧЕЛ ПВТЕФБЕФ РПДПВОХА ГЕМПУФОПУФШ ПФ ЧЙОБ, ФП ЛБЛХА ГЕМПУФОПУФШ ПО НПЦЕФ ПВТЕУФЙ ПФ РТЙТПДЩ! нХДТЩК ЮЕМПЧЕЛ УМЙЧБЕФУС У РТЙТПДПК, РПЬФПНХ ОЙЮФП ОЕ НПЦЕФ ЕНХ РПЧТЕДЙФШ!"

рТПУФПЕ ВЩФПЧПЕ ОБВМАДЕОЙЕ ПВПТБЮЙЧБЕФУС Х ЛЙФБКУЛПЗП НХДТЕГБ ГЕМПК ЖЙМПУПЖЙЕК УМЕДПЧБОЙС РТЙТПДЕ. уХДЙФЕ УБНЙ - РШСОЙГБ, ХРБЧЫЙК У ФЕМЕЗЙ, ЙЪВЕЗБЕФ УЕТШЈЪОЩИ ХЫЙВПЧ РПФПНХ, ЮФП РПМОПУФША ЕУФЕУФЧЕОЕО, МЙЫЈО ОБРТСЦЕОЙС Й ГЕМПУФЕО. оБН ФТХДОП РТЕДУФБЧЙФШ УЕВЕ лПОЖХГЙС, П ЛПФПТПН НЩ ХЦЕ ТБУУЛБЪЩЧБМЙ, Ч ТПМЙ РТПРПЧЕДОЙЛБ ЧЙООЩИ ЮБТ. чЕДШ ЙДЕБМШОЩН УПУФПСОЙЕН ДМС ХЮЙФЕМС лХОБ ВЩМЙ УПУТЕДПФПЮЕООПУФШ Й ФТЕЪЧПУФШ. у ФПЮЛЙ ЪТЕОЙС ЛПОЖХГЙБОУФЧБ ЧЙОП - ОБРЙФПЛ ГЙЧЙМЙЪПЧБООЩИ МАДЕК. пОП ОЕ ДПМЦОП ПФЧМЕЛБФШ ПФ ДЕСФЕМШОПЗП УМХЦЕОЙС ПВЭЕУФЧХ Й ПФ ЙУРПМОЕОЙС ТЙФХБМПЧ.

оБРТПФЙЧ, ДМС юЦХБОГЪЩ ЧЙОП - ОБРЙФПЛ ЖЙМПУПЖПЧ Й ВХОФБТЕК. пОП ЧПЪЧТБЭБЕФ ЮЕМПЧЕЛБ Л ФПНХ РЕТЧПВЩФОПНХ УПУФПСОЙА, Ч ЛПФПТПН ПО УМЙЧБЕФУС У РТЙТПДПК. рШСОЩК ФЕТСЕФ ЧОЕЫОЙЕ Й МПЦОЩЕ ПТЙЕОФЙТЩ Й РТЙПВТЕФБЕФ ПТЙЕОФЙТЩ ЧОХФТЕООЙЕ Й ЙУФЙООЩЕ. уМЕДХС ЙН, ЮЕМПЧЕЛ ЙДЈФ ЧЕТОЩН ЦЙЪОЕООЩН РХФЈН - РХФЈН дБП. рП ЬФПНХ РХФЙ ЙДХФ ОЕ ФПМШЛП МАДЙ, ОП Й ОЕВЕУОЩЕ УЧЕФЙМБ.

фБЛБС УЧПЕПВТБЪОБС ЖЙМПУПЖЙС ПРШСОЕОЙС ЪБЛПОПНЕТОП РЕТЕИПДЙМБ Ч РТЙФЮБИ юЦХБОГЪЩ Ч ЖЙМПУПЖЙА УОБ. уПО ЙНЕМ ДМС ОЕЗП ПЗТПНОПЕ ЪОБЮЕОЙЕ - ЧЕДШ ЦЙЪОШ ЧП УОЕ ВЩЧБЕФ ЗПТБЪДП СТЮЕ Й ХЧМЕЛБФЕМШОЕЕ, ЮЕН ЦЙЪОШ ОБСЧХ. ьФП ХЦЕ ДБЧОП ЪБНЕФЙМЙ ЛЙФБКУЛЙЕ НХДТЕГЩ.

пЛБЪЩЧБЕФУС, ЧП УОЕ НПЦОП УФБЧЙФШ Й ТЕЫБФШ УБНЩЕ УМПЦОЩЕ ЖЙМПУПЖУЛЙЕ ЧПРТПУЩ, ЧПРТПУЩ П УНЩУМЕ ЦЙЪОЙ, П ЦЙЪОЙ РПУМЕ УНЕТФЙ, ЙВП УБН УПО ОБРПНЙОБЕФ УНЕТФШ. рПЮФЙ ЪБ ДЧБДГБФШ ЧЕЛПЧ ДП ТБЪЗПЧПТБ зБНМЕФБ У ЮЕТЕРПН ВЕДОПЗП кПТЙЛБ У юЦХБОГЪЩ РТПЙЪПЫМБ УМЕДХАЭБС ОЕПВЩЮОБС ЙУФПТЙС.

пДОБЦДЩ юЦХБОГЪЩ ЫЈМ РП РТПУЈМПЮОПК ДПТПЗЕ Й ЧДТХЗ ОБФЛОХМУС ОБ ЗПМЩК ЮЕТЕР, РПВЕМЕЧЫЙК, ОП УПИТБОЙЧЫЙК ЖПТНХ. юЦХБОГЪЩ ХДБТЙМ РП ЮЕТЕРХ ИМЩУФПН Й ПВТБФЙМУС Л ОЕНХ У ЧПРТПУПН:

- "вЕДОЩК ЮЕТЕР! дПЧЕМБ МЙ ФЕВС ДП ЬФПЗП ВЕЪТБУУХДОБС ЦБЦДБ ЦЙЪОЙ ЙМЙ УЕЛЙТБ ОБ РМБИЕ, ЛПЗДБ УМХЦЙМ ФЩ РПВЕЦДЈООПНХ ГБТА? дПЧЕМЙ МЙ ФЕВС ДП ЬФПЗП ОЕДПВТЩЕ ДЕМБ, ПРПЪПТЙЧЫЙЕ ПФГБ Й НБФШ, ЦЕОХ Й ДЕФЕК? йМЙ НХЛЙ ЗПМПДБ Й ИПМПДБ? дПЧЕМЙ МЙ ФЕВС ДП ЬФПЗП НОПЗЙЕ ЗПДЩ ЦЙЪОЙ?"

ъБЛПОЮЙЧ УЧПА ТЕЮШ, юЦХБОГЪЩ ИМЕВОХМ ЧЙОБ ЙЪ ЖМСЗЙ Й МЈЗ УРБФШ, РПМПЦЙЧ РПД ЗПМПЧХ ЮЕТЕР. ч РПМОПЮШ ЮЕТЕР РТЙЧЙДЙМУС ЕНХ ЧП УОЕ Й УЛБЪБМ:

- "ч ФЧПЙИ УМПЧБИ - ВТЕНС НХЮЕОЙК ЦЙЧПЗП ЮЕМПЧЕЛБ. рПУМЕ УНЕТФЙ ЙИ ОЕ ВХДЕФ. дМС НЈТФЧПЗП ОЕФ ОЙ ГБТС ОБЧЕТИХ, ОЙ УМХЗ ЧОЙЪХ, ОЕ УФТБЫОБ ДМС ОЕЗП УНЕОБ ЧТЕНЈО ЗПДБ. фБЛПЗП УЮБУФШС ОЕФ ДБЦЕ Х ЙНРЕТБФПТБ, ПВТБЭЈООПЗП МЙГПН Л АЗХ".

- "п, НХДТЩК ЮЕТЕР, - ПФЧЕЮБМ юЦХБОГЪЩ - иПЮЕЫШ, С ЧЕМА чЕДБАЭЕНХ УХДШВБНЙ ЧПЪТПДЙФШ ФЕВС Л ЦЙЪОЙ, ПФДБФШ ФЕВЕ РМПФШ Й ЛТПЧШ, ЧЕТОХФШ ПФГБ Й НБФШ, ЦЕОХ Й ДЕФЕК, УПУЕДЕК Й ДТХЪЕК?"

- "тБЪЧЕ ЪБИПЮХ С УНЕОЙФШ ГБТУФЧЕООПЕ УЮБУФШЕ ОБ ЮЕМПЧЕЮЕУЛЙЕ НХЛЙ?!" - У ДПУФПЙОУФЧПН Й ОЕЧПЪНХФЙНПУФША ПФЧЕФЙМ ЮЕТЕР.

ьФПФ ХДЙЧЙФЕМШОЩК ТБЪЗПЧПТ РТЕДУФБЧМЕО Ч ФТБЛФБФЕ юЦХБОГЪЩ Ч ЗМБЧЕ ЛПФПТБС ОБЪЩЧБЕФУС "чЩУЫЕЕ ОБУМБЦДЕОЙЕ". чППВЭЕ РП ХЮЕОЙА ЧЕМЙЛПЗП ЛЙФБКУЛПЗП НХДТЕГБ УПО СЧМСЕФУС ЧПРМПЭЕОЙЕН НЕЮФЩ ЮЕМПЧЕЛБ П УЮБУФМЙЧПК ЦЙЪОЙ, НЗОПЧЕООПК Й СТЛПК, УМПЧОП ВМЕУЛ НПМОЙЙ. ч ЙОПН ЖЙМПУПЖУЛПН УОЕ УМЙЧБАФУС ЗТБОЙГЩ НЕЦДХ ТЕБМШОПУФША Й ЖБОФБЪЙЕК. юЦХБОГЪЩ ДПЧЈМ ЬФП УМЙСОЙЕ ДП РПМОПЗП МПЗЙЮЕУЛПЗП ЪБЧЕТЫЕОЙС Ч ЪОБНЕОЙФПК РТЙФЮЕ П ВБВПЮЛЕ.

"пДОБЦДЩ юЦХБОГЪЩ РТЙУОЙМПУШ, ЮФП ПО - ВБВПЮЛБ, ЧЕУЕМП РПТИБАЭЙК НПФЩМЈЛ. пО ОБУМБЦДБМУС ПФ ДХЫЙ Й ОЕ ПУПЪОБЧБМ, ЮФП ПО юЦХБОГЪЩ. оП, ЧДТХЗ РТПУОХМУС, ПЮЕОШ ХДЙЧЙМУС ФПНХ, ЮФП ПО - юЦХБОГЪЩ Й ОЕ НПЗ РПОСФШ: УОЙМПУШ МЙ юЦХБОГЪЩ, ЮФП ПО - ВБВПЮЛБ, ЙМЙ ВБВПЮЛЕ УОЙФУС, ЮФП ПОБ - юЦХБОГЪЩ?!"

чПФ ЛБЛБС ЖЙМПУПЖУЛБС ВБВПЮЛБ РПТИБЕФ Ч ОБЫЕН НХЪЕЕ. б ЧПРТПУ, РПУФБЧМЕООЩК ЧЕМЙЛЙН ЛЙФБКУЛЙН НХДТЕГПН "ЛФП ЦЕ ЛПНХ РТЙУОЙМУС - ВБВПЮЛЕ НХДТЕГ, ЙМЙ НХДТЕГХ ВБВПЮЛБ?", ПУФБЈФУС ОЕТБЪТЕЫЈООЩН Й РПОЩОЕ. уПЧТЕНЕООЩЕ ЖЙМПУПЖЩ УЕТШЈЪОП ПФОПУСФУС Л БОБМЙЪХ УОПЧЙДЕОЙК. пОЙ ДПЛБЪБМЙ, ЮФП МПЗЙЮЕУЛЙН РХФЈН РБТБДПЛУ юЦХБОГЪЩ ТБЪТЕЫЙФШ ОЕМШЪС. пДОБЛП НХДТЕГБН ОЕ ИПЮЕФУС Ч ЬФП ЧЕТЙФШ, Й ПОЙ РТПДПМЦБАФ МПНБФШ ЗПМПЧХ ОБД ДТЕЧОЙН ЛЙФБКУЛЙН РБТБДПЛУПН.

юФП Ц, ТЙУЛОЙФЕ Й чЩ ОБ ДПУХЗЕ ТБЪПВТБФШУС, ЛФП ЦЕ ЛПНХ РТЙУОЙМУС? б НЩ, ЛБЛ ХЮЙФ ДТЕЧОЕЛЙФБКУЛБС НХДТПУФШ, ДПМЦОЩ ЧПЧТЕНС ЪБНПМЮБФШ, УЛМПОЙЧ ЗПМПЧХ РЕТЕД ЮЕМПЧЕЮЕУЛПК НХДТПУФША.

Чжуан-цзы (Zhuangzi) - китайский философ, последователь Лао-цзы, учение которого излагал в поэтической форме. Чжуан-цзы жил во второй половине IV века до н. э. и умер в начале следующего столетия. Чжуан-цзы был родом из уезда Мэн во владении Сун. Чжуан-цзы в молодости был смотрителем плантаций лаковых деревьев, а потом, не желая более сковывать себя государевой службой, ушел в отставку и начал вести жизнь "свободного философа".

Чжуан-цзы и его единомышленники подчеркивали тяготы и опасности служебной карьеры, перед которыми блекнут все награды и почести. Литературный дар и неистощимая фантазия Чжуан-цзы воплотились в сатирических образах, разоблачающих пороки государственных и ученых мужей.

Среди современников, Чжуан-цзы выделялся "широтой познаний". Вот, собственно, и все, что известно о Чжуан-цзы со слов историка Сыма Цяня. К этому можно добавить, что древние летописи действительно упоминают о существовании в царстве Сун знатного рода Чжуан, который еще на рубеже VII-VI веков до н. э. был разгромлен, после того как его вожди приняли участие в неудачной попытке дворцового переворота, и с тех пор навсегда сошел с политической сцены.

Все прочие известия о даосском философе (в том числе и приводимые Сыма Цянем) относятся уже к его литературному образу, каким он складывается из текста трактата, приписываемого ему. Чжуан-цзы неизменно предстает простым, скромным, лишенным тщеславия человеком. Он живет в бедности и даже "плетет сандалии", но не чувствует себя стесненным.

Ключ к загадке даосского мудреца следует искать в тексте книги, носящей его имя.

Эта книга прошла долгий путь становления. В каталоге императорского книгохранилища, составленном на рубеже нашей эры, упоминается трактат "Чжуан-цзы", состоящий из 52 глав.

Чжуан-цзы считал, что нет объективных критериев для установления истинности или ложности высказываемых суждений, а поэтому нельзя определить, какое из двух суждений истинно или ложно.

Когда Чжуан-цзы лежал при смерти, ученики задумали устроить ему пышные похороны.

"К чему это? - сказал Чжуан-цзы. - Гробом моим будет земля, саркофагом - небо; нефритовыми бляхами - солнце и луна, жемчужинами - звезды, и все живое - погребальным шествием; разве не все уже готово для моих похорон?" "Мы боимся, - отвечали ученики, - чтоб вас не расклевали вороны и коршуны".

"На земле, - сказал Чжуан-цзы, - расклюют вороны и коршуны, под землей - сожрут муравьи и медведки. Так стоит ли отнимать у одних - чтобы отдать другим?"

Однажды Чжуан-цзы приснилось, что он маленькая бабочка, весело порхающая среди цветов. Проснувшись, философ не мог решить, Чжуан-цзы ли он, видевший во сне, что он бабочка, или же бабочка, которой снится, что она Чжуан-цзы?

Однажды Чжуан Чжоу приснилось, что он бабочка! он весело порхал, был счастлив и не знал, что он - Чжоу. А проснувшись внезапно, даже удивился, что он - Чжоу. И не знал уже: Чжоу ли снилось, что он - бабочка, или бабочке снится, что она - Чжоу. Ведь бабочка и Чжоу - совсем не одно и то же. Или это то, что называют превращением?

(Из гл. 2 - «О равенстве вещей»)

Болотный фазан через десять шагов поклюет, через сто - напьется, а в клетке жить не хочетз хотя и сыт - а все как-то не то!

(Из гл, 3 - «Искусство жить»)

Когда скончался Лао Дань, Цинь И, соболезнуя о нем, простонал трижды и вышел. Ученики спросили!

Разве вы не были другом Учителя?

Был,- сказал Цинь И.

А если так, то можно ли оплакивать его подобным образом?

Можно,- ответил Цинь И.- Я было думал, что вы и впрямь его ученики, теперь же вижу, что - нет. Когда я пришел сюда с соболезнованием, то увидел, что старики оплакивают его, как сына, а молодые плачут по нем, как по матери. Собравшись здесь, они уже не могли удержаться от слез и стенаний. Но это ведь значит - противиться Небу, отойти от Истины, забыть о своем предназначении: в старину это называлось «грехом непослушания». Время пришло - Учитель родился; настало время уйти - Учитель покорился. Если смириться со своей участью и покориться неизбежному - к вам не найдут доступа ни радость, ни печаль:, в старину это называлось «освобождением из петли >.

(Из гл. 3 - "Искусство жить")

У коня есть копыта - чтоб ступать по инею и снегу, шерсть - чтобы уберечься от ветра и стужи; он щиплет траву и пьет воду, встает на дыбы и скачет - в этом истинная природа коня. Не нужны ему ни высокие башни, ни богатые хоромы.

Но вот появился Бо Лэ и сказал:

Я знаю, как укрощать коней.

И принялся их прижигать и клеймить, стреноживать и взнуздывать, подстригать им гриву и подрезать копыта, приучать к стойлам и яслям. Из десяти коней подыхало два-три. А он морил их голодом и жаждой, гонял рысью и галопом, учил держать строй, терзал удилами спереди, грозил кнутом и плетью сзади - и коней стало подыхать больше половины.

А я, - сказал Гончар,- знаю, как обращаться с глиной: круги делаю - строго по циркулю, квадраты - по угломеру.

А я, - сказал Плотник,-знаю, как управляться с деревом; кривое - подгоняю по крюку, прямое - выравниваю по отвесу.

Но разве природа дерева и глины - в том, чтоб подчиняться крюку и отвесу, циркулю и угломеру! Однако умельцев славили из поколения в поколение, повторяя: «Бо Лэ умел укрощать коней, а Гончар и Плотник знали, как управляться с глиной и с деревом».

Такую же ошибку совершают и те, кто правит Поднебесной. Те, кто умел ею править,- поступали не так.

Природа людей постоянна: они ткут и одеваются, пашут и едят,- это можно назвать общими их свойствами. Единство п равенство - естественное их состояние. Вот почему во времена Высшей Добродетели их поступь была степенна, а взгляд - сосредоточен. В те времена в горах не было дорог и тропинок, а на реках - лодок и мостов; все живое держалось вместе, не зная границ; птицы и звери бродили стаями, а трава и деревья росли, как им вздумается. Зверя и птицу можно было водить на веревочке, можно было, взобравшись на дерево, заглянуть в гнездо к вороне или сороке. Тогда люди жили вместе с птицами и зверьми, были родней всему живому - где уж им было знать о низких и о благородных! Все были равно невежественны - и добродетель их не оставляла; в равной мере не знали желаний - и были просты и естественны. Так, живя в простоте и естественности, народ сохранял свою природу.

Но вот явились мудрецы, выдавая свои потуги - за «добро», свои ухищрения - за «долг»,- и в Поднебесной родились сомнения. Беспутство и неистовство стали выдавать за музыку, а мелочные правила - за обряды,- и в Поднебесной начались раздоры. Разве можно вырезать жертвенный кубок - не калеча дерева? Разве можно выточить скипетр - не губя белой яшмы? Как научить «добру» и «долгу» - если не отрешиться от Пути и Добродетели? Как научить обрядам и музыке - если не поступиться естественными чувствами? Разве можно создать узор - не перемешав пяти цветов? Разве можно построить шесть ладов - не смешав пяти звуков? Когда ради утвари калечат дерево - в этом повинен плотник; когда ради «добра» и «долга» забывают о Пути и Добродетели - в этом повинны мудрецы.

Живя на воле, кони щипали траву и пили воду. Радуясь - ласкались, сплетаясь шеями, осерчав - лягались, повернувшись задом. Только это они и умели. Когда же на них надели хомут да нацепили им на морду полумесяц - они выучились злобно коситься и выгибать шею, грызть удила и рвать поводья. Это Бо Лэ научил их лукавить и буйствовать,- и в этом его преступление...

В Хэсюевы времена народ жил, не ведая, чем бы ему заняться, ходил, не зная, куда бы ему пойти; с полным ртом, с тугим животом гулял себе и радовался. Только это он и умел! Но явились мудрецы и начали насаждать свои обряды и музыку - дабы с их помощью исправить Поднебесную, стали превозносить «добро» и «долг» - дабы умиротворить сердца в Поднебесной. С тех-то пор народ и бросился без удержу за знаниями и за наживой,- и повинны в этом - мудрецы!

(Гл. 9 - «У коня копыта...»)

Когда Чжуан-цзы удил рыбу в реке Пушуй, от чуского царя явились к нему два знатных мужа и сказали;

Государь пожелал обременить вас службой в своем царстве!

Не выпуская из рук удочки и даже не обернувшись, Чжуан-цзы ответил:

Слыхал я, что есть у вас в Чу священная черепаха: три тысячи лет как издохла, а цари хранят ее у себя в храме предков, в ларце, под покрывалом. Что лучше для черепахи: издохнуть и удостоиться почестей? Или жить, волоча хвост по грязи?

Лучше жить, волоча хвост по грязи,- ответили сановники.

Тогда ступайте прочь,- сказал Чжуан-цзы,- я тоже предпочитаю волочить хвост по грязи!

(Из гл. 17 - «Осенние воды»)

По дороге в Чу Чжуан-цзы наткнулся на пустой череп - совсем уже высохший, но еще целый. Он постучал по нему кнутовищем и спросил:

Отчего ты таким стал? Оттого ли, что был ненасытен в желаниях и преступил закон? Или погиб под топором на плахе, когда пала твоя страна? Или стал таким от стыда, что дурными делами опозорил отца и мать, жену и детей? Или муки голода и холода довели тебя до этого? Или просто скончался от старости?

И, прекратив расспросы, положил череп себе под голову и лег спать.

Ночью череп явился ему во сне и сказал:

По речам твоим видно, что ты искусный краснобай. Но все, о чем ты спрашивал, заботит только живых, мертвецы же этого не знают. Хочешь - я расскажу тебе о мертвых?

Хочу,- ответил Чжуан-цзы.

У мертвых,- сказал череп,- нет ни государя наверху, ни подданных внизу; нет у них и забот, что приносят четыре времени года. Беспечные и вольные, они так же вечны, как небо и земля, и даже утехи царей, что восседают, обратясь ликом к югу, не сравнятся с их блаженством.

Чжуан-цзы усомнился и спросил:

А хочешь, я велю Владыке Судеб возвратить тебе жизнь, дать тебе кости, кожу и мясо, вернуть тебя к отцу и матери, к жене и детям, к соседям и друзьям?

Но череп отвечал, нахмурясь:

Неужто я променяю царские услады на людские муки?!

Когда у Чжуан-цзы умерла жена, Хуэй-цзы пришел ее оплакать. А Чжуан-цзы сидел на корточках, стучал по глиняной корчаге и пел песни.

Ты ведь нажил с нею детей,- сказал Хуэй-цзы,- а теперь, когда она скончалась от старости, не только не плачешь, а еще колотишь в посудину и распеваешь песни,- на что это похоже!

Нет, это не так,- ответил Чжуан-цзы.- Когда она умерла и я остался один - мог ли я не печалиться? Но вот я задумался над ее началом - когда она еще не родилась; не только не родилась, но и не обладала телом; не только телом, но и дыханием. Смешанная с хаосом, она стала развиваться - и появилось дыхание; дыхание развилось - и возникло тело; тело развилось - и возникла жизнь, а ныне - новое превращение и смерть. Все это следует одно за другим, как времена года5 за весною - лето, за осенью - зима. Зачем же теперь, когда она покоится в Мироздании, провожать ее плачем и воплями? Ведь это значит - не понимать веления Неба. И я перестал плакать.

(Из гл. 18 - «Высшая радость»)

Цзисинцзы взялся обучать для царя бойцового петуха. Через десять дней государь спросила

Ну, как, готов петух?

Нет еще,- ответил Цзисинцзы,- полон тщеславия, кичится попусту.

Через десять дней государь вновь осведомился и получил ответ?

Пока еще нетз отзывается на каждый звук, кидается на каждую тень.

Через десять дней государь спросил опять?

Все еще нет,- ответил Цзисинцзы,- смотрит злобно, весь переполнен яростью.

Через десять дней царь вновь полюбопытствовал и услышал в ответ?

Вот теперь почти готовз услышит другого петуха - даже не шелохнется; посмотришь на него - как деревянный. Воля и выдержка его - безупречны. Ни один петух не посмеет откликнуться на его вызов? повернется и сбежит.

Чжун-ни направлялся в Чу. Выйдя из леса, он увидел, как некий горбун ловил цикад на кончик палки, смазанный клеем, да так ловко, будто собирал их руками.

До чего же ты ловок! - сказал Чжун-ни,- Видно, владеешь каким-то секретом?

Есть один,- ответил горбун.- В пятую и шестую луну кладу на кончик палки пару бусин и осторожно поднимаю; если не падают - то из десятка цикад от меня убегают две-три; если не падают три - то удирает одна; а уж если не скатятся пять - тогда будто руками собираю. Стою - как пень, руку тяну - как сухую ветку. И пусть огромны небо и земля, пусть много в мире всякой твари - у меня на уме только крылышки цикады; не отступлю, не отклонюсь, на целый мир их не променяю - как же после этого да не поймать!

Конфуций взглянул на учеников и сказал:

- «Если соберешь волю воедино - уподобишься божеству» - да ведь это сказано про нашего горбуна!

(Из гл. 19 - «Постигший жизнь»)

Плотник Цин вырезал из дерева раму для колоколов. Когда рама была готова, все поражались} казалось, ее делали духи. Увидел раму луский князь и спросил плотника:

Каким искусством ты этого достиг?

Я всего лишь ремесленник,- ответил плотник,- какое у меня может быть искусство? Впрочем, один способ есть. Никогда не берусь за работу в душевном смятенииз чтобы очиститься сердцем, непременно пощусь. После трех дней поста уже не смею помышлять о почестях или наградах, о жалованье и чинах. После пяти - не смею думать о хвале или хуле, удаче или неудаче. После семи - в оцепенении не ощущаю собственного тела, забываю о руках и ногах. И уже нет для меня ни князя, ни его двора, все внешнее исчезает, и все мое умение сосредоточивается па одном. Тогда я иду в горы и присматриваюсь к природным свойствам деревьев. И только мысленно увидев в самом лучшем пз стволов уже готовую раму, я принимаюсь ва дело - иначе не стоит и браться. Так мое естество сочетается с естеством дерева - поэтому и работа кажется волшебной.

(Из гл. 19 - «Постигший жизнь»)

Чжуан-цзы был на похоронах. Проходя мимо могилы Хуэй-цзы, он обернулся к спутникам и сказал:

Однажды некий инец запачкал белой глиной кончик носа: пятнышко было - с мушиное крылышко. Он приказал плотнику ТТТи стесать его. Умелец так заиграл топором - аж ветер поднялся: только выслушал приказ - и все стесал. Снял дочиста всю глину, не задев носа. А инец - и бровью не повел. Услыхав об этом, сун-ский князь Юань позвал к себе плотника и сказал емуз

Попробуй сделать это же самое и для меня, А плотник ответила

Когда-то я сумел это сделать - да только нет уже в живых того материала!

Вот так и у меня не стало материала: с тех пор как умер Учитель - мне больше не с кем спорить.

(Из гл. 24 - «Сюй У-гуй»)

Верша нужна - чтоб поймать рыбу: когда рыба поймана, про вершу забывают. Ловушка нужна - чтоб поймать зайца: когда заяц пойман, про ловушку забывают. Слова нужны - чтоб поймать мысль: когда мысль поймана, про слова забывают. Как бы мне найти человека, забывшего про слова,- и поговорить с ним!

(Из гл. 26 - «Вещи вне нас»)

Некто звал Чжуан-цзы к себе на службу. Чжуан-цзы так ответил посланцу:

Видали вы когда-нибудь жертвенного быка? Наряжают его в расшитые ткани, откармливают сеном и бобами! А потом ведут в храм предков - на заклание. Он и рад бы тогда снова стать простым теленком - да не тут-то было!

(Из гл. 32 - Ле Юй-коу»)

Чжуан-цзы лежал при смерти, и ученики задумали устроить ему пышные похороны.

К чему это? - сказал Чжуан-цзы. - Гробом моим будет земля, саркофагом - небо; нефритовыми бляхами - солнце и луна, жемчужинами - звезды, и все живое - погребальным шествием; разве не все уже готово для моих похорон?

Мы боимся, - отвечали ученики,- чтоб вас не расклевали вороны и коршуны.

На земле, - сказал Чжуан-цзы,- расклюют вороны и коршуны, под землей - сожрут муравьи и медведки. Так стоит ли отнимать у одних - чтоб отдать другим?

(Из гл. 32 - «Ле Юй-коу»)