Короткие рассказы для детей 4 5 лет. Русские народные сказки. Японская сказка в обработке Н.Фельдман «Ивовый росток»

Константин Ушинский «Петушок с семьёй»

Ходит по двору петушок: на голове красный гребешок, под носом красная бородка. Нос у Пети долотцом, хвост у Пети колесцом; на хвосте узоры, на ногах шпоры. Лапами Петя кучу разгребает, курочек с цыплятами созывает:

«Курочки-хохлатушки! Хлопотуньи-хозяюшки! Пёстренькие-рябенькие! Чёрненькие-беленькие! Собирайтесь с цыплятками, с малыми ребятками: я вам зёрнышко припас!»

Курочки с цыплятками собирались, раскудахталися; зёрнышком не поделились — передралися.

Петя-петушок беспорядков не любит — сейчас семью помирил: ту за хохол, того за вихор, сам зёрнышко съел, на плетень взлетел, крыльями замахал, во всё горло заорал: ку-ку-ре-ку!

Константин Ушинский «Васька»

Котичек-коток — серенький лобок. Ласков Вася, да хитёр, лапки бархатные, ноготок остёр. У Васютки — ушки чутки, усы длинны, шубка шёлковая.

Ласкается кот, выгибается, хвостиком виляет, глазки закрывает, песенку поёт, а попалась мышка — не прогневайся! Глазки-то большие, лапки — что стальные, зубки-то кривые, когти выпускные!

Константин Ушинский «Лиса Патрикеевна»

У кумушки-лисы зубушки остры, рыльце тоненькое, ушки на макушке, хвостик на отлёте, шубка тёпленькая.

Хорошо кума принаряжена: шерсть пушистая, золотистая; на груди жилет, а на шее белый галстучек.

Ходит лиса тихохонько, к земле пригинается, будто кланяется; свой пушистый хвост носит бережно, смотрит ласково, улыбается, зубки белые показывает.

Роет норы, умница, глубокие; много ходов в них и выходов, кладовые есть, есть и спаленки, мягкой травушкой полы выстланы. Всем бы лисонька хороша была хозяюшка, да разбойница-лиса — хитрая: любит курочек, любит уточек, свернёт шею гусю жирному, не помилует и кролика.

Константин Ушинский «Уточки»

Сидит Вася на бережку; смотрит он, как уточки в пруде кувыркаются: широкие носики в воду прячут, жёлтые лапки на солнышке сушат. Приказали Васе уточек стеречь, а они на воду ушли — и старые и малые: как их теперь домой загнать? Вот и стал Вася уточек кликать: «Ути, ути- уточки! Прожоры-тараторочки, носики широкие, лапочки перепончатые! Полно вам червячков таскать, травку щипать, тину глотать, зобы набивать,— пора вам домой идти!»

Уточки Васю послушались, на берег вышли, домой идут, с ноги на ногу переваливаются.

Любовь Воронкова «Маша-растеряша»

Жила-была девочка Маша.

Утром встало солнышко, заглянуло окно. А Маша спит.

Пришла мама:

— Маша, поднимайся,

Маша, одевайся!

Светит солнышко с утра,

В детский сад идти пора!

Маша проснулась, открыла глаза:

— Встану - не устану.

Я немножко полежу

Да в окошко погляжу.

А мама опять:

— Маша, поднимайся,

Маша, одевайся!

Нечего делать - надо подниматься, надо чулки надевать.

Оглянулась Маша - а чулок-то нет!

— Где же, где мои чулки?

Обыщу все уголки.

Их на стуле нет,

И под стулом нет,

На кровати нет,

Под кроватью - нет...

Ищет Маша чулки, никак не найдёт.

А кошка на стуле мурлычет-приговаривает:

— Ищешь, ищешь - не найдёшь,

А разыщешь - так пойдёшь.

Надо вещи убирать —

Не придётся их искать.

И воробьи за окном Машу поддразнивают:

— Опоздаешь, Маша,

Маша-растеряша!

А Маша всё ищет:

— И под стулом нет,

И на стуле нет...

Да вот же они - у куклы в кроватке!

Мама спрашивает:

— Маша, скоро?

А Маша отвечает:

— Надеваю чулки,

Обуваю башмаки.

Заглянула под кровать, а там только один башмак стоит, а другого нет!

— Под кроватью нет,

На кровати нет,

И за шкафом нет,

И под шкафом нет...

А кошка ходит, всё своё мурлычет-приговаривает:

— Ищешь, ищешь - не найдёшь,

А разыщешь - так поймёшь.

Надо вещи убирать —

Не придётся их искать.

Подошёл к окну петушок и запел:

— Опоздаешь, Маша,

Маша-растеряша!

Стала Маша просить петушка:

— Петушок, петушок,

Разыщи мой башмачок!

Петушок поискал-поискал — нет башмачка во дворе.

А башмачок-то вот где — на столе стоит.

Мама спрашивает:

— Маша, скоро?

А Маша отвечает:

— Вот надену платье

И пойду гулять я!

А платья тоже нет нигде!

— В чём пойду гулять я?

Потерялось платье!

Платье в горошину, —

Куда оно положено?

И на стуле нет,

И под стулом нет...

А кошка всё своё мурлычет-приговаривает:

— Ищешь, ищешь - не найдёшь,

А без платья не пойдёшь...

Надо вещи убирать —

Не придётся их искать...

Опоздаешь, Маша,

Маша-растеряша!

Но тут Маша увидела своё платье. Обрадовалась:

— Платье в горошину

На полочку заброшено!

Мама говорит:

— Больше ждать я не могу!

А Маша отвечает:

— Я бегу-бегу-бегу!

Бежит Маша в детский сад, торопится.

А ребята в детском саду уже позавтракали и пошли гулять. Они увидели Машу и закричали:

— Опоздала, Маша,

Маша-растеряша!

Лев Толстой «Была у Насти кукла»

Была у Насти кукла. Настя звала куклу дочка.

Мама дала Насте для её куклы всё, что надо.

Были у куклы юбки, кофты, платки, чулки, были даже гребни, щётки, бусы.

Лев Толстой «Таня знала буквы»

Таня знала буквы. Она взяла книгу и куклу и дала книгу кукле. Будто школа.

— Учи, кукла, буквы. Это — А. Это — Б — Бе. Смотри, помни.

Лев Толстой «Спала кошка на крыше»

Спала кошка на крыше, сжала лапки. Села подле кошки птичка. Не сиди близко, птичка, кошки хитры.

Лев Толстой «У Вари был Чиж»

У Вари был чиж. Чиж жил в клетке и ни разу не пел. Варя пришла к чижу.

— Пора тебе, чиж, петь.

— Пусти меня на волю, на воле буду весь день петь.

Лев Толстой «Был у Пети и Миши конь»

Был у Пети и Миши конь. Стал у них спор: чей конь? Стали они коня друг у друга рвать.

— Дай мне, мой конь!

— Нет, ты мне дай! Конь не твой, а мой!

Пришла мать, взяла коня, и стал конь ничей.

Лев Толстой «Саша был трус»

Саша был трус. Была гроза и гром. Саша влез в шкаф. Там ему было темно и душно.

Саше не слышно было, прошла ли гроза.

Сиди, Саша, всегда в шкафу за то, что ты трус.

Михаил Зощенко «Умная птичка»

Один мальчик гулял в лесу и нашёл гнёздышко. А в гнёздышке сидели малюсенькие голенькие птенчики. И они пищали.

Они, наверно, ждали, когда их мамаша прилетит и покормит их червячками и мушками.

Вот мальчик обрадовался, что нашёл таких славных птенчиков, и хотел взять одного, чтоб принести его домой.

Только он протянул к птенчикам свою руку, как вдруг с дерева как камень упала к его ногам какая-то пернатая птичка.

Она упала и лежит в траве.

Мальчик хотел схватить эту птичку, но она немножко попрыгала, попрыгала по земле и отбежала в сторону.

Тогда мальчик побежал за ней. «Наверно,— думает,— эта птичка ушибла себе крыло, и поэтому она летать не может».

Только мальчик подошёл к этой птичке, а она снова прыг, прыг по земле и вновь немножко отбежала.

Мальчик опять за ней. Птичка немножко подлетела и снова села в траву.

Тогда мальчик снял свою шапку и хотел этой шапкой накрыть птичку.

Только он подбежал к ней, а она вдруг вспорхнула и улетела.

Мальчик прямо рассердился на эту птичку. И пошёл скорей назад, чтобы взять себе хоть одного птенчика.

И вдруг мальчик видит, что он потерял то место, где было гнёздышко, и никак не может его найти.

Тогда мальчик понял, что эта птичка нарочно упала с дерева и нарочно бегала по земле, чтоб подальше увести мальчика от своего гнёздышка.

Так мальчик и не нашёл птенчика.

Он собрал немножко лесной земляники, покушал её и пошёл домой.

Леонид Пантелеев «Как один поросёнок говорить научился»

Один раз я видел, как одна совсем маленькая девочка учила поросёнка говорить. Поросёнок ей попался очень умный и послушный, но почему-то говорить по- человечески он ни за что не хотел. И девочка как ни старалась, ничего у неё не выходило.

Она ему, я помню, говорит:

— Поросёночек, скажи: «мама»!

А он ей в ответ:

— Хрю-хрю.

— Поросёночек, скажи: «папа»!

— Хрю-хрю!

— Скажи: «дерево»!

— Хрю-хрю.

— Скажи: «цветочек»!

— Хрю-хрю.

— Скажи: «здравствуйте»!

— Хрю-хрю.

— Скажи: «до свидания!»

— Хрю-хрю.

Я смотрел-смотрел, слушал-слушал, мне стало жалко и поросёнка и девочку. Я говорю:

— Знаешь что, голубушка, ты бы ему всё-таки что-нибудь попроще велела сказать. А то ведь он ещё маленький, ему трудно такие слова произносить.

Она говорит:

— А что же попроще? Какое слово?

— Ну, попроси его, например, сказать: «хрю-хрю».

Девочка немножко подумала и говорит:

— Поросёночек, скажи, пожалуйста: «хрю-хрю»!

Поросёнок на неё посмотрел и говорит:

— Хрю-хрю!

Девочка удивилась, обрадовалась, в ладоши захлопала.

— Ну вот,— говорит,— наконец-то! Научился!

А. Ремизов «Пальцы»

Жили-были пять пальцев — те самые, которых всякий на руке у себя знает: большой, указательный, средний, безымянный — все четверо большие, а пятый мизинец — маленький.

Проголодались как-то пальцы.

Большой говорит:

— Давайте-ка, братцы, съедим что-нибудь, больно уж морит.

А другой говорит:

— Да что же мы есть будем?

— А взломаем у матери ящик, наедимся сладких пирожных, — говорит безымянный.

— Наесться-то мы наедимся, — заперечил четвертый, — да этот маленький все матери скажет.

— Если скажу, — поклялся мизинец, — так пусть же я не вырасту больше.

Вот взломали пальцы ящик, наелись досыта сладких пирожных, их и разморило.

Пришла домой мать, видит: слипшись, спят пальцы, один не спит — мизинец. Он ей все и рассказал.

А за то и остался навеки маленький — мизинец, а те четверо с тех пор ничего не едят, да с голодухи голодные за все хватаются.

Л. Толстой «Косточка»

Быль

Купила мать слив и хотела их дать детям после обеда. Они лежали на тарелке. Ваня никогда не ел слив и все нюхал их. И очень они ему нравились. Очень хотелось их съесть. Он все ходил мимо слив. Когда никого не было в горнице, он не удержался, схватил одну сливу и съел. Перед обедом мать сочла сливы и видит, одной нет. Она сказала отцу.

За обедом отец говорит: «А что, дети, не съел ли кто-нибудь одну сливу?» Все сказали: «Нет». Ваня покраснел как рак и сказал тоже: «Нет, я не ел».

Тогда отец сказал: «Что съел кто-нибудь из вас, это нехорошо; но не в этом беда. Беда в том, что в сливах есть косточки, и если кто не умеет их есть и проглотит косточку, то через день умрет. Я этого боюсь».

Ваня побледнел и сказал: «Нет, я косточку бросил за окошко».

И все засмеялись, а Ваня заплакал.

К. Ушинский «Петушок с семьей»

Ходит по двору петушок: на голове — красный гребешок, под носом — красная бородка. Нос у Пети долотцом, хвост у Пети колесцом, на хвосте узоры, на ногах шпоры. Лапами Петя кучу разгребает, курочек с цыплятами созывает:

— Курочки-хохлатушки! Хлопотуньи-хозяюшки! Пестренькие-рябенькие! Черненькие-белень- кие! Собирайтесь с цыплятками, с малыми ребятками: я вам зернышко припас!

Курочки с цыплятками собрались, раскудахталися; зернышком не поделились — передралися.

Петя-петушок беспорядков не любит — сейчас семью помирил: ту за хохол, того за вихор, сам зернышко съел, на плетень взлетел, крыльями замахал, во все горло заорал:

«Ку-ка-ре-ку!»

К. Ушинский «Васька»

Котичек-коток — серенький лобок. Ласков Вася, да хитер, лапки бархатные, коготок остер. У Васютки ушки чутки, усы длинны, шубка шелковая. Ласкается кот, выгибается, хвостиком виляет, глазки закрывает, песенку поет, а попалась мышка — не прогневайся! Глазки-то большие, лапки — что стальные, зубки-то кривые, когти выпускные!

К. Ушинский «Лиса Патрикеевна»

У кумушки-лисы зубушки остры, рыльце тоненькое; ушки на макушке, хвостик на отлете, шубка тепленькая.

Хорошо кума принаряжена: шерсть пушистая, золотистая; на груди жилет, на шее белый галстучек.

Ходит лиса тихонько, к земле пригибается, будто кланяется; свой пушистый хвост носит бережно; смотрит ласково, улыбается, зубки белые показывает.

Роет норы, умница, глубокие; много ходов в них и выходов, кладовые есть, есть и спаленки, мягкой травушкой полы выстланы.

Всем бы лисонька хороша была хозяюшка, да разбойница-лиса — хитрая: любит курочек, любит уточек, свернет шею гусю жирному, не помилует и кролика.

К. Ушинский «Уточки»

Сидит Вася на бережку; смотрит он, как уточки в пруде кувыркаются: широкие носики в воду прячут, желтые лапки на солнышке сушат. Приказали Васе уточек стеречь, а они на воду ушли — и старые и малые. Как их теперь домой загнать? Вот и стал Вася уточек кликать:

— Ути-ути-уточки! Прожоры-тараторочки, носики широкие, лапочки перепончатые! Полно вам червячков таскать, травку щипать, тину глотать, зобы набивать — пора вам домой идти!

Уточки Васю послушались, на берег вышли, домой идут, с ноги на ногу переваливаются.

К. Ушинский «Ветер и Солнце

Однажды Солнце и сердитый северный Ветер затеяли спор о том, кто из них сильнее. Долго спорили они и наконец решились помериться силами над путешественником, который в это самое время ехал верхом по большой дороге.

— Посмотри, — сказал Ветер, — как я налечу на него: мигом сорву с него плащ.

Сказал — и начал дуть что было мочи. Но чем более старался Ветер, тем крепче закутывался путешественник в свой плащ: он ворчал на непогоду, но ехал все дальше и дальше. Ветер сердился, свирепел, осыпал бедного путешественника дождем и снегом; проклиная Ветер, путешественник надел свой плащ в рукава и подвязался поясом. Тут уж Ветер и сам убедился, что ему плаща не сдернуть.

Солнце, видя бессилие своего соперника, улыбнулось, выглянуло из-за облаков, обогрело, осушило землю, а вместе с тем и бедного полузамерзшего путешественника. Почувствовав тепло солнечных лучей, он приободрился, благословил Солнце, сам снял свой плащ, свернул и привязал к седлу.

— Видишь ли, — сказало тогда кроткое Солнце сердитому Ветру, — лаской и добротой можно сделать гораздо больше, чем гневом.

М. Горький «Воробьишко»

У воробьев совсем так же, как у людей: взрослые воробьи и воробьихи — пичужки скучные и обо всем говорят, как в книжках написано, а молодежь — живет своим умом.

Жил-был желторотый воробей, звали его Пудик, а жил он над окошком бани, за верхним наличником, в теплом гнезде из пакли, моховинок и других мягких материалов. Летать он еще не пробовал, но уже крыльями махал и все выглядывал из гнезда: хотелось поскорее узнать — что такое Божий мир и годится ли он для него?

— Что, что? — спрашивала его воробьиха- мама.

Он потряхивал крыльями и, глядя на землю, чирикал:

— Чересчур черна, чересчур!

Прилетал папаша, приносил букашек Пудику и хвастался:

— Чив ли я?

Мама-воробьиха одобряла его:

— Чив, чив!

А Пудик глотал букашек и думал:

«Чем чванятся — червяка с ножками дали — чудо!»

И все высовывался из гнезда, все разглядывал.

— Чадо, чадо, — беспокоилась мать, — смотри — чебурахнешься!

— Чем, чем? — спрашивал Пудик.

— Да не чем, а упадешь на землю, кошка — чик! — и слопает! — объяснял отец, улетая на охоту.

Так все и шло, а крылья расти не торопились. Подул однажды ветер — Пудик спрашивает:

— Что, что?

— Ветер дунет на тебя — чирк! и сбросит на землю — кошке! — объяснила мать.

Это не понравилось Пудику, он и сказал:

— А зачем деревья качаются? Пусть перестанут, тогда ветра не будет...

Пробовала мать объяснить ему, что это не так, но он не поверил — он любил объяснять все по-своему. Идет мимо бани мужик, махает руками.

— Чисто крылья ему оборвала кошка, — сказал Пудик, — одни косточки остались!

— Это человек, они все бескрылые! — сказала воробьиха.

— Почему?

— У них такой чин, чтобы жить без крыльев, они всегда на ногах прыгают, чу?

— Будь-ка у них крылья, так они бы и ловили нас, как мы с папой мошек...

— Чушь! — сказал Пудик. — Чушь, чепуха! Все должны иметь крылья. Чать, на земле хуже, чем в воздухе!.. Когда я вырасту большой, я сделаю, чтобы все летали.

Пудик не верил маме; он еще не знал, что если маме не верить, это плохо кончится.

Он сидел на самом краю гнезда и во все горло распевал стихи собственного сочинения:

— Эх, бескрылый человек,

У тебя две ножки,

Хоть и очень ты велик,

Едят тебя мошки!

А я маленький совсем,

Зато сам мошек ем.

Пел, пел, да и вывалился из гнезда, а воробьиха за ним, а кошка — рыжая, зеленые глаза — тут как тут.

Испугался Пудик, растопырил крылья, качается на сереньких ногах и чирикает:

— Честь имею, имею честь...

А воробьиха отталкивает его в сторону, перья у нее дыбом встали — страшная, храбрая, клюв раскрыла — в глаз кошке целит.

— Прочь, прочь! Лети, Пудик, лети на окно, лети...

Страх приподнял с земли воробьишку, он подпрыгнул, замахал крыльями — раз, раз и — на окне!

Тут и мама подлетела — без хвоста, но в большой радости, села рядом с ним, клюнула его в затылок и говорит:

— Что, что?

— Ну что ж! — сказал Пудик. — Всему сразу не научишься!

А кошка сидит на земле, счищая с лапы воробьихины перья, смотрит на них — рыжая, зеленые глаза — и сожалительно мяукает:

— Мяа-аконький такой воробушек, словно мы-ышка... мя-увы...

И все кончилось благополучно, если забыть о том, что мама осталась без хвоста...

Л. Пантелеев «Как поросенок говорить научился»

Один раз я видел, как одна совсем маленькая девочка учила поросенка говорить. Поросенок ей попался очень умный и послушный, но почему-то говорить по-человечески он ни за что не хотел. И девочка как ни старалась — ничего у нее не выходило.

Она ему, я помню, говорит:

— Поросеночек, скажи: мама!

А он ей в ответ:

— Хрю-хрю!

— Поросеночек, скажи: папа!

— Хрю-хрю!

— Скажи: дерево!

— Хрю-хрю!

— Скажи: цветочек!

— Хрю-хрю!

— Скажи: здравствуйте!

— Хрю-хрю!

— Скажи: до свиданья!

— Хрю-хрю!

Я смотрел-смотрел, слушал-слушал, мне стало жалко и поросенка, и девочку. Я говорю:

— Знаешь что, голубушка, ты бы ему все- таки что-нибудь попроще велела сказать. А то ведь он еще маленький, ему трудно такие слова произносить.

Она говорит:

— А что же попроще? Какое слово?

—: Ну, попроси его, например, сказать: хрю- хрю.

Девочка немножко подумала и говорит:

— Поросеночек, скажи, пожалуйста: хрю- хрю!

Поросенок на нее посмотрел и говорит:

— Хрю-хрю!

Девочка удивилась, обрадовалась, в ладоши захлопала.

— Ну вот, — говорит, — наконец-то! Научился!

Л. Пантелеев «Карусели»

Игра

Один раз мы с Машей сидели у меня в комнате и занимались каждый своим делом. Она готовила уроки, а я писал рассказ. И вот написал я две или три странички, устал немножко, потянулся и несколько раз зевнул. И Маша мне сказала:

— Ой, папа! Ты же не так делаешь!..

Я, конечно, удивился:

— То есть что я не так делаю? Зеваю не так?

— Нет, зеваешь ты правильно, а вот потягиваешься не так.

— Как это не так?

— Да. Вот именно, не так.

И она мне показала. Это, наверно, вы все знаете. Это все школьники и дошколята знают. Во время занятий воспитательница объявляет маленькую передышку, ребята встают и хором читают такие стихи:

Ветер дует нам в лицо.

Закачалось деревцо.

— Ветер, тише, тише, тише!

Деревцо растет все вы-ы-ыше!

И при этом все руками показывают, как ветер дует в лицо, как дерево качается и как оно потом растет все выше и выше, до самого неба.

Мне это, сказать по правде, понравилось. И с тех пор всякий раз, когда нам с Машей приходилось работать вместе, мы каждые полчаса проделывали с ней это упражнение — качались, вытягивались и дули себе в лицо. Но потом нам надоело играть в одно и то же. И мы придумали немножко похожую, но другую игру. Попробуйте, — может быть, кое- кому из вас тоже понравится?

Встаньте лицом к своему соседу. Хлопайте один другого крест-накрест ладонь в ладонь. И громко все вместе читайте:

Карусели, карусели!

Мы с тобою в лодку сели

И по-е-ха-ли!..

А когда поехали, показывайте, как это было, — работайте веслами.

Карусели, карусели!

Мы с тобой на лошадь сели

И по-е-ха-ли!..

Теперь скачите верхом. Гоп! Гоп! Подстегивайте лошадку, только не сильно, не больно.

Карусели, карусели!

Мы с тобой в машину сели

И по-е-ха-ли!..

Крутите баранку. Здорово несется наша «Волга». Можно даже, пожалуй, бибикнуть:

Би-би-и-и-и!

А карусель наша все крутится и вертится, все шибче и шибче. Куда же еще? Ага! Придумали!

Карусели, карусели!

В самолет

С тобой мы сели

И по-е-ха-ли!..

Руки в стороны! Самолет готов. Полетели!.. Ура-а!..

Самолет хорошо, а ракета лучше.

Карусели, карусели!

Мы с тобой в ракету сели

И по-е-ха-ли!..

Руки над головой. Кончики пальцев соедините вместе. Присели! К запуску приготовиться! 3-з-з-зиг! Полетели! Только не пробейте потолок, а то и в самом деле в космос улетите.

А если останетесь на земле, тогда можете и на санках покататься, и на самокате, и еще на чем-нибудь... Это уж вы сами придумаете!

А. Н. Толстой «Еж»

Теленок увидел ежа и говорит:

— Я тебя съем!

Еж не знал, что теленок ежей не ест, испугался, клубком свернулся и фыркнул:

— Попробуй...

Задрав хвост, запрыгал глупый теленок, боднуть норовит, потом растопырил передние ноги и лизнул ежа.

— Ой, ой, ой! — заревел теленок и побежал к корове-матери, жалуется: — Еж меня за язык укусил.

Корова подняла голову, поглядела задумчиво и опять принялась траву рвать.

А еж покатился в темную нору под рябиновый корень и сказал ежихе:

— Я огромного зверя победил, должно быть, льва!

И пошла слава про храбрость ежову за синее озеро, за темный лес.

— У нас еж — богатырь, — шепотом со страху говорили звери.

А. Н. Толстой «Лиса»

Под осиной спала лиса и видела воровские сны.

Спит лиса, не спит ли — все равно нет от нее житья зверям.

И ополчились на лису — еж, дятел да ворона.

Дятел и ворона вперед полетели, а еж следом покатился.

Дятел да ворона сели на осину...

— Тук... тук... тук... — застучал дятел клювом по коре.

И лиса увидела сон — будто страшный мужик топором машет, к ней подбирается.

Еж к осине подбегает, и кричит ему ворона:

— Карр, еж!.. Карр, еж!..

«Кур ешь, — думает лиса, — догадался проклятый мужик».

А за ежом ежиха да ежата катятся, пыхтят, переваливаются...

— Карр, ежи! — заорала ворона.

«Караул, вяжи!» — подумала лиса да как спросонок вскочит, а ежи ее иголками в нос...

— Отрубили мой нос, смерть пришла, — ахнула лиса и — бежать.

Прыгнул на нее дятел и давай долбить лисе голову.

А ворона вдогонку: «Карр».

С тех пор лиса больше в лес не ходила, не воровала.

Выжили душегуба.

А. Н. Толстой «Петушки»

На избушке Бабы Яги, на деревянной ставне, вырезаны девять петушков. Красные головки, крылышки золотые.

Настанет ночь, проснутся в лесу древяницы и кикиморы, примутся ухать да возиться, и захочется петушкам тоже ноги поразмять.

Соскочат со ставни в сырую траву, нагнут шейки и забегают. Щиплют траву, дикие ягоды. Леший попадется, и лешего за пятку ущипнут.

Шорох, беготня по лесу.

А на заре вихрем примчится Баба Яга на ступе с трещиной и крикнет петушкам:

— На место, бездельники!

Не смеют ослушаться петушки и, хоть не хочется, — прыгают в ставню и делаются деревянными, как были.

Но раз на заре не явилась Баба Яга — ступа дорогой в болоте завязла.

Радехоньки петушки: побежали на чистую кулижку, взлетели на сосну. Взлетели и ахнули.

Дивное диво! Алой полосой над лесом горит небо, разгорается; бегает ветер по листикам; садится роса.

А красная полоса разливается, яснеет. И вот выкатило огненное солнце.

В лесу светло, птицы поют, и шумят, шумят листья на деревах.

У петушков дух захватило. Хлопнули они золотыми крылышками и запели: «Ку-ка-ре-ку!» С радости.

А потом полетели за дремучий лес на чистое поле, подальше от Бабы Яги.

И с тех пор на заре просыпаются петушки и кукаречут:

— Ку-ка-ре-ку, пропала Баба Яга, солнце идет!

Т. Александрова «Медвежонок Бурик»

Жил-был маленький медвежонок Бурик. У него была мама Бурая медведица, большая, лохматая и добрая. А еще у него была сестра, маленькая, лохматая и тоже добрая. Сам медвежонок был маленький, лохматый, а добрый или нет, он не знал. Во всяком случае, он был очень веселый.

Целыми днями бегал он по мягкой траве, грелся на солнышке, а больше всего любил кататься с горки. Сядет на глину — вжж! — поехал! Плюх — прямо в реку! Его сестра и мама тоже сядут на глину — вжж! — поехали. Плюх! Вот было весело.

А еще мама и сестра показывали Бурику всякие сладкие ягоды. Медвежонок сразу стал очень быстро разыскивать их. И всегда звал маму и сестру. Значит, он тоже был добрый. Верно? Очень ему понравились и земляника, и черника, а малина — больше всего.

А еще он любил бегать за стрекозами и бабочками. Они летали от него в разные стороны, и медвежонок не поймал ни одной: ведь он не умел летать.

Ловить цветы было неинтересно: они сами лезли в лапы и были невкусные. А вот ягоды — другое дело.

— Ррр! — говорил Бурик. — Я тебя поймал! Ам! Поймал!

И ловил земляничнику и черничнику прямо ртом. А когда поспевала малина, разинешь пасть — ам! — и поймаешь целую кучу ягод. Сплошное удовольствие!

— Ешь, ешь, — говорила ему мама. — Запасайся на зиму!

Медвежонок не знал, что такое зима, но ел, ел.

А потом Бурик стал гоняться за разноцветными листьями. Ловить их было нетрудно, но они были невкусные. Не то что орехи, и яблоки, и груши. Бурик с удовольствием залезал на дикую яблоню и качался на ветках, а яблоки тоже качались и падали. Иногда и медвежонок падал вместе с ними, но ничего страшного тут не было.

Потом солнце куда-то делось, полили дожди, а ночи стали длинные и холодные. Бурику это совсем не понравилось. Он бегал и ворчал. Мама и сестра успокаивали его.

— Надо только найти хорошую берлогу, — говорили они, — и все будет в порядке.

И они искали, искали берлогу. Медвежонок им помогал.

— Вот это берлога? — спрашивал он, показывая на зеленый холмик весь в красных ягодах.

— Это брусника! — отвечали ему. — Ешь на здоровье!

— Не знаю, что такое ваша берлога, только поскорее находите ее, а то очень холодно, — ворчал Бурик.

И вот однажды мама, оставив его и сестру у речки, ушла одна искать берлогу. И тут медвежонок увидел, что совсем у него перед носом, перед ртом и глазами летают белые мухи. Бурик очень обрадовался и начал их ловить. Поймает, посмотрит — нет мухи, висит на шерсти росинка. Он попробовал ловить их языком и обрадовался: они просто таяли во рту. Но скоро белых мух нападало столько, что съесть их всех не было никакой возможности. И медвежонок заскучал. Тогда он захотел — вжж! — скатиться и — плюх! — в речку.

— В этом году очень ранние морозы, — уговаривала Бурика сестра. — Речка уже замерзла, и в ней нельзя купаться.

— Ну и пусть! — сказал Бурик, побежал на горку, — вжж! — поехал. И бум! — с размаху сел на твердую воду. Хорошо, что шуба у Бурика стала еще лохматее и пушистее, а то бы он здорово ушибся. И медвежонок обиделся на реку.

Тут его позвали сверху. Мама нашла берлогу! Очень обрадовался Бурик и со всех лап бросился за сестрой.

Глубоко в лес увела их Бурая медведица. Чаще и чаще стали попадаться упавшие деревья, огромные, корявые. На месте вырванных корней были ямы. Наверное, для того, чтобы в них проваливались медвежата. Бурик даже перестал ворчать и хныкать — так он устал.

И тогда Бурая медведица остановилась перед большой черной ямой возле упавшего дерева.

— Берлога! — торжественно сказала она. — Пожалуйста!

И они уснули в яме. А весной вылезли все из берлоги, живые, здоровые.

Г. Балл «Желтячок»

В курятнике кто-то тихонько постучал: тук... тук... А потом послышалось: крак!

Клуша Рыжуха замахала крыльями. А из разбитой яичной скорлупы выклюнулся цыпленок, первый цыпленок. Можно про него сказать — Желтячок. Потому что он был кругом желтый.

Цыпленок затряс головой и сказал:

— Пин...пин...пи.

А в это время из-за леса выглянуло солнышко. И по земле побежал солнечный лучик. Искупался в холодной речке, прокатился по крыше дома и заглянул в окошко. Желтячок зажмурился и притаился. Вдруг закудахтала клуша Рыжуха, залаял пес Шустрый, громко замычала корова:

— Му-у! Пора на волю!

А цыпленок подумал: «Сколько света и шума! Это все я сделал?! Пин! Это все я! Это я! Я!»

Нет, не надо смеяться над Желтячком. Ведь это было самое первое утро в его жизни. А как хорошо, как чудесно увидеть мир рано утром! Как хорошо жить на земле!

Б. Житков «Что я видел»

КАК МЫ ЕЗДИЛИ В ЗООСАД

Мы с мамой сели в трамвай. И мама сказала, что мы сейчас поедем смотреть диких зверей. А я спросил:

— А они нас не заедят?

Все кругом засмеялись, и одна тетя незнакомая сказала:

— Они в клетках сидят в железных. Они не могут выскочить. Там есть маленькие лошадки. Попроси маму, она тебя покатает.

КАК МЫ В ЗООСАД ПРИЕХАЛИ

Мы в трамвае не очень долго ехали. Нам сказали, что нам скоро выходить. Мы пошли вперед, чтобы выходить.

И все нас спрашивали:

— Вы у Зоосада выходите?

Это потому, что они тоже хотели выходить. А если мы не выходим, так чтоб их вперед пустить. Нам надо было выходить, и нас пропускали. Один дядя даже сказал:

— Давайте, гражданка, я вам мальчика вынесу.

И он меня вынес. Мама сказала «спасибо» и взяла меня за руку. И мы пошли в Зоосад. Там стенка. И на стенке стоят звери. Только они не живые, а сделанные. И надо брать билет, как на поезд. Там, в стенке, окошечки, и в окошечки дают билеты.

ЗЕБРА

Мама очень скоро пошла. И вдруг она сама сказала:

— Ах, какая!

И встала. А это была за решеткой лошадь. И я думал, что на ней одеяло нашито. Потому что на ней желтые и черные полоски. А мама сказала, что никакое не одеяло, а это у нее шерсть сама так растет. И сказала, что это зебра. Мама даже сказала:

— Ай, надо им дать поесть!

Их там две было. А они вовсе не хотели есть. Они даже на нас не смотрели. А я на них смотрел. И я потому смотрел, что они очень красивые. У них волосы стоят на шее, как щетка.

А мама вдруг сказала:

— Ах да! Слоны!

СЛОНЫ

Я увидел, что там земля идет немножко вверх. И там стоит очень большой слон.

Он такой большой, что я подумал, что не может быть и что он не живой, а сделанный. Потому что на такого по лестнице надо лезть, чтоб ему на спину залезть. Он сначала ничего не делал, так что я думал, что он правда неживой. А он живой. Он хоботом стал крутить.

Это у него из головы идет хобот. И хобот до самой земли доходит. И он хоботом как угодно может крутить. И крючком загибать. И как угодно.

Он набирал в хоботе с земли пыль, а потом всю пыль выдувал себе на спину. И живот тоже обдувал пылью.

Я все говорил:

— Почему?

А мне сказали, что это он для того, чтоб его никакие блохи не кусали. У него волос нет, а прямо толстая кожа. И вся кожа в складках. А на голове у него большие уши. Уши такие большие, прямо во всю голову. И он ими трясет и хлопает. А глазки совсем маленькие.

И все говорили, что он очень сильный и может хоботом автомобиль перевернуть. А если очень рассердится, ему ничего не стоит человека убить. Он может хоботом человека за ногу схватить и о землю хлопнуть. Только он очень добрый.

А слон стоял, стоял да вдруг пошел к нам. Он вниз к нам пошел. А я немножко испугался. Вдруг он к нам придет и начнет нас всех хоботом убивать! А он тихонько шел. Ноги у него очень толстые, прямо как столбы. И на ногах пальцы, а не видно, а только одни ногти очень коротенькие. И я думал, что это у него копыта маленькие торчат из ноги. А это ногти. Он такой ногой может кого угодно стоптать. И я стал бояться. И сказал маме тихонько:

— Я боюсь. Чего он сюда идет?

А один дядя услыхал, как я говорю, и сказал громко:

— Он боится, что слон на нас идет! Ха- ха-ха!

И все стали показывать, что там кругом сделана дорожка. А она каменная. И она вся в гвоздях. Там гвозди острым кверху стоят. Слон через нее перейти не может, потому что он себе ногу поколет. И он до нас не дойдет.

КАК СЛОН КУПАЛСЯ

Меня поставили на заборчик, чтобы я увидал, как сделана эта дорожка. И я тогда увидал, что там внизу, за этой дорожкой, есть вода. И слон пошел прямо к этой воде. Я думал, что он пить хочет, а он не пить. Он купаться хотел. Он в эту воду совсем залез. Так что только голова одна наверху была. И спина немножко.

А потом он стал хоботом набирать воду и ее выливать себе на спину. Прямо как пожарные пожар заливают.

А потом я увидел, что еще один слон купаться идет. Только он меньше этого. И мне сказали, что он небольшой, что он еще мальчик. И у него рядом с хоботом два белых зуба вперед торчат.

Я сказал:

— Ай, зубы какие!

А все стали смеяться и мне кричать:

— Это клыки! Это клыки!

А я сказал:

— А почему у большого нет?

Никто ничего не говорил, только один дядя сказал, что тот слон — мама. И что «вот у твоей мамы усов нет, так и у той слонихи клыков нет». У слоних клыков не бывает. А эта слониха взяла набрала воды в хобот да как дунет на нас водой! Так все и побежали. Все очень смеялись, и я тоже.

С. Козлов «Дружба»

Однажды утром Медвежонок проснулся и подумал:

«В лесу много зайцев, а мой друг Заяц — один. Надо его как-нибудь назвать!»

И стал придумывать своему другу имя.

«Если я назову его ХВОСТИК, — думал Медвежонок, — то это будет не по правилам, потому что у меня тоже есть хвостик... Если я назову его УСАТИК, это тоже будет нехорошо — потому что и у других зайцев есть усы... Надо назвать его так, чтобы все-все сразу знали, что это — мой друг».

И Медвежонок придумал.

— Я назову его ЗАЯЦДРУГМЕДВЕЖОН- КА! — прошептал он. — И тогда всем-всем будет понятно.

И он соскочил с постели и заплясал.

— ЗАЯЦДРУГМЕДВЕЖОНКА! ЗАЯЦДРУГ- МЕДВЕЖОНКА! — пел Медвежонок. — Ни у кого нет такого длинного и красивого имени!..

И тут появился Заяц.

Он переступил порог, подошел к Медвежонку, погладил его лапой и тихо сказал:

— Как тебе спалось, МЕДВЕЖОНОККОТО- РЫЙДРУЖИТСЗАЙЦЕМ?

— Что?.. — переспросил Медвежонок.

— Это теперь твое новое имя! — сказал Заяц. — Я всю ночь думал: как бы тебя назвать? И наконец придумал: МЕДВЕЖОНОК- КОТОРЫЙДРУЖИТСЗАЙЦЕМ!

С. Козлов «Такое дерево»

Раньше всех в лесу просыпались птицы. Они пели, раскачиваясь на ветках, а Медвежонку казалось, будто это сами деревья машут ветвями и поют.

— Я тоже буду деревом! — сказал сам себе Медвежонок.

И вышел однажды на рассвете на полянку и стал махать всеми четырьмя лапами и петь.

— Что это ты делаешь, Медвежонок? — спросила у него Белка.

— А ты разве не видишь? — обиделся Медвежонок. — Раскачиваю ветвями и пою...

— Ты разве дерево? — удивилась Белка.

— Конечно! А что же еще?

— А почему тогда ты бегаешь по всей поляне? Разве ты когда-нибудь видел, чтобы деревья бегали?

— Это смотря какое дерево... — сказал Медвежонок, разглядывая свои мохнатые лапы. — А дерево с такими лапами, как у меня, вполне может бегать.

— А кувыркаться такое дерево тоже может?

— И кувыркаться! — сказал Медвежонок.

И перекувырнулся через голову.

— И потом, если ты не веришь, ты можешь побегать по мне, Белка, и увидишь, какое я хорошее дерево!

— А где твои птицы? — спросила Белка.

— Это какие еще птицы?..

— Ну, на каждом дереве живут свои птицы!..

Медвежонок перестал махать лапами и задумался: «Птицы!.. А где же я возьму птиц?»

— Белка, — сказал он, — найди для меня, пожалуйста, немного птиц.

— Это какая же птица согласится жить на Медвежонке? — сказала Белка.

— А ты не говори им, что я — Медвежонок. Скажи им, что я — такое дерево...

— Попробую, — пообещала Белка. И обратилась к Зяблику.

— Зяблик! — сказала она. — У меня есть одно знакомое дерево... Оно умеет бегать и кувыркаться через голову. Не согласитесь ли вы немножко пожить на нем?

— С удовольствием! — сказал Зяблик. — Я еще никогда не жил на таком дереве.

— Медвежонок! — позвала Белка. — Идя сюда и перестань махать лапами. Вот Зяблик согласен немного пожить на тебе!

Медвежонок подбежал к краю полянки, зажмурился, а Зяблик сел ему на плечо.

«Теперь я — настоящее дерево!» — подумал Медвежонок и перекувырнулся через голову.

— У-лю-лю-лю-лю! — запел Зяблик.

— У-лю-лю-лю-лю! — запел Медвежонок и замахал лапами.

В. Драгунский «Хитрый способ»

— Вот, — сказала мама, — полюбуйтесь! На что уходит отпуск? Посуда, посуда, три раза в день посуда! Утром мой чашки, вечером мой чашки, а днём целая гора тарелок. Просто бедствие какое-то!

— Да, — сказал папа, — действительно, это ужасно! Как жалко, что ничего не придумано в этом смысле. Что смотрят инженеры? Да, да... Бедные женщины...

Папа глубоко вздохнул и уселся на диван.

Мама увидела, как он удобно устроился, и сказала:

— Нечего тут сидеть и притворно вздыхать! Нечего всё валить на инженеров! Я даю вам обоим срок. До обеда вы должны что-нибудь придумать и облегчить мне эту проклятую мойку! Кто не придумает, того я отказываюсь кормить. Пусть сидит голодный. Дениска! Это и тебя касается. Намотай себе на ус!

Я сразу сел на подоконник и начал придумывать, как быть с этим делом. Во-первых, я испугался, что мама в самом деле не будет меня кормить и я, чего доброго, помру от голода, а во-вторых, мне интересно было что-нибудь придумать, раз инженеры не сумели. И я сидел и думал и искоса поглядывал на папу, как у него идут дела. Но папа и не думал думать. Он побрился, потом надел чистую рубашку, потом прочитал штук десять газет, а затем спокойненько включил радио и стал слушать какую-то ерунду за истекшую неделю.

Тогда я стал думать ещё быстрее. Я сначала хотел выдумать электрическую машину, чтобы сама мыла посуду и сама вытирала, и для этого я немножко развинтил наш электрополотёр и папину электробритву «Харьков». Но у меня не получалось, куда прицепить полотенце.

Выходило, что при запуске машины бритва разрежет полотенце на тысячу кусочков. Тогда я всё свинтил обратно и стал придумывать другое. И часа через два я вспомнил, что читал в газете про конвейер, и от этого я сразу придумал довольно интересную штуку. И когда наступило время обеда и мама накрыла на стол и мы все расселись, я сказал:

— Ну что, папа? Ты придумал?

— Насчёт чего? — сказал папа.

— Насчёт мойки посуды, — сказал я. — А то мама перестанет нас с тобой кормить.

— Это она пошутила, — сказал папа. — Как это она не будет кормить родного сына и горячо любимого мужа?

И он весело рассмеялся.

Но мама сказала:

— Ничего я не пошутила, вы у меня узнаете! Как не стыдно! Я уже сотый раз говорю — я задыхаюсь от посуды! Это просто не по-товарищески: самим сидеть на подоконнике, и бриться, и слушать радио, в то время как я укорачиваю свой век, без конца мою ваши чашки и тарелки.

— Ладно, — сказал папа, — что-нибудь придумаем! А пока давайте же обедать! О, эти драмы из-за пустяков!

— Ах, из-за пустяков? — сказала мама и прямо вся вспыхнула: — Нечего сказать, красиво! А я вот возьму и в самом деле не дам вам обеда, тогда вы у меня не так запоёте!

И она сжала пальцами виски и встала из-за стола. И стояла у стола долго-долго и всё смотрела на папу. А папа сложил руки на груди и раскачивался на стуле и тоже смотрел на маму. И они молчали. И не было никакого обеда. И я ужасно хотел есть.

Я сказал:

— Мама! Это только один папа ничего не придумал. А я придумал! Всё в порядке, ты не беспокойся. Давайте обедать. Мама сказала:

— Что же ты придумал? Я сказал:

— Я придумал, мама, один хитрый способ!

Она сказала:

— Ну-ка, ну-ка...

Я спросил:

— А ты сколько моешь приборов после каждого обеда? А, мама?

Она ответила:

— Тогда кричи «ура», — сказал я, — теперь ты будешь мыть только один! Я придумал хитрый способ!

— Выкладывай, — сказал папа.

— Давайте сначала обедать, — сказал я. — Я во время обеда расскажу, а то ужасно есть хочется.

— Ну что ж, — вздохнула мама, — давайте обедать.

И мы стали есть.

— Ну? — сказал папа.

— Это очень просто, — сказал я. — Ты только послушай, мама, как всё складно получается! Смотри: вот обед готов. Ты сразу ставишь один прибор. Ставишь ты, значит, единственный прибор, наливаешь в тарелку супу, садишься за стол, начинаешь есть и говоришь папе: «Обед готов!»

Папа, конечно, идёт мыть руки, и, пока он их моет, ты, мама, уже доедаешь суп и наливаешь ему нового, в свою же тарелку.

Вот папа возвращается в комнату и тотчас говорит мне: «Дениска, обедать! Ступай руки мыть!»

Я иду. Ты же в это время ешь из мелкой тарелки котлеты. А папа ест суп. А я мою руки. И когда я их вымою, я иду к вам, а у вас папа уже поел супу, а ты съела котлеты. И когда я вошёл, папа наливает супу в свою свободную глубокую тарелку, а ты кладёшь папе котлеты в свою пустую мелкую. Я ем суп, папа — котлеты, а ты спокойно пьёшь компот из стакана.

Когда папа съел второе, я как раз покончил с супом. Тогда он наполняет свою мелкую тарелку котлетами, а ты в это время уже выпила компот и наливаешь папе в этот же стакан. Я отодвигаю пустую тарелку из-под супа, принимаюсь за второе, папа пьёт компот, а ты, оказывается, уже пообедала, поэтому ты берёшь глубокую тарелку и идёшь на кухню мыть!

А пока ты моешь, я уже проглотил котлеты, а папа — компот. Тут он живенько наливает в стакан компоту для меня и относит свободную мелкую тарелку к тебе, а я залпом выдуваю компот и сам несу на кухню стакан! Всё очень просто! И вместо трёх приборов тебе придётся мыть только один. Ура?

— Ура, — сказала мама, — ура-то ура, только негигиенично!

— Ерунда, — сказал я, — ведь мы все свои. Я, например, нисколько не брезгую есть после папы. Я его люблю. Чего там... И тебя тоже люблю.

— Уж очень хитрый способ, — сказал папа. — И потом, что ни говори, а всё-таки гораздо веселее есть всем вместе, а не трёхступенчатым потоком.

— Ну, — сказал я, — зато маме легче! Посуды-то в три раза меньше уходит.

— Понимаешь, — задумчиво сказал папа, — мне кажется, я тоже придумал один способ. Правда, он не такой хитрый, но всё-таки...

— Выкладывай, — сказал я.

— Ну-ка, ну-ка... — сказала мама.

Папа поднялся, засучил рукава и собрал со стола всю посуду.

— Иди за мной, — сказал он, — я сейчас покажу тебе свой нехитрый способ. Он состоит в том, что теперь мы с тобой будем сами мыть всю посуду!

И он пошёл.

А я побежал за ним. И мы вымыли всю посуду. Правда, только два прибора. Потому что третий я разбил. Это получилось у меня случайно, я всё время думал, какой простой способ придумал папа.

И как это я сам не догадался?..

Вопросы для обсуждения

Какой хитрый способ придумал Дениска из рассказа В. Драгунского, чтобы помочь маме не мыть много посуды? Этот способ можно назвать хорошим и правильным? Почему мама и папа не согласились с Дениской? Какой простой способ придумал папа? Он понравился Дениске? Как ты думаешь, Дениска — ленивый или трудолюбивый ребёнок? Почему ты так думаешь?

Л. Воронкова «Радости»

Ребята сидели на брёвнышках под берёзами и разговаривали.

— А у меня радость, — сказала Алёнка, — у меня новая лента, смотрите какая — блестящая!

Она показала свою косу и новую ленту в косе.

— У меня тоже радость, — сказала Таня, — мне цветные карандаши купили. Целая коробка.

— Подумаешь, радости! — сказал Петя Петухов. — У меня вот удочка есть. Сколько хочешь рыбы наловлю. А что там карандаши какие-то? Испишутся, и всё.

Тут и Дёмушке захотелось похвалиться.

— А у меня розовая рубашка, вот она! — сказал Дёмушка и растопырил руки, чтобы все видели, какая у него красивая рубашка.

Только Ваня слушал и ничего не говорил.

— А у Ванюшки даже никакой, хоть бы маленькой, радостинки нет, — сказала Алёнка, — сидит и молчит.

— Нет, есть, — сказал Ваня, — я цветы видел.

Все наперебой стали спрашивать.

— Какие цветы?

— В лесу видел. На полянке. Когда я заблудился. Уже вечер, кругом темно. А цветы стоят белые и как будто светятся.

Ребята засмеялись:

— Мало ли в лесу цветов! Тоже радость нашёл!

— А ещё я один раз зимой крыши видел, — сказал Ваня.

Ребята засмеялись ещё громче:

— Значит, летом ты крыши не видишь?

— Вижу. Только зимой на крышах был снег. И солнце светило. С одной стороны крыша синяя, а с другой — розовая.И вся блестит.

— Вот ещё! — сказала Алёнка. — Как будто мы снег на крыше не видели. А что он был синий да розовый, это ты выдумал.

— Да он просто так, — сказал Петя, — он нарочно!

— Может, у тебя ещё какие радости есть? — спросила Таня.

— Есть, — сказал Ваня, — ещё я видел серебряных рыбок.

Дёмушка вскочил.

— Настоящих? Серебряных? — Петя Петухов даже вскочил. — В пруду? В речке?

— В луже, — сказал Ваня.

Тут все так и повалились со смеху. А Петя Петухов проворчал:

— Я так и знал. Он же всё нарочно!

— Нет, не нарочно, — сказал Ваня, — после дождя под яблоней была лужа. Голубая. А в неё солнце светило. И ветер был. Вода дрожала, и в ней серебряные рыбки играли.

— Вот болтун, — сказала Алёнка, — никакой у него радости нет, так он и придумывает.

Алёнка смеялась. А Таня сказала задумчиво:

— А может, у него этих радостинок побольше, чем у нас. Ведь он их где хочешь найдёт...

В. Драгунский «Мотогонки по отвесной стене»

Ещё когда я был маленький, мне подарили трёхколёсный велосипед. И я на нём выучился ездить. Сразу сел и поехал, нисколько не боясь, как будто я всю жизнь ездил на велосипедах.

Мама сказала:

— Смотри, какой он способный к спорту.

А папа сказал:

— Сидит довольно обезьяновато...

А я здорово научился ездить и довольно скоро стал делать на велосипеде разные штуки, как весёлые артисты в цирке. Например, я ездил задом наперёд или лёжа на седле и вертя педали какой угодно рукой — хочешь правой, хочешь левой:

ездил боком, растопыря ноги;

ездил, сидя на руле, а то зажмурясь и без рук;

ездил со стаканом воды в руке. Словом, наловчился по-всякому.

А потом дядя Женя отвернул у моего велосипеда одно колесо, и он стал двухколёсным, и я опять очень быстро всё заучил. И ребята во дворе стали меня называть «чемпионом мира и его окрестностей».

И так я катался на своём велосипеде до тех пор, пока колени у меня не стали во время езды подниматься выше руля. Тогда я догадался, что я уже вырос из этого велосипеда, и стал думать, когда же папа купит мне настоящую машину «Школьник».

И вот однажды к нам во двор въезжает велосипед. И дяденька, который на нём сидит, не крутит ногами, а велосипед трещит себе под ним, как стрекоза, и едет сам. Я ужасно удивился. Я никогда не видел, чтобы велосипед ехал сам. Мотоцикл — это другое дело, автомобиль — тоже, ракета — ясно, а велосипед? Сам?

Я просто глазам своим не поверил.

А этот дяденька, что на велосипеде, подъехал к Мишкиному парадному и остановился. И он оказался совсем не дяденькой, а молодым парнем. Потом он поставил велосипед около трубы и ушёл. А я остался тут же с разинутым ртом. Вдруг выходит Мишка.

Он говорит:

— Ну? Чего уставился?

Я говорю:

— Сам едет, понял?

Мишка говорит:

— Это нашего племянника Федьки машина. Велосипед с мотором. Федька к нам приехал по делу — чай пить.

Я спрашиваю:

— А трудно такой машиной управлять?

— Ерунда на постном масле, — говорит Мишка. — Она заводится с пол-оборота. Один раз нажмёшь на педаль, и готово — можешь ехать. А бензину в ней на сто километров. А скорость двадцать километров за полчаса.

— Ого! Вот это да! — говорю я. — Вот это машина! На такой покататься бы!

Тут Мишка покачал головой:

— Влетит. Федька убьёт. Голову оторвёт!

— Да. Опасно, — говорю я.

Но Мишка огляделся по сторонам и вдруг заявляет:

— Во дворе никого нет, а ты всё-таки «чемпион мира». Садись! Я помогу разогнать машину, а ты один разок толкни педаль, и все пойдёт как по маслу. Объедешь вокруг садика два-три круга, и мы тихонечко поставим машину на место. Федька у нас чай подолгу пьёт. По три стакана дует. Давай!

— Давай! — сказал я.

И Мишка стал держать велосипед, а я на него взгромоздился. Одна нога действительно доставала самым носком до края педали, зато другая висела в воздухе, как макаронина. Я этой макарониной отпихнулся от трубы, а Мишка побежал рядом и кричит:

— Жми педаль, жми давай!

Я постарался, съехал чуть набок с седла да как нажму на педаль. Мишка чем-то щёлкнул на руле... И вдруг машина затрещала, и я поехал!

Я поехал! Сам! На педали не жму — не достаю, а только еду, соблюдаю равновесие!

Это было чудесно! Ветерок засвистел у меня в ушах, всё вокруг понеслось быстро-быстро по кругу: столбик, ворота, скамеечка, грибы от дождя, песочник, качели, домоуправление, и опять столбик, ворота, скамеечка, грибы от дождя, песочник, качели, домоуправление, и опять столбик, и всё сначала, и я ехал, вцепившись в руль, а Мишка всё бежал за мной, но на третьем круге он крикнул:

— Я устал! — и прислонился к столбику.

А я поехал один, и мне было очень весело, и я всё ездил и воображал, что участвую в мотогонках по отвесной стене. Я видел, в парке культуры так мчалась отважная артистка...

И столбик, и Мишка, и качели, и домоуправление — всё мелькало передо мной довольно долго, и всё было очень хорошо, только ногу, которая висела, как макаронина, стали немножко колоть мурашки... И ещё мне вдруг стало как-то не по себе, и ладони сразу стали мокрыми, и очень захотелось остановиться.

Я доехал до Мишки и крикнул:

— Хватит! Останавливай!

Мишка побежал за мной и кричит:

— Что? Говори громче!

— Ты что, оглох, что ли?

Но Мишка уже отстал. Тогда я проехал ещё круг и закричал:

— Останови машину, Мишка!

Тогда он схватился за руль, машину качнуло, он упал, а я опять поехал дальше.

Гляжу, он снова встречает меня у столбика и орёт:

— Тормоз! Тормоз!

Я промчался мимо него и стал искать этот тормоз. Но ведь я же не знал, где он! Я стал крутить разные винтики и что-то нажимать на руле. Куда там! Никакого толку. Машина трещит себе как ни в чём не бывало, а у меня в макаронную ногу уже тысячи иголок впиваются!

— Мишка, а где этот тормоз? А он:

— Я забыл!

— Ты вспомни!

— Ладно, вспомню, ты пока покрутись ещё немножко!

— Ты скорей вспоминай, Мишка! — опять кричу я.

не по себе, тошно как-то. А на следующем кругу Мишка снова кричит:

— Не могу вспомнить! Ты лучше попробуй спрыгни!

— Меня тошнит!

Если бы я знал, что так получится, ни за что бы не стал кататься, лучше пешком ходить, честное слово!

А тут опять впереди Мишка кричит:

— Надо достать матрац, на котором спят! Чтоб ты в него врезался и остановился! Ты на чём спишь?

— На раскладушке!

— Тогда езди, пока бензин не кончится!

Я чуть не переехал его за это. «Пока бензин не кончится»... Это, может быть, ещё две недели так носиться вокруг садика, а у нас на вторник билеты в кукольный театр. И ногу колет! Я кричу этому дуралею:

— Сбегай за вашим Федькой!

— Он чай пьёт! — кричит Мишка.

— Потом допьёт! — ору я.

А он не дослышал и соглашается со мной:

— Убьёт! Обязательно убьёт!

И опять всё завертелось передо мной: столбик, ворота, скамеечка, качели, домоуправление. Потом наоборот: домоуправление, качели, скамеечка, столбик, а потом пошло вперемешку: домик, столбоуправление, грибеечка... И я понял, что дело плохо.

Но в это время кто-то сильно схватил машину, она перестала трещать, и меня довольно крепко хлопнули по затылку. Я сообразил, что это Мишкин Федька наконец почайпил. И я тут же кинулся бежать, но не

смог, потому что макаронная нога вонзилась в меня, как кинжал. Но я всё-таки не растерялся и ускакал от Федьки на одной ноге. И он не стал догонять меня.

А я на него не рассердился за подзатыльник. Потому что без него я, наверно, кружил бы по двору до сих пор.

Вопросы для обсуждения

О чём рассказ В. Драгунского «Мотогонки по отвесной стене»? Почему героя рассказа звали «чемпионом мира и его окрестностей»? Как автор описывает поездку героя рассказа на велосипеде с мотором после третьего круга? Почему герой рассказа говорит такие слова: «грибеечка», почайпил»? Почему он не рассердился на Федьку за подзатыльник?

Л. Пантелеев «Большая стирка»

Один раз мама пошла на рынок за мясом. И девочки остались одни дома. Уходя, мама велела им хорошо себя вести, ничего не трогать, со спичками не играть, на подоконники не лазать, на лестницу не выходить, котёнка не мучить. И обещала им принести каждой по апельсину.

Девочки закрыли за мамой на цепочку дверь и думают: «Что же нам делать?» Думают: «Самое лучшее — сядем и будем рисовать». Достали свои тетрадки и цветные карандаши, сели за стол и рисуют. И всё больше апельсины рисуют. Их ведь, вы знаете, очень нетрудно рисовать: какую-нибудь картошину намазюкал, красным карандашом размалевал и — готово дело — апельсин.

Потом Тамарочке рисовать надоело, она говорит:

— Знаешь, давай лучше писать. Хочешь, я слово «апельсин» напишу?

— Напиши, — говорит Белочка.

Подумала Тамарочка, голову чуть-чуть наклонила, карандаш послюнила и — готово дело — написала:

Опельсин

И Белочка тоже две или три буковки нацарапала, которые умела.

Потом Тамарочка говорит:

— А я не только карандашом, а я и чернилами писать умею. Не веришь? Хочешь, напишу?

Белочка говорит:

— А где ж ты чернила возьмёшь?

— А у папы на столе — сколько хочешь. Целая банка.

— Да, — говорит Белочка, — а ведь мама нам не позволила трогать на столе.

Тамарочка говорит:

— Подумаешь! Она про чернила ничего не говорила. Это ведь не спички — чернила-то.

И Тамарочка сбегала в папину комнату и принесла чернила и перо. И стала писать. А писать она хоть и умела, да не очень. Стала перо в бутылку окунать и опрокинула бутылку. И все чернила на скатерть вылились. А скатерть была чистая, белая, только что постланная.

Ахнули девочки.

Белочка даже чуть на пол со стула не упала.

— Ой, — говорит, — ой... ой... какое пятнище!..

А пятнище всё больше и больше делается, растёт и растёт. Чуть не на полскатерти кляксу поставили. Белочка побледнела и говорит:

— Ой, Тамарочка, нам попадёт как!

А Тамарочка и сама знает, что попадёт. Она тоже стоит — чуть не плачет. Потом подумала, нос почесала и говорит:

— Знаешь, давай скажем, что это кошка чернила опрокинула!

Белочка говорит:

— Да, а ведь врать нехорошо, Тамарочка.

— Я и сама знаю, что нехорошо. А что же нам делать тогда?

Белочка говорит:

— Знаешь что? Давай лучше — выстираем скатерть!

Тамарочке это даже понравилось. Она говорит:

— Давай. А только в чём же её стирать?

Белочка говорит:

— Давай, знаешь, в кукольной ванночке.

— Глупая. Разве скатерть в кукольную ванночку залезет? А ну, тащи сюда корыто!

— Настоящее?..

— Ну, конечно, настоящее.

Белочка испугалась. Говорит:

— Тамарочка, ведь мама же нам не позволила...

Тамарочка говорит:

— Она про корыто ничего не говорила. Корыто — это не спички. Давай, давай скорее...

Побежали девочки на кухню, сняли с гвоздя корыто, налили в него из-под крана воды и потащили в комнату. Табуретку принесли. Поставили корыто на табуретку.

Белочка устала — еле дышит.

А Тамарочка ей и отдохнуть не даёт.

— А ну, — говорит, — тащи скорей мыло! Побежала Белочка. Приносит мыло.

— Синьку ещё надо. А ну — тащи синьку!

Побежала Белочка синьку искать. Нигде найти не может.

Прибегает:

— Нет синьки.

А Тамарочка уже со стола скатерть сняла и опускает её в воду. Страшно опускать — сухую-то скатерть в мокрую воду. Опустила всё-таки. Потом говорит:

— Не надо синьки.

Посмотрела Белочка, а вода в корыте — синяя-пре- синяя.

Тамарочка говорит:

— Видишь, даже хорошо, что пятно поставили. Можно без синьки стирать.

Потом говорит:

— Ой, Белочка!

— Что? — говорит Белочка.

— Вода-то холодная.

— Ну и что?

— В холодной же воде бельё не стирают. В холодной только полощут.

Белочка говорит:

— Ну, ничего, давай тогда полоскать.

Испугалась Белочка: вдруг её Тамарочка ещё и воду заставит кипятить.

Стала Тамарочка скатерть мылом намыливать. Потом стала тискать её, как полагается. А вода всё темней и темней делается. Белочка говорит:

— Ну, наверно, уже можно выжимать.

— А ну, давай посмотрим, — говорит Тамарочка. Вытащили девочки из корыта скатерть. А на скатерти только два маленьких белых пятнышка. А вся скатерть — синяя.

— Ой, — говорит Тамарочка. — Надо воду менять. Тащи скорей чистой воды.

Белочка говорит:

— Нет, теперь ты тащи. Я тоже хочу постирать.

Тамарочка говорит:

— Ещё что! Я пятно поставила, я и стирать буду.

Белочка говорит:

— Нет, теперь я буду.

— Нет, не будешь!

— Нет, буду!

Заплакала Белочка и двумя руками вцепилась в корыто. А Тамарочка за другой конец ухватилась. И корыто у них закачалось, как люлька или качели.

— Уйди лучше! — закричала Тамарочка. — Уйди, честное слово, а не то я в тебя сейчас водой брызну.

Белочка, наверно, испугалась, что она и в самом деле брызнет, — отскочила, корыто выпустила, а Тамарочка его в это время как дёрнет — оно кувырком, с табуретки — и на пол. И, конечно, вода из него тоже на пол. И потекла во все стороны.

Вот тут-то уж девочки испугались по-настоящему.

Белочка от страха даже плакать перестала.

— А вода уж по всей комнате — под стол, и под шкаф, и под рояль, и под стулья, и под диван, и под этажерку, и куда только можно течёт. Даже в соседнюю комнату маленькие ручейки побежали.

Очухались девочки, забегали, засуетились:

— Ой! Ой! Ой!..

А в соседней комнате в это время спал на полу котёнок Пушок. Он как увидел, что под него вода течёт, — как вскочит, как замяучит и давай как сумасшедший по всей квартире носиться.

— Мяу! Мяу! Мяу!

Девочки бегают, и котёнок бегает. Девочки кричат, и котёнок кричит. Девочки не знают, что делать, и котёнок тоже не знает, что делать.

Тамарочка на табуретку влезла и кричит:

— Белочка! Лезь на стул! Скорее! Ты же промочишься.

А Белочка так испугалась, что и на стул забраться не может. Стоит, как цыплёнок, съёжилась и только знай себе головой качает:

— Ой! Ой! Ой!

И вдруг слышат девочки — звонок.

Тамарочка побледнела и говорит:

— Мама идёт.

А Белочка и сама слышит. Она ещё больше съёжилась, на Тамарочку посмотрела и говорит:

— Ну вот, сейчас будет нам...

А в прихожей ещё раз:

И ещё раз:

«Дзинь! Дзинь!»

Тамарочка говорит:

— Белочка, милая, открой, пожалуйста.

— Да, спасибо, — говорит Белочка. — Почему это я должна?

— Ну, Белочка, ну, милая, ну ты же всё-таки ближе стоишь. Я же на табуретке, а ты на полу всё-таки.

Белочка говорит:

— Я тоже могу на стул залезть.

Тогда Тамарочка видит, что всё равно надо идти открывать, с табуретки спрыгнула и говорит:

— Знаешь что? Давай скажем, что это кошка корыто опрокинула!

Белочка говорит:

— Нет, лучше, знаешь, давай пол поскорее вытрем!

Тамарочка подумала и говорит:

— А что ж... Давай попробуем. Может быть, мама и не заметит...

И вот опять забегали девочки. Тамарочка мокрую

скатерть схватила и давай ею по полу елозить. А Белочка за ней, как хвостик, носится, суетится и только знай себе:

— Ой! Ой! Ой!

Тамарочка ей говорит:

— Ты лучше не ойкай, а лучше тащи скорей корыто на кухню.

Белочка, бедная, корыто поволокла. А Тамарочка ей:

— И мыло возьми заодно.

— А где оно — мыло?

— Что ты — не видишь? Вон оно под роялем плавает.

А звонок опять:

«Дз-з-зинь!..»

— Ну что ж, — говорит Тамарочка. — Надо, пожалуй, идти. Я пойду открою, а ты, Белочка, поскорей дотирай пол. Как следует, смотри, чтобы ни одного пятнышка не осталось.

Белочка говорит:

— Тамарочка, а куда же скатерть потом? На стол?

— Глупая. Зачем её на стол? Пихай её — знаешь куда? Пихай её подальше под диван. Когда она высохнет, мы её выгладим и постелим.

И вот пошла Тамарочка открывать. Идти ей не хочется. Ноги у неё дрожат, руки дрожат. Остановилась она у двери, постояла, послушала, вздохнула и тоненьким голоском спрашивает:

— Мамочка, это ты?

Мама входит и говорит:

— Господи, что случилось?

Тамарочка говорит:

— Ничего не случилось.

— Так что же ты так долго?.. Я, наверно, двадцать минут звоню и стучу.

— А я не слышала, — говорит Тамарочка.

Мама говорит:

— Я уж бог знает что думала... Думала — воры забрались или вас волки съели.

— Нет, — говорит Тамарочка, — нас никто не съел.

Мама сетку с мясом на кухню снесла, потом возвращается и спрашивает:

— А где же Белочка? Тамарочка говорит:

— Белочка? А Белочка... я не знаю, где-то там, кажется… в большой комнате... чего-то там делает, я не знаю...

Мама на Тамарочку с удивлением посмотрела и говорит:

— Послушай, Тамарочка, а почему у тебя такие руки грязные? И на лице какие-то пятна!

Тамарочка за нос себя потрогала и говорит:

— А это мы рисовали.

— Что же это вы — углём или грязью рисовали?

— Нет, — говорит Тамарочка, — мы карандашами рисовали.

А мама уж разделась и идёт в большую комнату. Входит и видит: вся мебель в комнате сдвинута, перевёрнута, не поймёшь, где стол, где стул, где диван, где этажерка... А под роялем на корточках ползает Белочка и что-то там делает и плачет во весь голос.

Мама в дверях остановилась и говорит:

— Белочка! Доченька! Что это ты там делаешь?

Белочка из-под рояля высунулась и говорит:

А сама она грязная-прегрязная, и лицо у неё грязное, и даже на носу тоже пятна.

Тамарочка ей ответить не дала. Говорит:

— А это мы хотели, мамочка, тебе помочь — пол вымыть.

Мама обрадовалась и говорит:

— Вот спасибо!..

Потом к Белочке подошла, наклонилась и спрашивает:

— А чем же это, интересно, моя дочка моет пол? Посмотрела и за голову схватилась:

— О, господи! — говорит. -— Вы только взгляните! Ведь она же носовым платком пол моет!

Тамарочка говорит:

— Фу, глупая какая!

А мама говорит:

— Да уж, это действительно называется — помогают мне.

А Белочка ещё громче заплакала под своим роялем и говорит:

— Неправда, мамочка. Мы вовсе и не помогаем тебе. Мы корыто опрокинули.

Мама на табуретку села и говорит:

— Этого ещё недоставало. Какое корыто?

Белочка говорит:

— Настоящее которое... Железное.

— А как же, интересно, оно попало сюда — корыто?

Белочка говорит:

— Мы скатерть стирали.

— Какую скатерть? Где она? Зачем же вы её стирали? Ведь она же чистая была, только вчера постлана.

— А мы на неё чернила нечаянно пролили.

— Ещё того не легче. Какие чернила? Где вы их взяли?

Белочка на Тамарочку посмотрела и говорит:

— Мы из папиной комнаты принесли.

— А кто вам позволил?

Девочки друг на дружку посмотрели и молчат.

Мама посидела, подумала, нахмурилась и говорит:

— Ну, что же мне теперь с вами делать?

Девочки обе заплакали и говорят:

— Накажи нас.

Мама говорит:

— А вы очень хотите, чтобы я вас наказала?

Девочки говорят:

— Нет, не очень.

— А за что же, по-вашему, я должна вас наказать?

— А за то, что, наверное, мы пол мыли.

— Нет, — говорит мама, — за это я вас наказывать не буду.

— Ну, тогда за то, что бельё стирали.

— Нет, — говорит мама. — И за это я тоже наказывать вас не буду. И за то, что чернила пролили, — тоже не буду. И за то, что писали чернилами, — тоже не буду. А вот за то, что без спросу взяли из папиной комнаты чернильницу, — за это вас действительно наказать следует. Ведь если бы вы были послушные девочки и в папину комнату не полезли, вам бы не пришлось ни пол мыть, ни бельё стирать, ни корыто опрокидывать. А заодно и врать бы вам не пришлось. Ведь в самом деле, Тамарочка, разве ты не знаешь, почему у тебя нос грязный?

Тамарочка говорит:

— Знаю, конечно.

— Так почему же ты сразу не сказала?

Тамарочка говорит:

— Я побоялась.

— А вот это и плохо, — говорит мама. — Сумел набедокурить — сумей и ответить за свои грехи. Сделал ошибку — не убегай, поджав хвост, а исправь её.

— Мы и хотели исправить, — говорит Тамарочка.

— Хотели, да не сумели, — говорит мама.

Потом посмотрела и говорит:

— А где же, я не вижу, скатерть находится?

Белочка говорит:

— Она под диваном находится.

— А что она там делает — под диваном?

— Она там сохнет у нас.

Вытащила мама из-под дивана скатерть и опять на табуретку села.

— Господи! — говорит. — Боже ты мой! Такая миленькая скатерть была! И вы посмотрите, во что она превратилась. Ведь это же не скатерть, а половая тряпка какая-то.

Девочки ещё громче заплакали, а мама говорит:

— Да, милые мои доченьки, наделали вы мне хлопот. Я устала, думала отдохнуть, — я только в будущую субботу собиралась большую стирку делать, а придётся, как видно, сейчас этим делом заняться. А ну, прачки-неудачки, снимайте платья!

Девочки испугались. Говорят:

— Зачем? А затем, что в чистых платьях бельё не стирают, полов не моют и вообще не работают. Надевайте свои халатики и — живо за мной на кухню...

Пока девочки переодевались, мама успела на кухне

зажечь газ и поставила на плиту три больших кастрюли: в одной — вода, чтобы пол мыть, во второй — бельё кипятить, а в третьей, отдельно, — скатерть.

Девочки говорят:

— А почему ты её отдельно поставила? Она же ведь не виновата, что запачкалась.

Мама говорит:

— Да, она, конечно, не виновата, но всё-таки придётся её в одиночку стирать. А то у нас всё бельё синее станет. И вообще я думаю, что эту скатерть уже не отстираешь. Придётся, наверно, выкрасить её в синий цвет.

Девочки говорят:

— Ой, как красиво будет!

— Нет, — говорит мама, — я думаю, что это не очень красиво будет. Если бы это было действительно красиво, то, наверно, люди каждый бы день кляксы на скатерти ставили.

Потом говорит:

— Ну, хватит болтать, берите каждая по тряпке и идёмте пол мыть.

Девочки говорят:

— По-настоящему?

Мама говорит:

— А вы что думали? По-игрушечному вы уже вымыли, теперь давайте по-настоящему.

И вот девочки стали по-настоящему пол мыть.

Мама дала им каждой по уголку и говорит:

— Смотрите, как я мою, и вы тоже так мойте. Где вымыли, там по чистому не ходите... Луж на полу не оставляйте, а вытирайте досуха. А ну, раз-два — начали!..

Засучила мама рукава, подоткнула подол и пошла махать мокрой тряпкой. Да так ловко, так быстро, что девочки за ней еле успевают. И, конечно, у них так хорошо не выходит, как у мамы. Но всё-таки они стараются. Белочка даже на коленки встала, чтобы удобнее было.

Мама ей говорит:

— Белочка, ты бы ещё на живот легла. Если ты будешь так пачкаться, то нам придётся потом и тебя в корыте стирать.

Потом говорит:

— А ну, сбегай, пожалуйста, на кухню, посмотри, не кипит ли вода в бельевом баке.

Белочка говорит:

— А как же узнать, кипит она или не кипит?

Мама говорит:

— Если булькает — значит, кипит; если не булькает — значит, не вскипела ещё.

Белочка на кухню сбегала, прибегает:

— Мамочка, булькает, булькает!

Мама говорит:

— Не мамочка булькает, а вода, наверно, булькает? Тут мама из комнаты за чем-то вышла.

Белочка Тамарочке и говорит:

— Знаешь? А я апельсины видела!

Тамарочка говорит:

— В сетке, в которой мясо висит. Знаешь сколько? Целых три.

Тамарочка говорит:

— Да. Будут нам теперь апельсины. Дожидайся.

Тут мама приходит и говорит:

— А ну, поломойки, забирайте вёдра и тряпки — идём на кухню бельё стирать.

Девочки говорят:

— По-настоящему?

Мама говорит:

— Теперь вы всё будете делать по-настоящему.

И девочки, вместе с мамой, по-настоящему стирали бельё. Потом они его по-настоящему полоскали. По-настоящему выжимали. И по-настоящему вешали его на чердаке на верёвках сушиться.

А когда они кончили работать и вернулись домой, мама накормила их обедом. И никогда ещё в жизни они с таким удовольствием не ели, как в этот день. И суп ели, и кашу, и чёрный хлеб, посыпанный солью.

А когда они отобедали, мама принесла из кухни сетку и сказала:

— Ну, а теперь вы, пожалуй, можете получить каждая по апельсину.

Девочки говорят:

— А кому третий?

Мама говорит:

— Ах, вот как? Вы уже знаете, что и третий есть?

Девочки говорят:

— А третий, мамочка, знаешь кому? Третий — самый большой — тебе.

— Нет, доченьки, — сказала мама. — Спасибо. Мне хватит, пожалуй, и самого маленького. Ведь всё-таки вы сегодня в два раза больше, чем я, работали. Не правда ли? И пол два раза мыли. И скатерть два раза стирали...

Белочка говорит:

— Зато чернила только один раз пролили.

Мама говорит:

— Ну, знаешь, если бы вы два раза чернила пролили, я бы вас так наказала...

Белочка говорит:

— Да, а ведь ты же не наказала всё-таки?

Мама говорит:

— Погодите, может быть, ещё и накажу всё-таки.

Но девочки видят: нет, уж теперь не накажет, если раньше не наказала.

Обняли они свою маму, крепко расцеловали её, а потом подумали и выбрали ей — хоть не самый большой, а всё-таки самый лучший апельсин.

И правильно сделали.

Давай меняться шеями! - предложил поросёнок Кнопка жирафу Долговязику.

Я тебе свою отдам, а ты мне - свою.

А зачем тебе моя шея? - спросил жираф.

Пригодится - ответил поросёнок. - С длинной шеей диктант на уроке списывать легче.

А ещё зачем?

А ещё в кино с любого места всё видно.

Ну, а ещё?

Яблоки на высоких деревьях доставать можно.

Э-э-э, нет! - сказал Долговязик.

Такая замечательная шея мне самому пригодится!

Сказка «Кот-рыболов»

Пошёл как-то Кот на речку рыбу ловить и у самой опушки Лису встретил. Помахала Лиса пушистым хвостом и говорит медовым голоском:

Здравствуй, кум-куманёк, пушистый коток! Вижу, рыбку ловить собрался?

Да вот хочу котятам моим рыбки принести.

Лиса глаза опустила и совсем тихо спрашивает:

Может быть, ты и меня рыбкой угостишь? А то всё куры да утки.

Усмехнулся Кот:

Так и быть. Первую рыбку тебе отдам.

Уж не знаю, как тебя благодарить.

Первая рыбка моя, первая рыбка моя!..

А тут из-за ствола мохнатой ели вышел им навстречу большой лохматый Серый Волк.

Здорово, браток! - прохрипел Волк. - На рыбалку топаешь?

Да вот, хочу котятам

Ну а мне рыбёшки подбросишь, браток? А то всё козы да овцы, козлы да бараны Мне бы чего-нибудь постненького!

Усмехнулся Кот:

Ну ладно. Первая рыбка Лисе, а вторая - тебе!

Молодец, браток! Спасибо!

А вторая моя! А вторая моя!

Вдруг из самой чащи вышел Медведь. Увидел Кота с удочкой, как заревёт:

Эй, сынок! Ты что - рыбу ловить?

Вот хочу котятам.

Слушай, сынок, неужели мне, старику, рыбы не дашь? Я ведь до смерти люблю рыбу-то! А то всё быки да коровы с рогами да копытами.

Кот усмехнулся в усы, говорит:

Первую рыбку я Лисе обещал, вторую Волку, а тебе уж третья будет.

Пусть третья, только чтоб самая большая!

Впереди Кот шагает, за ним Лиса вприпрыжку бежит, за Лисой Волк крадётся, позади всех Медведь вперевалку топает.

Первая рыбка - чур, моя! - шепчет лиса.

А вторая - моя - бормочет Волк.

А третья - вот такая - моя! - рычит Медведь.

Так и пришли все к реке. Снял с себя Кот мешок, рядом ведёрко поставил, стал удочку разматывать. Лиса, Волк и Медведь в кустах неподалёку устроились: своей доли улова дожидаются.

Насадил Кот на крючок червяка, закинул удочку, уселся поудобнее и на поплавок уставился. Приятели в кустах тоже с поплавка глаз не сводят. Ждут.

Лиса шепчет:

Ловись, рыбка, большая и маленькая.

И вдруг поплавок дрогнул. Лиса ахнула:

Ах, моя рыбка клюёт!

Поплавок на воде заплясал, запрыгал; от него круги во все стороны побежали.

Дёргай! Дёргай! Тащи мою рыбку! - закричала Лиса. Испугался Кот - дёрнул. Сверкнула серебром рыбка и с плеском ушла под воду.

Сорвалась! - прохрипел Волк. - Поторопилась, глупая, крик подняла. Ну, теперь моя очередь! Моя-то уж не сорвётся!

Насадил Кот на крючок нового червяка и снова закинул удочку. Потирает Волк лапы, приговаривает:

Ловись, рыбка, большая и крупная. Ловись.

Тут как раз поплавок вздрогнул и пошёл гулять по воде. Кот удилище уже в лапку забрал.

Не дёргай! - рычит Волк. - Дай рыбе покрепче зацепиться.

Отпустил Кот удочку, а поплавок вдруг сразу остановился.

Вот теперь тащи! - скомандовал Волк.

Кот дёрнул удочку - на конце лески голый крючок болтается.

Дождался, - хихикнула Лиса. - Твоя рыбка всего червяка объела!

Кот насадил на крючок нового червяка и в третий раз закинул удочку.

Ну, теперь тихо! - рявкнул Медведь. - Если мою рыбку спугнёте - я вам!.. Вот она!!!

Поплавок весь ушёл под воду, леска как струна натянулась: вот-вот оборвётся.

Хо-хо! - радуется Медведь. - Это моя! Как наказывал, самая большая!

Кот еле-еле на берегу держится: рыбина, того и гляди, его в воду стащит. Вот из воды уже показалась страшная, усатая морда. Вот так сом!

Я первая, это моя!.. Не дам!!! - вдруг взвизгнула Лиса и кинулась в реку.

Не-е-е-ет, шалишь. Моя будет! - зарычал Волк и нырнул вслед за Лисой. Медведь на берегу ревёт во всё горло:

Ограбили!.. Разбойники!..

А в воде уже бой идёт: Волк и Лиса друг у друга рыбу выдирают. Медведь не долго думал и с разбегу тоже бултыхнулся в воду.

Вода в реке как в котле кипит. То и дело наверх чья-нибудь голова вынырнет: то лисья, то волчья, то медвежья. Из-за чего дерутся - неизвестно. Рыба-то уже давно уплыла.

Усмехнулся Кот в усы, смотал удочку и пошёл другое место искать, где поспокойнее.

Сказка «Кролик, который никого не боялся»

Слава приходит, когда её не ждёшь. Так пришла она и к серому кролику Кочерыжке, который в один прекрасный день стал знаменитым. В тот день кролик Кочерыжка встретил в лесу Медведя.

Это моя тр-р-ропинка! - пробурчал Медведь, желая в шутку напугать кролика. Но Кочерыжка даже ухом не повёл, поздоровался и прошёл мимо, как, ни в чём не бывало.

Медведь даже оторопел от неожиданности. В тот день кролик Кочерыжка столкнулся на подвесном мосту с Тигром.

Вот я тебе покажу! - напустился Тигр на кролика.

Но кролик Кочерыжка ничуть не испугался. Он лишь спросил:

То вы сказали?

В тот день кролик Кочерыжка случайно наступил на лапу самому Льву.

Я тебя, крррольчишка, в поррррошок сотррру! - грозно зарычал Лев.

Потом приподнял шляпу, раскланялся и двинулся дальше. Тигр даже растерялся от такой неслыханной дерзости.

Рад вас видеть, - сказал Кочерыжка, улыбнулся и похлопал по спине остолбеневшего Льва.

Всё это видел и слышал попугай Эйты и разболтал повсюду. Тогда звери и птицы стали на все лады расхваливать кролика Кочерыжку, который никого не боится. Недаром говорят, что у славы есть крылья. Кочерыжка ещё только подходил к своему дому, а слава уже поджидала героя на его собственной улице.

Ты молодец! Ты просто молодец, Кочерыжка! - кинулся к нему навстречу ослик Алфавит.

Мы уже переименовали нашу Капустную улицу. Она теперь называется «Улица имени кролика Кочерыжки».

Подожди! Что ты говоришь? Я ничего не слышу. Ах, вспомнил! Ведь я вчера заткнул уши ватой, потому что музыка за стеной мешала мне спать.

И кролик вынул из ушей вату.

Вот, совсем другое дело, снова всё слышу. Так что у вас тут произошло? - обратился он к удивлённому ослику.

И тогда ослик Алфавит понял, почему его приятель Кочерыжка не испугался ни Медведя, ни Тигра, ни даже самого Льва. Просто он не слышал их страшных угроз. А может, слышал и не испугался? Кто знает? Но улицу переименовывать не стали. Так она и называется сейчас - Кочерыжкина улица. А когда по улице проходят внуки Кочерыжки, то обычно им вслед несётся:

Смотрите! Вон идут внуки того самого кролика, который никого не боялся!

Сказка «Лисичка-сестричка и волк»

Из сборника А.Н. Афанасьева "Русские детские сказки"

Жили-были дед да баба. Как-то раз дед говорит бабе:

Ты, баба, пеки пироги, а я запрягу сани, да поеду за рыбой.

Наловил рыбы и везет домой целый воз. Вот едет он и видит: лисичка свернулась калачиком и лежит на дороге.

Дед слез с воза, подошел к лисичке, а она не ворохнется, лежит себе как мертвая.
- Вот будет подарок жене! - сказал дед, взял лисичку и положил на воз, а сам пошел впереди.

А лисичке только того и надо: стала выбрасывать полегоньку из воза всё по рыбке да по рыбке, всё по рыбке да по рыбке. Повыбросила всю рыбу и сама ушла.

Ну, старуха, -говорит дед, - какой воротник привёз я тебе на шубу!

Там, на возу - и рыба, и воротник.

Подошла баба к возу: ни воротника, ни рыбы - и начала ругать мужа:

Ах ты, такой-сякой! Ты еще вздумал обманывать!

Тут дед смекнул, что лисичка-то была не мертвая. Погоревал, погоревал, да делать нечего.

А лисичка тем временем собрала всю разбросанную рыбу в кучку, уселась на дороге и кушает себе.

Приходит к ней серый волк:

Здравствуй, сестрица! Дай мне рыбки!

Налови сам да ешь.

Я не умею!

Эка, ведь я же наловила! Ступай на реку, опусти хвост в прорубь, сиди да приговаривай: «Ловись, рыбка, и мала, и велика! Ловись, рыбка, и мала, и велика!» Рыбка сама тебе на хвост и нацепляется.

Волк побежал на реку, опустил хвост в прорубь, сидит да приговаривает:

Ловись, рыбка, большая и маленькая!

А мороз всё сильнее да сильнее. Волчий хвост приморозило крепко-накрепко. Всю ночь просидел волк на реке.

А утром пришли бабы к проруби за водой, увидели волка и закричали:

Волк, волк! Бейте его!

Волк - туда-сюда, не может вытащить хвост. Баба бросила вёдра и стала бить его коромыслом. Била-била, волк рвался-рвался, оторвал себе хвост и пустился наутёк.

Бежит волк, а навстречу ему лиса, голова платком перевязана.

Так-то, - кричит волк, - ты меня научила рыбу ловить? Избили меня, хвост оторвали!

Эх, волчок! - говорит лиса. - У тебя только хвост оторвали, а мне всю голову разбили. Насилу плетусь!

И то правда, - говорит волк. - Где уж тебе, лиса, идти. Садись на меня, я тебя довезу.

Едет лиса на волке и посмеивается: «Битый небитого везёт. Нету у волка ни разума, ни толку!»

Сказка «Лисичка со скалочкой»

Русская народная сказка

Шла лисичка по дорожке, нашла скалочку. Подняла и пошла дальше. Пришла в деревню и стучится в избу:

Стук - стук - стук!

У нас и без тебя тесно.

Да я не потесню вас: сама лягу на лавочку, хвостик под лавочку, скалочку под печку.

Ее пустили.

Вот она легла сама на лавочку, хвостик под лавочку, скалочку под печку. Рано утром лисичка встала, сожгла свою скалочку, а потом и спрашивает:

Где же моя скалочка? Давайте мне за нее курочку!

Мужик - делать нечего! - отдал ей за скалочку курочку. Взяла лисичка курочку, идет да поет:

Шла лисичка по дорожке,

Нашла скалочку,

За скалочку

Взяла курочку!

Пришла она в другую деревню:

Стук - стук - стук!

Я, лисичка-сестричка! Пустите переночевать!

У нас и без тебя тесно.

Да я не потесню вас: сама лягу на лавочку, хвостик под лавочку, курочку под печку.

Ее пустили. Лисичка легла сама на лавочку, хвостик под лавочку, а курочку под печку. Рано утром лисичка потихоньку встала, схватила курочку, съела, а после и говорит:

Где же моя курочка? Давайте мне за нее гусочку!

Ничего не поделаешь, пришлось хозяину отдать ей за курочку гусочку.

Взяла лисичка гусочку, идет да поет:

Шла лисичка по дорожке.

Нашла скалочку,

За скалочку взяла курочку,

За курочку взяла гусочку!

Пришла она под вечер в третью деревню:

Стук - стук - стук!

Я, лисичка-сестричка! Пустите переночевать!

У нас и без тебя тесно.

Да я не потесню вас: сама лягу на лавочку, хвостик под лавочку, гусочку под печку.

Ее пустили. Лисичка легла сама на лавочку, хвостик под лавочку, гусочку под печку. Утром, чуть свет, лисичка вскочила, схватила гусочку, съела да и говорит:

А где же моя гусочка? Дайте мне за нее девочку!

А мужику девочку жалко отдавать. Посадил он в мешок большую собаку и отдал лисе:

Бери, лиса, девочку!

Вот лиса взяла мешок, вышла на дорогу и говорит:

Девочка, пой песни!

А собака в мешке как зарычит! Лиса испугалась, бросила мешок - да бежать...Тут собака выскочила из мешка - да за ней! Лиса от собаки бежала - бежала да под пенек в нору юркнула. Сидит там и говорит:

Ушки мои, ушки! Что вы делали?

Мы все слушали.

А вы, ножки, что делали?

Мы все бежали.

А вы, глазки?

Мы все глядели.

А ты, хвост?

А я все тебе мешал бежать.

А ты все мешал! Ну, постой же, я тебе задам! - И высунула хвост из норы:

Ешь его, собака! Тут собака ухватилась за лисий хвост, вытащила лисицу из норы и давай ее трепать!

Сказка «Петушок и бобовое зернышко»

Русская народная сказка

Жили-были петушок и курочка. Петушок все торопился, а курочка приговаривает:

Петя, не торопись. Петя не торопись.

Клевал как-то петушок бобовые зернышки да второпях и подавился. Подавился, не дышит, словно мертвый лежит. Перепугалась курочка, бросилась к хозяйке, кричит:

Ох, хозяюшка, дай скорей маслица, горлышко смазать: подавился он бобовым зернышком.

Беги скорей к коровушке, проси у нее молока, а я тогда собью маслица.

Бросилась курочка к корове.

Коровушка, голубушка, дай скорей молока, из молока хозяюшка собьет маслица, маслицем смажу петушку горлышко: подавился петушок бобовым зернышком.

Ступай скорей к хозяину. Пусть он принесет мне свежей травы.

Бежит курочка к хозяину.

Хозяин! Дай скорей коровушке свежей травы, она даст молока, из молока хозяюшка собьет маслица, маслицем я смажу петушку горлышко: подавился он, лежит не дышит.

Беги скорей к кузнецу за косой.

Со всех ног бросилась курочка к кузнецу.

Кузнец, дай скорей хозяину хорошую косу. Хозяин даст коровушке травы, коровушка даст молока, хозяюшка даст мне маслица, я смажу петушку горлышко: подавился петушок бобовым зернышком.

Кузнец дал хозяину новую косу, хозяин накосил свежей травы, коровушка дала молока, хозяюшка сбила масло, дала маслице курочке. Смазала курочка петушку горлышко. Бобовое зернышко проскочило. Петушок вскочил и во все горло закричал: «Ку-ка-ре-ку!»

Сказка «Попался, который кусался»

Прибежал бобр к барсуку и спрашивает:

Твой след на опушке?

Мой! - отвечает барсук.

Ну так я тебя поздравляю! Лис идет по твоему следу.

Куда идет? - испугался барсук.

Сюда идет!

Может, это еще и не твой след, - сказал бобр.

Не мой. Это мышонка след. Это за ним, значит, лис...

А к большим хорошо приставать?- спросил лис, схватил бобра и забросил его подальше. Бобр упал прямо в дупло к лесным пчелам.

Мед я не ем,- быстро сказал бобр. Он противный.

Пчелы возмутились и кинулись на бобра.

Нет, нет,- поправился бобр,- мед прекрасный, но я его не ем.

А барсук догнал мышонка и крикнул:

Мышонок, беги!

Куда бежать? - удивился мышонок.

Барсук хотел все ему объяснить, но лис из-за дерева погрозил барсуку кулаком.

Э-э-э...- сказал струсивший барсук, - куда хочешь - беги. Иди. Гуляй.

Что же ты мышонка не предупредил? - спросил бобр.

А ты почему лиса не задержал? - спросил барсук.

Мышонок шел и ничего не замечал. А лис подкрался уже совсем близко. Вышел мышонок на полянку, а там избушка.

В окошке заяц сидит, чай пьет.

Эй, мышонок, - сказал заяц, - а за спиной-то у тебя этот... как его... рыжий лис.

Где? - обрадовался мышонок.

Обернулся, увидел лиса и закричал:

Ага! Попался, который кусался!

И мышонок кинулся на лиса. Лис сначала растерялся, но потом все-таки схватил мышонка. И тут из окошка выглянул медведь.

Что случилось? - спросил он.

А... пустяки!- ответил заяц.- Лиса бьют.

Лис испугался медведя и отпустил мышонка. А мышонок стукнул лиса прямо в нос.

Бобр и барсук смотрели из-за куста за всей этой сценой и «болели» за мышонка.

Эх! Не так надо было стукнуть! - сказал бобр.

А как? - спросил барсук.

Бобр показал как.

Уберите от меня этого вашего!- кричал лис и пятился от мышонка.

Наконец лис не выдержал и кинулся удирать. Мышонок погнался за ним. Бобр и барсук тоже погнались. Но лис бежал так быстро, что его не поймали.

Вы его не бойтесь,- сказал мышонок друзьям.- Если что, вы меня зовите.

И они все вместе запели песенку:

Мы в хорошем настроении гуляем по лесам.

Кто обидеть нас захочет - сам получит по усам.

Сказка «Разные колеса»

Стоит пенек, на пеньке - теремок. А в теремке живут Мушка, Лягушка, Ежик да Петушок Золотой Гребешок. Вот как-то пошли они в лес за цветами, за грибами, за ягодами. Ходили-ходили по лесу и на поляну вышли. Смотрят - а там пустая телега стоит. Телега-то пустая, да не простая - все колеса разные: одно - совсем маленькое колесико, другое - побольше, третье - среднее, а четвертое - большое-пребольшое колесище. Телега видимо давно стоит: грибы под ней растут. Стоят Мушка, Лягушка, Ежик да Петушок, смотрят и удивляются. Тут Заяц на дорогу из кустов выскочил, тоже смотрит, смеется.

Это твоя телега? - спрашивают Зайца.

Нет, это Медведя телега. Он ее делал-делал, не доделал да и бросил. Вот она и стоит.

- Давайте возьмем телегу домой,- сказал Ежик. В хозяйстве пригодится.

Давайте,- сказали остальные.

Стали все телегу толкать, а она не идет: у нее все колеса разные.

Опять Ежик догадался:

Давайте все по колесу возьмем.

Давайте!

Сняли с телеги колеса, и домой покатили: Мушка - маленькое колесико, Ежик - побольше, Лягушка - среднее...А Петушок вскочил на самое большое колесище, ногами перебирает, крыльями хлопает и кричит:

Ку-ка-ре-ку!

Заяц смеется:- Вот чудаки, домой разные колеса покатили!

Тем временем Мушка, Ежик, Лягушка и Петушок прикатили колеса домой и задумались: что с ними делать?

Я знаю,- сказала Мушка, взяла самое маленькое колесико - прялочку сделала. Ежик к своему колесу две палки приладил - тачка вышла.

Я тоже придумала,- сказала Лягушка и колесо побольше к колодцу пристроила, чтобы лучше было воду брать. А Петушок большое колесище в ручей опустил, жернова поставил и мельницу построил.

Все колеса в хозяйстве пригодились: Мушка на прялочке нитки прядет, Лягушка с колодца воду носит - огород поливает, Ежик из лесу на тачке грибы, ягоды, дрова возит. А Петушок на мельнице муку мелет. Пришел как-то к ним Заяц на их житье посмотреть.

А его как дорогого гостя приняли: Мушка ему варежки связала, Лягушка морковкой с огорода угостила, Ежик - грибами да ягодами, а Петушок пирогами да ватрушками. Стыдно стало Зайцу.

Простите меня, говорит, я смеялся над вами, а теперь вижу - в умелых руках и разные колеса могут пригодиться.

Сказка «Рукавичка»

Русская народная сказка

Шёл дед лесом, а за ним бежала собачка. Шёл дед, шёл, да и обронил рукавичку. Вот бежит мышка, влезла в эту рукавичку и говорит:

Тут я буду жить.

А в это время лягушка прыг-прыг! спрашивает:

Кто, кто в рукавичке живет?

Мышка-поскребушка. А ты кто?

А я лягушка-попрыгушка. Пусти и меня!

Вот их уже двое. Бежит зайчик. Подбежал к рукавичке, спрашивает:

Кто, кто в рукавичке живёт?

Мышка-поскребушка, лягушка-попрыгушка. А ты кто?

А я зайчик-побегайчик. Пустите и меня!

Иди. Вот их уже трое.

Бежит лисичка:

Кто, кто в рукавичке живёт?

Мышка-поскребушка, лягушка-попрыгушка да зайчик-побегайчик. А ты кто?

А я лисичка-сестричка. Пустите и меня!

Вот их уже четверо сидит. Глядь, бежит волчок - и тоже к рукавичке, да и спрашивает: - Кто, кто в рукавичке живёт?

Мышка-поскребушка, лягушка-попрыгушка, зайчик-побегайчик да лисичка-сестричка. А ты кто?

А я волчок - серый бочок. Пустите и меня!

Ну уж иди!

Влез и этот, уже стало их пятеро. Откуда ни возьмись - бредёт кабан:

Хро-хро-хро, кто в рукавичке живёт?

Мышка-поскребушка, лягушка-попрыгушка, зайчик-побегайчик, лисичка-сестричка да волчок - серый бочок. А ты кто?

А я кабан-клыкан. Пустите и меня! Вот беда, всем в рукавичку охота.

Тебе ведь и не влезть!

Как-нибудь влезу, пустите!

Ну, что ж с тобой поделаешь, лезь!

Влез и этот. Уже их шестеро. И так им тесно, что не повернуться! А тут затрещали сучья: вылезает медведь и тоже к рукавичке подходит, ревёт:

Кто, кто в рукавичке живёт?

Мышка-поскребушка, лягушка-попрыгушка, зайчик-побегайчик, лисичка-сестричка, волчок - серый бочок да кабан-клыкан. А ты кто?

Гу-гу-гу, вас тут многовато! А я медведюшка-батюшка. Пустите и меня!

Как же мы тебя пустим? Ведь и так тесно.

Да как-нибудь!

Ну, уж иди, только с краешку!

Влез и этот - семеро стало, да так тесно, что рукавичка того и гляди, разорвётся. А тем временем дед хватился - нет рукавички. Он тогда вернулся искать её. А собачка вперёд побежала. Бежала, бежала, смотрит - лежит рукавичка и пошевеливается. Собачка тогда: - Гав-гав-гав! Звери испугались, из рукавички вырвались - да врассыпную по лесу. А дед пришёл и забрал рукавичку.

Сказка «Соломенный бычок, смоляной бочок»

Русская народная сказка

Жили-были дед да баба. Бедно они жили. Не было у них ни козочки, ни курочки. Вот и говорит баба деду:

Сделай-ка, дед, мне соломенного бычка и осмоли.

Зачем тебе такой бычок? - удивился дед.

Сделай, я знаю зачем.

Дед сделал из соломы бычка и осмолил его. Наутро выгнала баба бычка на лужок пастись, а сама домой пошла. Тут из леса медведь выходит. Увидел бычка, подошел к нему и спрашивает:

Ты кто такой?

Коли ты смоляной, дай мне соломы ободранный бок залатать.

Бери! - говорит бычок.

Медведь хвать его за бок - да и прилип, никак лапу отодрать не может.


А баба тем временем посмотрела в окно и к деду:

Дед, а бычок-то нам медведя поймал.

Выскочил дед, оттащил медведя и бросил его в погреб. На другой день выгнала баба опять бычка на лужок пастись, а сама домой ушла. Тут выскакивает из леса серый волк. Увидел волк бычка и спрашивает:

Кто ты такой? Сказывай!

Я - соломенный бычок, смоляной бочок.

Коли ты смоляной, дай мне смолы бок засмолить, а то собаки ободрали.

Волк хотел смолы отодрать - да и прилип. А баба в окно выглянула и видит, что бычок волка тащит. Скорей сказала деду. А дед и волка в погреб посадил.

На следующий день баба снова отвела бычка пастись. На этот раз лисичка к бычку прибежала.

Ты кто такой? - спрашивает лисичка бычка.

Я - соломенный бычок, смоляной бочок.

Дай мне соломы немножко, бычок, к боку приложить, а то собаки чуть с меня шкуру не сняли.

Прилипла и лиса. Дед и лису в погреб определил. А на следующий день также и зайчика поймали.

Вот сел дед у погреба и стал нож точить. А медведь его и спрашивает:

Дед, зачем нож точишь?

Хочу шкуру с тебя снять, до полушубки сшить.

Ох, не губи, отпусти на волю, а я тебе меду принесу. Отпустил дед медведя, а сам дальше нож точит.

Дед, зачем нож точишь? - спрашивает волк.

Шкуру с тебя сниму, да шапки сошью.

Ох, отпусти меня, дед, я тебе овец пригоню.

Отпустил дед волка, а сам продолжает нож точить. Лисичка мордочку высунула и спрашивает:

Дедушка! Зачем нож точишь?

Ох, хороша твоя, лисичка шкурка на воротник.

Не губи меня, дедушка, я тебе гусей пригоню.

Дедушка, зачем теперь ножик точишь?

У зайчиков шкурка мягонькая, теплая - хорошие рукавички выйдут.

Не губи меня! Я тебе бус, тесемок принесу, отпусти на волю. Дед отпустил и его.

На следующее утро, чуть свет, кто-то стучится к ним. Дед выглянул - а это медведь целый улей меду принес. Взял дед мед, только прилег, а в дверь снова: тук-тук! Вышел дед - а это волк овец пригнал. Скоро и лисичка кур, гусей да всякой птицы принесла. А зайчик-то натащил и бус, и сережек, и тесемок. То-то рады и дед, и баба. Зажили они с той поры хорошо.

Короткий рассказ с большим смыслом ребенку гораздо проще осилить, чем длинное произведение с несколькими темами. Начинайте читать с простых зарисовок и переходите к более серьезным книгам. (Василий Сухомлинский)

Неблагодарность

Пригласил дед Андрей в гости внука Матвея. Поставил дед перед внуком большую миску с медом, белые калачи положил, приглашает:
– Ешь, Матвейка, мед. Хочешь – ложкой ешь мед с калачами, хочешь – калачи с медом.
Ел Матвей мед с калачами, потом – калачи с медом. Наелся так, что дышать трудно стало. Вытер пот, вздохнул и спрашивает:
– Скажите, пожалуйста, дед, какой это мед – липовый или гречневый?
– А что? – удивился дед Андрей. – Гречневым медом угостил я тебя, внучек.
– Липовый мед все-таки вкуснее, – сказал Матвей и зевнул: после обильной еды его клонило ко сну.
Боль сжала сердце деда Андрея. Он молчал. А внук продолжал спрашивать:
– А мука для калачей – из яровой или озимой пшеницы? Дед Андрей побледнел. Его сердце сжало невыносимой болью.
Стало тяжело дышать. Он закрыл глаза и застонал.

Для чего говорят «спасибо»?

По лесной дороге шли двое – дедушка и мальчик. Было жарко, захотелось им пить.
Путники подошли к ручью. Тихо журчала прохладная вода. Они наклонились, напились.
– Спасибо тебе, ручей, – сказал дедушка. Мальчик засмеялся.
– Вы зачем сказали ручью «спасибо»? – спросил он дедушку. – Ведь ручей не живой, не услышит ваших слов, не поймет вашей благодарности.
– Это так. Если бы напился волк, он бы «спасибо» не сказал. А мы не волки, мы – люди. Знаешь ли ты, для чего человек говорит «спасибо»?
Подумай, кому нужно это слово?
Мальчик задумался. Времени у него было много. Путь предстоял Долгий…

Ласточка

Ласточка-мама учила птенчика летать. Птенчик был совсем маленький. Он неумело и беспомощно махал слабенькими крылышками. Не удержавшись в воздухе, птенчик упал на землю и сильно ушибся. Он лежал неподвижно и жалобно пищал. Ласточка-мама очень встревожилась. Она кружила над птенчиком, громко кричала и не знала, как ему помочь.
Птенчика подобрала девочка и положила в деревянную коробочку. А коробочку с птенчиком поставила на дерево.
Ласточка заботилась о своём птенчике. Она ежедневно приносила ему пищу, кормила его.
Птенчик начал быстро поправляться и уже весело щебетал и бодро махал окрепшими крылышками.
Старый рыжий кот захотел съесть птенчика. Он тихонько подкрался, залез на дерево и был уже у самой коробочки. Но в это время ласточка слетела с ветки и стала смело летать перед самым носом кота. Кот бросился за ней, но ласточка проворно увернулась, а кот промахнулся и со всего размаха хлопнулся на землю.
Вскоре птенчик совсем выздоровел и ласточка с радостным щебетанием увела его в родное гнездо под соседней крышей.

Евгений Пермяк

Как Миша хотел маму перехитрить

Пришла Мишина мама после работы домой и руками всплеснула:
- Как же это ты, Мишенька, сумел у велосипеда колесо отломать?
- Оно, мама, само отломалось.
- А почему у тебя, Мишенька, рубашка разорвана?
- Она, мамочка, сама разорвалась.
- А куда твой второй башмак делся? Где ты его потерял?
- Он, мама, сам куда-то потерялся.
Тогда Мишина мама сказала:
- Какие они все нехорошие! Их, негодников, нужно проучить!
- А как? - спросил Миша.
- Очень просто, - ответила мама. - Если они научились сами ломаться, сами разрываться и сами теряться, пусть научатся сами чиниться, сами зашиваться, сами находиться. А мы с тобой, Миша, дома посидим и подождем, когда они это все сделают.
Сел Миша у сломанного велосипеда, в разорванной рубашке, без башмака, и крепко задумался. Видимо, было над чем задуматься этому мальчику.

Короткий рассказ «Ах!»

Ничего Надя делать не умела. Бабушка Надю одевала, обувала, умывала, причесывала.
Мама Надю из чашечки поила, с ложечки кормила, спать укладывала, убаюкивала.
Прослышала Надя про детский сад. Весело там подружки играют. Танцуют. Поют. Сказки слушают. Хорошо детям в детском саду. И Наденьке было бы там хорошо, да только не взяли ее туда. Не приняли!
Ах!
Заплакала Надя. Заплакала мама. Заплакала бабушка.
- Почему вы Наденьку в детский сад не приняли?
А в детском саду говорят:
- Да как мы ее примем, когда она ничего не умеет делать.
Ах!
Спохватилась бабушка, спохватилась мама. И Надя спохватилась. Стала Надя сама одеваться, сама обуваться, умываться, есть, пить, причесываться, спать укладываться.
Как узнали об этом в детском саду - сами за Надей пришли. Пришли и увели ее в детский сад, одетую, обутую, умытую, причесанную.
Ах!

Николай Носов

Ступеньки

Однажды Петя возвращался из детского сада. В этот день он научился считать до десяти. Дошёл он до своего дома, а его младшая сестра Валя уже дожидается у ворот.
– А я уже считать умею! – похвастался Петя. – В детском саду научился. Вот смотри, как я сейчас все ступеньки на лестнице сосчитаю.
Стали они подниматься по лестнице, а Петя громко ступеньки считает:

— Ну, чего ж ты остановился? – спрашивает Валя.
– Погоди, я забыл, какая дальше ступенька. Я сейчас вспомню.
– Ну вспоминай, – говорит Валя.
Стояли они на лестнице, стояли. Петя говорит:
– Нет, я так не могу вспомнить. Ну-ка, лучше начнём сначала.
Сошли они с лестницы вниз. Стали снова вверх подниматься.
– Одна, – говорит Петя, – две, три, четыре, пять… И снова остановился.
– Опять забыл? – спрашивает Валя.
– Забыл! Как же это! Только что помнил и вдруг забыл! Ну-ка, ещё попробуем.
Снова спустились с лестницы, и Петя начал сначала:
– Одна, две, три, четыре, пять…
– Может быть, двадцать пять? – спрашивает Валя.
– Да нет! Только думать мешаешь! Вот видишь, из-за тебя забыл! Придётся опять сначала.
– Не хочу я сначала! – говорит Валя. – Что это такое? То вверх, то вниз, то вверх, то вниз! У меня уже ножки болят.
– Не хочешь – не надо, – ответил Петя. – А я не пойду дальше, пока не вспомню.
Валя пошла домой и говорит маме:
– Мама, там Петя на лестнице ступеньки считает: одна, две, три, четыре, пять, а дальше не помнит.
– А дальше шесть, – сказала мама.
Валя побежала обратно к лестнице, а Петя всё ступеньки считает:
– Одна, две, три, четыре, пять…
– Шесть! – шепчет Валя. – Шесть! Шесть!
– Шесть! – обрадовался Петя и пошёл дальше. – Семь, восемь, девять, десять.
Хорошо, что лестница кончилась, а то бы он так и не дошёл до дому, потому что научился только до десяти считать.

Горка

Ребята построили во дворе снежную горку. Полили её водой и пошли домой. Котька не работал. Он дома сидел, в окно глядел. Когда ребята ушли, Котька нацепил коньки и пошёл на горку. Чирк коньками по снегу, а подняться не может. Что делать? Котька взял ящик с песком и посыпал горку. Прибежали ребята. Как же теперь кататься? Обиделись ребята на Котьку и заставили его песок снегом засыпать. Котька отвязал коньки и стал горку снегом засыпать, а ребята снова полили её водой. Котька ещё и ступеньки сделал.

Нина Павлова

Мышонок заблудился

Лесному мышонку мама подарила колесо из стебля одуванчика и сказала:
— На, играй, катай возле дома.
— Пип-пити-пип! — закричал мышонок. — Буду играть, буду катать!
И покатил колесо по тропинке под гору. Катал его, катал и так заигрался, что не заметил, как очутился в чужом месте. На земле валялись прошлогодние липовые орешки, а вверху, за вырезными листьями, совсем чужое место! Мышонок притих. Потом, чтобы не было так страшно, положил своё колесо на землю, а сам сел в серединку. Сидит и думает:
«Мама сказала: «Катай возле дома». А где теперь возле дома?»
Но тут он увидел, что трава в одном месте дрогнула и оттуда выпрыгнула лягушка.
— Пип-пити-пип! — закричал мышонок. — Скажи-ка, лягушка, где возледома, где моя мама?
На счастье, лягушка как раз это знала и ответила:
— Беги всё прямо и прямо под этими цветами. Встретишь тритона. Он только что выполз из-под камня, лежит и дышит, собирается ползти в пруд. От тритона сверни налево и беги по тропинке всё прямо и прямо. Встретишь бабочку-белянку. Она сидит на травинке и кого-то поджидает. От бабочки-белянки сверни опять налево и тут кричи свою маму, она услышит.
— Спасибо! — сказал мышонок.
Поднял своё колесо и прокатил его между стеблями, под чашами цветов белой и жёлтой ветреницы. Но колесо скоро заупрямилось: то об один стебель стукнется, то о другой, то застрянет, то упадёт. А мышонок не отступался, толкал его, тянул и, наконец, выкатил на тропинку.
Тут он вспомнил о тритоне. Ведь тритон-то так и не встретился! А он потому не встретился, что уже успел уползти в пруд, пока мышонок возился со своим колесом. Так мышонок и не узнал, где ему нужно было свернуть налево.
И опять покатил своё колесо наугад. Докатил до высокой травы. И опять горе: колесо запуталось в ней — и ни взад, ни вперёд!
Еле-еле удалось его выпутать. И тут только вспомнил мышонок о бабочке-белянке. Ведь она так и не встретилась.
А бабочка-белянка сидела, сидела на травинке и улетела. Так мышонок и не узнал, где ему нужно было свернуть опять налево.
На счастье, мышонок встретил пчелу. Она прилетела на цветы красной смородины.
— Пип-пити-пип! — закричал мышонок. — Скажи-ка мне, пчёлка, где возледома, где моя мама?
А пчёлка как раз это знала и ответила:
— Беги сейчас под гору. Увидишь — в низинке что-то желтеет. Там будто столики накрыты узорчатыми скатертями, а на них жёлтые чашечки. Это селезёночник, такой цветок. От селезёночника поднимись в гору. Увидишь лучистые, как солнышко, цветы и рядом — на длинных ножках — пушистые белые шары. Это цветок мать-и-мачеха. От него сверни направо и тут кричи свою маму, она услышит.
— Спасибо! — сказал мышонок…
Куда же теперь бежать? А уже стало темнеть, и никого-то кругом не видно! Мышонок сел под листик и заплакал. И так громко заплакал, что его мама услышала и прибежала. Как он ей обрадовался! А она ещё больше: уж и не надеялась, что сынишка жив. И они весело рядышком побежали домой.

Валентина Осеева

Пуговица

У Тани оторвалась пуговица. Таня долго пришивала ее к кофточке.
- А что, бабушка, - спросила она, - все ли мальчики и девочки умеют пришивать свои пуговицы?
- Вот уж не знаю, Танюша; отрывать пуговицы умеют и мальчики и девочки, а пришивать-то все больше достается бабушкам.
- Вот как! - обиженно сказала Таня. - А ты меня заставила, как будто сама не бабушка!

Три товарища

Витя потерял завтрак. На большой перемене все ребята завтракали, а Витя стоял в сторонке.
- Почему ты не ешь? - спросил его Коля.
- Завтрак потерял…
- Плохо, - сказал Коля, откусывая большой кусок белого хлеба. - До обеда далеко ещё!
- А ты где его потерял? - спросил Миша.
- Не знаю… - тихо сказал Витя и отвернулся.
- Ты, наверное, в кармане нёс, а надо в сумку класть, - сказал Миша. А Володя ничего не спросил. Он подошёл к Вите, разломил пополам кусок хлеба с маслом и протянул товарищу:
- Бери, ешь!